Монреале. В крупных нью-йоркских отелях он наверняка столкнется с
кем-нибудь из тех, кто знал его в Чикаго. Приподнявшись с сиденья, он
обратился к кэбмену.
Чикаго.
домов, тянувшимися по обе стороны улицы, жили люди со своими семьями.
В Нью-Йорке нет особняков с лужайками. Все это жилые дома.
которая начала высказывать собственные мнения.
30. В ЦАРСТВЕ ВЕЛИЧИЯ. ПУТНИК МЕЧТАЕТ
лишь ничтожнейшей каплей в море. В Чикаго, хотя его население в то время
уже равнялось полумиллиону, крупных капиталистов было немного. Богачи не
были еще столь богаты, чтобы затмевать своим блеском людей со средним
достатком. Внимание жителей не было столь поглощено местными
знаменитостями в драматической, художественной, социальной и других
областях, чтобы человек, занимающий независимое положение, оставался
совсем в тени. В Чикаго существовало лишь два пути к известности -
политика и коммерция. В Нью-Йорке таких путей было с полсотни, на каждом
из них подвизались сотни людей, и, таким образом, знаменитости не были
редкостью. Море здесь кишело китами, а потому мелкая рыбешка совсем
исчезала из виду и даже не смела надеяться, что ее заметят. Иными словами,
в Нью-Йорке Герствуд был ничто.
принимают во внимание, но она-то и порождает трагедии. Великие мира сего
окружают себя атмосферой, дурно действующей на малых. Это ее влияние легко
ощутить. Пройдитесь среди великолепных особняков, изумительных экипажей,
ослепительных магазинов, ресторанов, всевозможных увеселительных
заведений; вдохните аромат цветов, шелковых нарядов, вин; почувствуйте
опьянение от смеха, рвущегося из груди блаженствующих в роскоши, от
взглядов, сверкающих, словно дерзкие копья, ощутите, чего стоят эти
разящие, как лезвие меча, улыбки и эта надменная поступь, - и вы поймете,
что представляет собой мир, в котором живут могущественные и великие. Нет
смысла доказывать, что не в том истинное величие. Пока все тянутся к этим
благам, пока человеческое сердце ставит их достижение главной своей целью,
до тех пор эта атмосфера будет разрушать душу человека. Она как химический
реактив. Один день ее действия - подобно одной капле химического вещества
- так меняет и обесценивает наши понятия, желания и стремления, что на них
остается неизгладимый след. День такого воздействия для ума неискушенного
то же, что опиум для неискушенного тела. Начинается мука желаний, которые,
если им поддаться, неизменно ведут к безумным грезам и смерти. Ах,
несбывшиеся мечты! Они снедают нас и томят, эти праздные видения, они
манят и влекут, манят и влекут, пока смерть и разложение не сокрушат их
власти и не вернут нас, слепых, в лоно природы.
жгучим желаниям юности, зато в нем нет и того оптимизма, который брызжет
фонтаном из юного сердца. Нью-Йорк не мог вызвать в нем тех вожделений,
которые загораются в душе восемнадцатилетнего мальчика. Но отсутствие
надежды когда-либо приобщиться к этой роскоши усугубляло горечь его
неудач. Герствуд раньше бывал в Нью-Йорке и прекрасно знал, какие
возможности открываются в этом городе для тех, кто может вкушать жизнь во
всей ее полноте. Нью-Йорк вызвал в нем отчасти благоговейный страх, ибо
здесь сосредоточивалось все, что он уважал и почитал: богатство, положение
и слава. Большинство знаменитостей, с которыми он неоднократно чокался в
те дни, когда управлял баром, выдвинулось именно в этом величественном
многолюдном городе. Рассказывали самые захватывающие истории о роскоши
здешних дворцов и о жизни их обитателей.
о бок с богатством; что здесь, имея сто или даже пятьсот тысяч долларов,
можно жить лишь более или менее прилично. Для того, чтобы блистать в
обществе, для того, чтобы не отставать от моды, здесь нужны несравненно
большие капиталы, а для бедного человека тут вообще нет места. Очутившись
в этом городе, отрезанный от друзей, лишившийся не только своего скромного
состояния, но и имени, вынужденный заново начать борьбу за существование,
Герствуд с особенной остротой отдавал себе во всем этом отчет. Он не был
стар, но был достаточно умен, чтобы понимать, что скоро начнет стареть. И
как-то сразу это зрелище красивых нарядов, уверенности и силы приобрело в
его глазах особое значение. Уж очень велика была разница между этой
роскошью и его собственным плачевным положением.
отсутствие страха перед арестом не является Sine qua non [непременное
условие (лат.)]. Едва миновала одна опасность, на сцену выступила другая -
нужда. Жалкая сумма в тысячу триста долларов, которую им с Керри придется
растянуть на несколько лет, чтобы покрывать свои расходы на жилище,
одежду, пищу и развлечения, вряд ли могла успокоить человека, привыкшего
тратить в пять раз больше за один лишь год. Герствуд много думал об этом в
первые же дни по приезде в Нью-Йорк и пришел к выводу, что нужно
действовать решительно. Ознакомившись с коммерческими предложениями в
утренних газетах, он принялся за поиски работы.
восьмой улице, близ Амстердам-авеню. Дом был пятиэтажный, а их квартира
расположена на третьем этаже. Благодаря тому, что улица еще не была плотно
застроена, на востоке видны были зеленые вершины деревьев Сентрал-парка, а
на западе - широкие воды Гудзона. Квартирка с ванной обходилась в тридцать
пять долларов в месяц, что для того времени было средней ценой, но все же
очень чувствительной для Герствуда.
комнат. Она поделилась своими наблюдениями с Герствудом.
если будем искать квартиру в одном из старых домов, а там ты не будешь
иметь тех удобств, что здесь.
находилась в одном из новых домов с центральным отоплением. Это было
большое преимущество. Хорошая плита, горячая и холодная вода, грузовой
лифт и даже рупор для переговоров со швейцаром - все это очень понравилось
молодой женщине. В ней был достаточно развит хозяйственный инстинкт, чтобы
вполне оценить эти усовершенствования.
обставила квартиру за взнос в пятьдесят долларов наличными при условии
выплаты остальной суммы частями, по десять долларов в месяц. Затем он
заказал медную дощечку, на которой было выгравировано "Дж.У.Уилер", и
прикрепил ее в вестибюле над своим почтовым ящиком. Сперва Керри казалось
очень странным, когда швейцар называл ее "миссис Уилер", но мало-помалу
она привыкла и стала относиться к этому имени, как к своему собственному.
нескольким объявлениям, рассчитывая приобрести долю в каком-нибудь
преуспевающем баре. После роскошного заведения на Адамс-стрит ему не по
душе были жалкие кабаки, которые он теперь посетил; он только зря потратил
несколько дней на их осмотр: все они были очень неприглядны.
узнал о неограниченном влиянии Таммани-холла [Таммани-холл - штаб-квартира
нью-йоркской организации Демократической партии] на деловую жизнь города и
о том, как важно быть в хороших отношениях с полицией. Он обнаружил, что
наиболее процветающие бары, в противоположность "Фицджеральду и Мою",
ведут свои дела, далеко отступая от предусмотренных законом норм. Наиболее
доходные заведения имели во втором этаже шикарно обставленные отдельные
кабинеты и потайные комнаты для свиданий. По самодовольным лицам
владельцев этих заведений, по бриллиантам, сверкавшим на запонках их
сорочек, и по элегантному покрою их одежды видно было, что торговля
алкоголем здесь, как и везде в мире, - золотое дно.
Уоррен-стрит баром, как будто обещавшим в будущем большие барыши. Тут,
казалось, можно было ввести кое-какие усовершенствования, внешний вид
заведения был довольно приличный, а владелец хвастал, что дела идут
прекрасно, и, по-видимому, оно так и было.
Это коммерсанты, коммивояжеры, люди всяких профессий. Проходимцев мы сюда
не пускаем.
время последил за торговлей.
двоих? - спросил он.
владелец. - У меня есть еще один бар на улице Нассау, и у меня нет времени
для обоих. Если бы я нашел подходящего человека, знающего дело, я был бы
не прочь взять его в долю и предоставить ему управление этим баром.
"Фицджеральд и Мой" в Чикаго.
обстановку, за что Герствуд должен был внести тысячу долларов и, кроме
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Доставалов Александр
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия