Чтение 62–й страницы книги ~Взлетная полоса~

– Не тут-то было, – усмехнулся руководитель полетов. – Как бы не стало взлетать трудней, чем садиться. Послушаем, что скажет Москва. – И он передал в Москву новое сообщение, со всеми известными ему подробностями.

Москва, как и предполагал руководитель полетов, ответила, что она должна подумать и посоветоваться с кем надо, прежде чем решить вопрос, возвращаться ли спарке самостоятельно или на буксире, за тягачом.

– Ее же надо тогда демонтировать, снимать крылья, – сразу настроился на деловой лад Жердев.

– Снимем. Было бы что снимать, – ответил руководитель полетов.

Часа через полтора Москва дала четкие указания: создать комиссию, которой выехать на место посадки и там решить, каким способом возвращать спарку на свой аэродром. Всех присутствующих на КП это почему-то рассмешило, хотя указание было вполне разумным. Но смеялись, очевидно, потому, что всем просто было весело.

Пили кофе. Без конца курили. До рассвета никто и не подумал о сне. А на рассвете две машины – одна с комиссией, другая на всякий случай с бригадой техников – и заправщик топливом двинулись из Есино на шоссе. Сергей вначале тоже хотел поехать, но его отговорил Бочкарев.

– Что вам там делать? – резонно спросил он. – Только время потеряете. Лучше отдохните.

Сергей послушался. Практически пользы он действительно не мог там принести никакой. Мог там задержаться. Возможно, даже до вечера. А утром в Есино могла приехать Юля. Она ведь обещала. Да и Занду надо было выгулять. И Сергей остался и пошел домой. Уснул он скоро. И спал так крепко, как, казалось, не спал никогда. Но едва над городком послышался гул самолета, немедленно поднялся на ноги и, натянув на ходу пижамные брюки, выскочил на балкон. Аэродрома с балкона не было видно. Мешал соседний дом. Но все пути подлета к нему просматривались как на ладони. Сергей, хоть и щурился от яркого солнца, сразу нашел в небе спарку.

Владимир заходил на посадку. Вышел на полосу и уверенно нырнул вниз по крутой глиссаде. Сергей вернулся в комнату, взглянул на часы. Было ровно десять. Он спал не больше трех часов, но чувствовал себя отменно бодро, полным свежих сил, был в великолепном настроении. Да и как могло быть иначе!

Владимир вернулся живым и здоровым – он в этом уже не сомневался, как не сомневался и в том, что брат сделал интересные снимки – дешифратор на КП подтвердил это. После угрюмой непогоды снова светило теплое, ласковое солнце.

Сегодня он должен был увидеть Юлю.

Сергей быстро оделся, схватил из холодильника кусок колбасы, со стола булку и, жуя на бегу, поспешил встречать Владимира.

Когда он появился на аэродроме, спарку уже затягивали в ангар. А Владимир, окруженный со всех сторон друзьями, о чем-то оживленно рассказывал. Сергей еще издали услышал его голос.

– Ну, думаю, если этот несчастный самосвал хоть малость притормозит, вмажу я ему прямо в лоб, – возбужденно говорил Владимир. – Я-то сделать уже ничего не могу. Нос задрал до предела. Вот-вот сорвусь. А он, конечно, очумел. На него небо валится. То вправо возьмет, то влево. Но проскочил. С меня как воз свалили. Ручку вперед! Чувствую, сел. Сразу выбросил парашют – и на тормоза. Ну, думаю, теперь только бы шоссе не вильнуло. А то через кювет и… прямо в дамки!

Сергей слушал и не верил своим ушам. Ему казалось, Владимир вернется выжатым как лимон от напряжения и усталости. Не могло не потрясти человека то, что произошло ночью в воздухе. Не могли бесследно пройти перенесенные им психологические и физические перегрузки. А Владимир рассказывал обо всем случившемся, как о занимательной прогулке. Сергею даже подумалось, что он бравирует. Но Владимир был совершенно искренен и с тем же оживлением рассказывал уже о каком-то милиционере.

– Спарка остановилась, а мне вылезать неохота. Рукой пошевелить не могу. Вот-вот кто-нибудь под крыло влетит – а не могу. Вдруг слышу: стучат по кабине. И голос там, за бортом: «Товарищ, вы живы?» Ну, тут-то я, конечно, встрепенулся. Фонарь – на сторону. Выглядываю – орудовец.

– У тебя, естественно, по привычке поджилки затряслись, – пошутил кто-то.

Все захохотали.

– Ни будь-будь! – поклялся Владимир. – Ты, говорю, откуда взялся? А он, оказывается, за мной, как за нарушителем, километров десять гнался. Как, говорит, увидел, что вы дорогу осветили, так тоже мигалку включил, сирену включил – и за вами. Чем, говорит, вам помочь? Перекрывай, говорю, дорогу, а то сейчас мне все крылья поотшибают. Он недолго думая свою канарейку поперек шоссе – раз! А с другой стороны факел бензиновый – два!

И тут Владимир увидел брата.

– И ты уже не спишь? – направился он к нему, расталкивая окружавших его людей.

– С тобой уснешь, – добродушно проворчал Сергей.

– А что такого? Покрышкин на дороги запросто еще во время войны садился.

– Так ведь то Покрышкин! – заметил Сергей.

– Так ведь сейчас-то проще, не стреляют! – засмеялся Владимир и вдруг закрыл глаза руками, растер лицо и вздохнул тяжело и устало.

– Иди-ка ты спать, – посоветовал брату Сергей и только сейчас заметил, какие у него воспаленные, красные глаза.

– Доложу на КП и пойду, – согласился Владимир. – Это, кажется, последнее испытание было?

– В этой серии – да.

– А следующая когда?

– Не скоро. Еще надо придумать, как ее проводить.

– Так, может, я пока в отпуск смотаю?

– Наверно, можно. Я скажу Бочкареву, чтобы он сегодня же переговорил с шефом.

– Скажи, – кивнул Владимир и пошел через поле к командному пункту нетвердой, непривычно обмякшей походкой.

В ангаре со спарки сняли катушки с отснятой пленкой. Бочкарев повертел их, потряс над ухом, задумчиво проговорил:

– Дорогая штука получается.

– Случай. Непредвиденный случай, – заметил Окунев.

– Э… милый вы мой, Олег Максимович, какой уж там случай! – скептически поморщился Бочкарев. – Да вся история науки полна таких случаев. И что в данных ситуациях особенно парадоксально: ошибаются одни, а расплачиваются за них другие. А Владимир, я скажу, божьей милостью испытатель! Это талант. Да еще какой! Жалко будет с ним расставаться.

– Почему расставаться? – удивился Заруба.

Бочкарев сделал вид, будто не расслышал вопроса. Только оглядел всю группу и сказал:

– Ладно, пойдемте к себе. У нас свои дела.

И все пошли в инженерный дом. У самого подъезда Сергея взял под руку Заруба.

– А чего ради он решил с Володькой прощаться? – указав в сторону Бочкарева взглядом, спросил он.

Сергей догадался, в чем дело, но в ответ лишь неопределенно пожал плечами.

– Он думает, Володьку отстранят от полетов? – продолжал допытываться Заруба.

– Не знаю. Ничего не знаю, – буркнул Сергей и вошел в подъезд.

В помещении все разошлись по своим рабочим местам. Но Бочкарев неожиданно попросил всех сесть поближе, как это обычно бывало на служебных совещаниях. И еще он сказал:

– Курите, пожалуйста, – и закурил сам. Но поскольку он делал это лишь в исключительных случаях, все насторожились.

– Друзья, – сказал Бочкарев, глядя куда-то в пол, – я прощаюсь с вами. Я только что разговаривал с шефом и получил команду выехать в Москву. Приказ о моем назначении на новую работу подписан еще неделю назад, но шеф просил довести эту серию испытаний до конца. Я довел. Теперь все. Поверьте, мне очень трудно расставаться и с вами, и с КБ, и с работой, которой я отдал почти полжизни. Но это надо, как говорят, для пользы дела. Временно группу возглавит Сергей Дмитриевич. Желаю вам успехов, друзья.

Бочкарев приподнял рукав кителя и долго смотрел на свои часы. Потом заговорил снова:

– Пойду собираться. В половине третьего придет машина. Кстати, наконец-то привезут снимки. Кажется, шеф понял, что здесь для работы они тоже нужны. А в час всех прошу ко мне отобедать. И Владимира, Сергей Дмитриевич, непременно пригласите. Непременно. И Жердева.

И он ушел. А они остались. Как сидели, так и остались сидеть. Молчали. Курили. Нарушил раздумье Заруба.

– Значит, состоялось. А я думаю, чего ради он про какое-то расставание с Володькой сегодня ляпнул? Жаль… – ни к кому не обращаясь, задумчиво проговорил он.

– Да… про него не скажешь… давай-давай, может, без тебя лучше будет, – в тон ему продолжил Окунев.

– Не скажешь, – согласился Заруба. – А интересно, он это сам от начала до конца или все же шеф руку приложил?

– Какая разница, – отозвался Сергей.

– Не скажи. Потому как надо вперед смотреть. И если он сам, то дело одним чередом пойдет. А если не сам – то жди, как говорят мои земляки, чего не трэба.

– Остап прав, – подтвердил Зарубу Окунев.

Сергей и сам отлично понимал все. И сам, еще гораздо раньше, чем они, думал о том же самом и точно так же, как они. Но обсуждать их будущее он не хотел. Ему вдруг стало неприятно от мысли, что его друзья еще, чего доброго, заподозрят его в каких-нибудь корыстолюбивых помыслах. Ведь как-никак, а старшим, хоть и временно, теперь назначил его.

– Как бы оно ни пошло, а делать его нам, – сказал он. – И только мы знаем, как его делать лучше.

Сказав это, он поднялся из-за стола, достал из своего сейфа чертежи и, разложив их, приступил к работе. Остальные присутствовавшие последовали его примеру.

Он не преувеличивал, когда говорил, что только они знают, как лучше делать или, уже теперь точнее, как лучше заканчивать совместно начатую работу. Все задуманное им по переделке объектива «Фотона» было уже выполнено: рассчитано, проверено, вычерчено. И уже надо было везти все в Москву, показывать Александру Петровичу, техническому совету, утверждать, делать опытный образец и снова испытывать. Еще несколько дней назад Сергей радовался тому, что эту работу, как и обычно, провернет Бочкарев. Потом расстроился, когда понял, что Бочкарев уйдет раньше. А сегодня, именно сейчас, смотря на чертежи, неожиданно решил: будет даже лучше, если новую схему КБ представит он сам.

Мысль эта с каждой минутой укреплялась в нем все сильней. Да, он не хуже Бочкарева сумеет защитить новую их работу, так как львиная доля ее была сделана им. Да, он даже лучше, чем Бочкарев, докажет шефу и научно-техническому совету ее перспективность. И было очень кстати, что раньше, чем поедет в Москву, он покажет эту работу Юле. Для него это было даже важно. Он всегда очень высоко ценил ее объективность. Она умела смотреть вперед и никогда не цеплялась за старое. Сергей знал наверняка, если она, посмотрев на схему взглядом свежего человека, одобрит ее, его силы в Москве удвоятся.

Примерно через час, сделав, очевидно, все необходимые приготовления, Бочкарев вернулся и как ни в чем не бывало включился в общую работу. Они трудились плодотворно. Даже лучше, чем в обычные дни, ни о чем почти не разговаривали, разве что по делу, ибо о постороннем говорить никому не хотелось. А в четверть первого Бочкарев так же просто, как будто ничего и не предстояло, сказал:

– Я пойду посмотрю, все ли там в порядке. И жду вас. Не задерживайтесь.

И ушел, на сей раз навсегда ушел из инженерного дома.

– Придем точно, – пообещал Сергей и позвонил Владимиру. Еле дозвонился и еще с большим трудом объяснил ему, сонному, зачем надо вставать и куда идти.

Владимир долго мычал в ответ что-то несуразное, а потом вдруг объявил:

– Ладно. Мы с Филиппычем придем. Он Бочкарева очень уважает.

За обеденным столом было оживленно, и говорили поначалу обо всякой чепухе. Вспоминали в основном смешные истории из жизни КБ, людей, которые когда-то в нем работали и которых Сергей знал лишь понаслышке. Вспомнили, как впервые сам Кольцов-старший появился в КБ, о его докладе и какое он тогда произвел на всех впечатление. Почему-то теперь об этом вспоминали как об истории тоже довольно веселой. Потом незаметно сосредоточились на делах, на том, что предстояло сделать в самом ближайшем будущем.

– Я вам не советую ждать, когда вас вызовут в Москву, – сказал Бочкарев Сергею. – Позвоните сами завтра же. Конечно, обо всем могу сказать ему и я. И сегодня же. Но поверьте, будет не тот эффект. Надо знать нашего главного.

– Но ведь он может отреагировать на все по-своему, – заметил Сергей. – Потребует провести еще какие-нибудь испытания. Дополнительные. Или повторные.

– Может, – согласился Бочкарев. – Но, в общем-то, это все ерунда. Не нужны ни те ни другие. Картина ясна.

– И у меня отпуск по графику, – напомнил Владимир. – Сколько же мне еще тут из-за вас загорать?

– Еще один повод быть настойчивей, – согласился Бочкарев. – Так что добивайтесь.

«В конце концов, какую-то помощь окажет и Юля. С ее мнением тоже считаются. И важно, чтобы работа ей понравилась», – подумал Сергей и взглянул на часы. Время прошло удивительно незаметно. И было уже половина третьего. И вот-вот уже должна была прийти машина, но почему-то она не появлялась. Сергей смотрел теперь не только на часы, но и на стоянку возле инженерного дома. Он был уверен – машина подойдет именно туда. И она подъехала с опозданием на час. Но Сергей на какой-то момент отвлекся от своего наблюдения, и машину первым увидел Бочкарев. Увидел и объявил: