аристократические крути вашей родины трепещут перед именем Джефферсона
Брика. Мне хотелось бы слышать из ваших уст, сэр. какое из его утверждений
нанесло самый тяжкий удар...
пресмыкается во, прахе, изрыгая фонтаны крови до самых небес, - произнес
мистер Брик, надевая маленькую фуражку синего сукна с лакированным козырьком
и цитируя свою последнюю статью.
произнося слово "кровь", он резко щелкнул большими ножницами, словно и они
тоже произнесли "кровь", вполне разделяя его мнение.
хладнокровие, - я не могу дать вам нужных сведений; сказать по правде, я...
корреспондента и кивая головой после каждой фразы. - Потому, что вы никогда
не слыхали о Джефферсоне Брике, сэр. Потому, что вы никогда не читали
Джефферсона Брика, сэр. Потому, что вы никогда не видали "Нью-йоркского
скандалиста", сэр. Потому, что вы не знали о его могущественном влиянии на
кабинеты Европы, Да?
вы, европейцы! А теперь давайте выпьем по бокалу вина! - С этими словами он
слез со стола и вынул из корзины, стоявшей за дверью, бутылку шампанского и
три стакана.
полковник, наливая по стакану себе и Мартину и передавая бутылку мистеру
Брику.
провозглашаю тост за "Нью-йоркского скандалиста", сэр, и, за его собратьев,
за кладезь истины, чьи йоды черны, ибо состоят из типографской краски, но
достаточно прозрачны для того, чтобы в них отразились судьбы моего
отечества.
- А ведь речь моего друга составлена довольно цветисто, сэр!
подавая ему газету. - Вы найдете здесь Джефферсона Брика, как всегда, на
посту, в авангарде цивилизации и чистоты нравов.
приналегли на шампанское. Они часто посматривали на Мартина, который читал
газету, а потом друг на друга. Когда он положил газету, - что случилось уже
после того, как они прикончили вторую бутылку, - полковник спросил,
понравилась ли ему газета.
Мартин.
надежду, что так оно и есть.
как нам нравится.
здесь, наоборот, зависимы и поступают так, как им не нравится.
Воспитательницы, сэр, - сказал полковник Дайвер. - Случается, что они
бунтуют; но вообще говоря, мы пользуемся влиянием на наших граждан и в
общественной и в частной жизни, что является одним из облагораживающих
установлений нашей страны, так же как и...
спросить по поводу одного случая, о котором я прочел в вашей газете: часто
ли Всеобщая Воспитательница занимается - не знаю, как бы это выразить, чтобы
не обидеть вас, - подлогами? Например, подделкой писем, - продолжал он,
видя, что полковник остается совершенно невозмутим и спокоен, - что не
мешает ей утверждать, будто они написаны совсем недавно и живыми людьми?
засмеялся; сплюнул обильно и засмеялся одобрительно.
умеем ценить ловкость.
очень многое, что у вас называется по-другому. Зато у вас в Европе руки
связаны. А у нас нет.
полковник, нагибаясь, чтобы закатить в угол третью пустую бутылку вслед за
двумя первыми, - я полагаю, искусство подлога изобрели не здесь, сэр?
Света, Старый Свет и виноват, а не Новый. И дело с концом. А теперь, если вы
с мистером Джефферсоном Бриком будете любезны пройти вперед, я выйду
последним и запру дверь.
лестницы вслед за военным корреспондентом, который весьма величественно
предшествовал ему. Полковник догнал их, и они вышли из редакции
"Нью-йоркского скандалиста" на улицу; причем Мартин никак не мог решить,
дать ли полковнику в зубы за то, что тот осмелился с ним так разговаривать,
или же принять на веру его слова - что он и его газета являются одним из
прославленных учреждений этой новой страны.
положения и в совершенстве зная своего читателя, очень мало беспокоился о
том, что думает о нем Мартин или кто бы то ни было. Его остро приправленный
товар предназначался для продажи и раскупался бойко; тысячи читателей так же
мало могли винить его за то, что они рады валяться в грязи, как обжора -
повара за свою скотскую неумеренность. Полковника только порадовало бы, если
бы ему сказали, что нигде в другой стране такой человек, как он, не мог бы
расхаживать по улицам, наслаждаясь своим успехом: это было бы для него
лишним подтверждением того, что его труды угодили господствующим вкусам и
что сам он законное и характерное порождение национальных нравов.
словам полковника, называлась Бродвеем, а по словам мистера Джефферсона
Брика - "утерла нос всему миру". Свернув, наконец, в одну из множества
боковых улиц, ответвлявшихся от главной, они остановились перед довольно
невзрачным домом. Мартин увидел жалюзи на окнах, крыльцо перед зеленой
входной дверью, блестящие белые шишки на столбиках по обе стороны крыльца,
похожие на отполированный окаменевший ананас, продолговатую дощечку из того
же материала над дверным молотком с выгравированной на ней фамилией
"Паукинс" и четырех случайно забредших сюда свиней, заглядывавших в
подвальный этаж.
девушка-ирландка высунулась из окна в верхнем этаже - посмотреть, кто
стучит. Пока она успела сойти вниз, к четырем свиньям присоединились еще
две-три приятельницы с соседней улицы, и они всей компанией благодушно
разлеглись в канаве.
наводившей на мысль, что у них в заведении сколько угодно майоров.
оглядываясь на своего военного корреспондента.
Джефферсон Брик. - Хозяин!
сказал Джефферсон Брик, - за исключением тех случаев, когда его произносит
какая-нибудь невежественная служанка, незнакомая с благами нашего строя, так
же как вот эта. Здесь у нас нет хозяев.
скандалиста", ничего не ответив. Мартин шел за ними, думая тем временем, что
свободные и независимые граждане, признавшие полковника Дайвера своим
"воспитателем", оказали бы гораздо больше уважения богине Свободы, если бы
видели ее только во сне, лежа на печи как русские крепостные.
большую, но на редкость неуютную, где были только голые стены и потолок,
плохонький ковер, длинный обеденный стол, уныло простиравшийся от одного
конца комнаты, до другого, и невероятное количество стульев с плетеными
сиденьями. В глубине это и пиршественной залы стояла печка, с обеих сторон
которой красовалось по большой медной плевательнице и которая имела вид трех
чугунных бочонков, поставленных стоймя на решетку и соединенных между собою
наподобие сиамских близнецов. Перед печкой, покачиваясь в качалке, сидел
внушительных размеров джентльмен в шляпе; он развлекался тем, что плевал
попеременно то в плевательницу налево от печки, то в плевательницу направо
от печки, и снова в том же порядке. Подросток-негр в грязной белой куртке
раскладывал на столе двумя длинными рядами ножи и вилки, перемежая их время
от времени кувшинами с водой, и, обходя стол с одной стороны, то и дело
Лукьяненко Сергей
Белоусов Валерий
Корнев Павел
Самойлова Елена
Суворов Виктор
Андреев Николай