Чтение 62–й страницы книги ~Где ты, маленький "Птиль"~

-- Оставим это, -- сказал Рест.
-- Хорошо, -- сказал я. -- Прошу извинить меня.
-- Спим, -- сказал Рест Митар уже тихонечко похрапывал.
... Глаза мои слипались. Я послюнил палец и протер их -- так-то лучше,
бодрее. Я посмотрел на часы! Ого! С момента конца разговора с Рестом прошло
почти два часа. Прилично. Пора думать и о делах. Я скинул с лица одеяло и
минут пять прислушивался к тишине, к легкому храпу вокруг, к темноте. Митар
храпел мощно. Рест -- едва слышно, спокойно.
Я начал специально не очень-то осторожно вылезать из гамака и произнес
негромко "проверочную" фразу:
-- Черт! Сыро-то как.
-- Что? -- сонно спросил Рест. -- Вы куда?
-- Я... мне нужно... по малым делам, -- сказал я, вдруг напрягшись.
Разбудил-таки Реста.
-- А-а, -- сказал он полусонно. -- Возьмите фонарь. -- Он засветил его,
чтобы я мог перешагнуть его гамак, и я увидел рюкзак. Я взял из рук Реста
фонарик, прошептав: "Стоит ли, я недалеко, рядом". Он что-то пробормотал в
полусне, и я, опустив фонарик вниз, сделал несколько больших шагов и тут же
выключил его: меня-то стоящие на постах не должны были видеть. Сами они,
выбирая свои точки еще вечером, явно стояли на таких участках один по
отношению к другому, когда между ними не было ни одного ствола, чтобы видеть
точечки соседних фонарей. Делая очень осторожные шаги вперед, нащупывая
руками деревья и обходя их, я наконец разглядел две точки фонариков соседних
постовых -- ровно посередине между ними я и должен был пройти. Зная, что
Рест уже, а часовые еще меня не слышат, я пошел быстрее, вытянув руку вперед
и нащупывая то пустоту, то ствол дерева. Постепенно я подходил к линии между
часовыми все ближе и ближе. Сердце, с которого у меня "свалился камень",
когда я установил связь с Ир-фа, теперь бешено колотилось. Конечно, "бросся"
за мной Рест (кстати, без фонаря) и найди он меня, он бы не разгадал мой
замысел (ну, заблудился мальчик и заблудился), но тогда мой план полетел бы
ко всем чертям. "Погони" я не слышал. Я снова "успокоился", не упуская из
вида светящиеся точечки впереди, слева и справа от меня, и из-за того, что
опасная прямая линия между часовыми была совсем рядом, пошел крадучись.
"Замысел" выглядел простым: пересечь эту линию и начать уходить все дальше
от лагеря, забирая не очень резко, но влево, а потом и совсем резко влево, и
выйти к самому краю леса перед Тарнфилом. По ощущению я пересек эту опасную
линию и начал чуть забирать влево снова замелькал, скрываясь за деревьями и
вновь появляясь, левый от меня фонарик часового слегка загибая влево, я
немного приблизился к нему и вдруг, остановившись на секунду, увидел, как
его фонарик дернулся, качнулся немного и будто упал в траву, и услышал
полуявный не то вскрик, не то хрип какой-то и замер. Не знаю, как назвать
это чувство, возникшее у меня в темноте, -- интуицией, догадкой, но чувство
это было ясным и четким, с оттенком уверенности, я ощутил, не оборачиваясь,
что нечто подобное одновременно происходит и с соседним "фонариком", и
стараясь сохранить правильное направление к первому часовому, твердо
"двинул" вперед, внезапно вспомнив и начав негромко насвистывать песню,
которую я слышал, сидя за столом в окружении политоров с темными гордыми
лицами. Я сделал в выбранном направлении, вероятно, шагов сто, продолжая
насвистывать, и не удивился, хотя и вздрогнул, когда кто-то жестко положил
мне на плечо руку, и тогда я спросил:
-- Есть ли среди вас Кальтут и Олуни?
-- Нет, -- ответил мне в темноте голос. -- Они среди других.
-- Далеко? -- спросил я.
-- Недалеко. Сзади нас. Они спят. Кто ты?
-- Я... мальчик с Земли. Я брат Олуни, потому что он меня спас. Вот, --
добавил я, нащупав на груди амулет Олуни и быстро посветив на него фонарем.
-- Вот камешек с его шеи мне на память.
-- Олуни будет рад видеть тебя, -- сказал в темноте невидимый моро. --
Откуда ты здесь ночью в лесу один?
-- Я сбежал из отряда войск квистора, -- сказал я. -- Мне нужно в
Тарнфил, я от них сбежал, хотя они мне ничего плохого не сделали. Они бы
увезли меня на машине к политорам квистора, а мне нужно найти отца и
повстанцев.
-- Все часовые убиты. Скоро не станет и их отряда.
-- Слушай меня внимательно, моро, -- сказал я, -- отряд вон там. -- Я
протянул руку. -- Потрогай мою руку.
-- Я знаю, где отряд, -- сказал он и тут же прокричал криком какой-то
птицы. -- Я остановил своих, чтобы они не шли к отряду, пока мы с тобой
говорим, -- пояснил он.
-- Там есть два политора, все лежат в гамаках по четверо под крышей, а
эти -- вдвоем. Между ними -- мой мешок. Они должны остаться живыми, свяжите
их, но не убивайте, они друзья Рольта с лодки, которая плавает под водой,
они случайно пошли с Рольтом по разным тропинкам. Это хорошие политоры, они
пока... как слепые... Пусть они живут, надо их переправить к Рольту, там они
все поймут.
-- Что будешь делать ты? -- спросил он. -- Будешь с нами?
-- Нет. Я должен добраться до Тарнфила, куда вы не пойдете.
-- Да, -- сказал он. -- Не пойдем. Где ты будешь ночью?
-- Я пойду, как и шел, -- сказал я, -- к краю леса. Когда вы вернетесь
к Олуни, скажи ему, где я. Он найдет меня.
-- Иди, -- сказал моро. -- Я сделаю, как ты решил.
Он исчез в темноте, вскоре я услышал тихие крики птиц -- моро
перекликались. Я шел, наверное, минут десять, наконец лес кончился -- передо
мной было темное пустое пространство и чуть дальше -- зарево огней Тарнфила.
Я сел на землю, прислонившись спиной к дереву, и стал ждать утра. Со стороны
Тарнфила раздавались иногда одиночные выстрелы. До рассвета, я думаю, было
не меньше часа с лишним. Через полчаса я, светя фонариком, вышел на поле
перед лесом, отошел метров на пятьдесят в глубь этого поля, чтобы Олуни, где
бы он ни вышел из лесу, легко мог найти меня, и, присмотрев невысокий
пригорок, сел на него. Прошло еще с полчаса, когда я вновь услышал крик
неизвестной мне птицы, это был тот же крик моро. Но шел он явно от края
леса. Крик повторился, и я стал светить фонариком в его сторону. Оттуда тоже
засветили в мою сторону фонари, постепенно они приближались ко мне, я встал
на пригорке и вскоре увидел Кальтута, Олуни и связанных Реста и Митара.
Понимая, что делаю все правильно, я тем не менее очень неловко чувствовал
себя перед обоими офицерами. Мы обнялись с Кальтутом, потом -- очень крепко
-- с Олуни, и я немного сжался, чувствуя, что вот сейчас должен произнести
нечто вроде речи. Рест и Митар молчали.
-- Уль Рест и уль Митар, -- сказал я, глядя в свете фонарика, как хмуро
они смотрят вниз, в землю. -- Я не очень-то умею это делать, но я хочу...
высказаться. Спасибо вам, вы приняли меня не как врага, не как "лазутчика",
и вы не ошиблись. Уйдя из лагеря ночью, я хотел бежать в Тарнфил. Но я не
наводил моро на ваш отряд. Они сами знали, где вы, а со мной столкнулись
случайно. Я знал, что они могут здесь оказаться, -- не около вас
обязательно, но в лесу, -- да, я знал это, но говорить вам об этом -- не
мог: это была не моя тайна. А просьба оставить вас двоих в живых -- моя
просьба. Как солдаты, простите меня, что я распорядился вашей жизнью.
-- Да, уль Митя, этого права вам никто не давал, -- сказал Рест. --
Точно так же, как никто не давал вам права предупредить нас, что моро могут
оказаться рядом. Но не нарушив одного права, вы нарушили другое. Чем мы вам
обязаны? -- несколько иронично добавил он. -- Добрым обращением с вами?
-- Нет, -- сказал я. -- Помните, уль Рест, вы сказали мне, что были
очень дружны с капитаном Рольтом? Я не сказал вам тогда, что он и мой друг.
Я попросил оставить вас в живых только потому, что уверен, капитан Рольт
одобрит мой поступок, когда вы двое окажетесь на его подлодке. Вы знаете его
не хуже меня, а я убежден, что если вы не примете его предложения остаться с
ним и с повстанцами, он освободит вас. Хотя бы потому, что не он взял вас в
плен. Вы легко вернетесь в войска квистора, если захотите. Вот и все. Олуни,
-- добавил я. -- Где вы будете весь этот день, когда взойдет солнце?
-- В этих лесах, -- сказал он.
-- Берегите уля Реста и уля Митара. Я постараюсь все сообщить капитану
Рольту.
Каким-то чутьем я ощутил, что вот-вот начнет светать, сотую долю
капельки даже уже начало.
-- Ну, я пошел, -- сказал я. -- Я хочу, чтобы мы опять увиделись, --
добавил я. Снова Кальтут и Олуни обняли меня, а я их я поклонился Ресту и
Митару (они ответили мне едва заметным кивком) и пошел к Тарнфилу. Но голос
Реста остановил меня.
-- Забирайте немного правее, уль Митя, -- сказал он, -- если хотите
попасть к ближнему входу в подземный город.
Сказав ему "спасибо", я пошел быстрее и, как он велел, отклоняясь
немного вправо. Я ждал начала рассвета, а зачем? Город я и так видел, по
огням над ним. В темноте меня никто бы не заметил. Конечно, возле самого
города я рисковал: ничего не видя, я мог угодить в какие угодно руки, но...
Но уж идти по открытому пространству, когда рассветет, -- вовсе нелепо. Нате
-- вот он я!
Постепенно я приближался к городу, оставляя за собой поле и лес
ухоженная растительность города, кусты и деревья надвигались на меня вместе
с крайними, ближними к полю, домами-шарами, рассмотреть подробно самую
окраину города я не мог, а там-то, за кустами, и могла скрываться опасность.
В этом и был весь фокус: идти быстро, быстрее уходить с открытого
пространства, пока совсем не рассвело, идти, как только можно быстро, -- так
же быстро приближаясь к точке спасения или, может, и к точке опасности. Свет
все больше и больше наполнял политорское небо, бежать я само собой не мог,
но и сбавлять скорость тоже не хотел. Случайно я поглядел вверх и вправо и,
потрясенный, увидел высоко в небе большой отряд геллов. То ли они хорошо
знали военные условия этой окраины города и оптические прицелы с другого его
конца были бессильны, то ли они рисковали, видя, по крайней мере, что нет
воздушных кораблей (а видели они, по-своему, не хуже моро), но они летели
разреженной большой группой, приближаясь именно ко мне, вернее -- к точке