read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



x x x
Когда я наутро явился домой, Авраам и Аурора с темными лицами стояли в
саду плечом к плечу и ждали меня.
- Что случилось? - спросил я.
- С этой минуты, - сказала Аурора Зогойби, - ты нам больше не сын. Уже
предприняты все необходимые шаги для лишения тебя наследства. У тебя есть
один день, чтобы собрать вещи и уехать. Мы с твоим отцом не желаем тебя
больше видеть.
- Я полностью поддерживаю твою мать, - произнес Авраам Зогойби. - Ты
нам противен. Убирайся с глаз долой.
(Прозвучали и другие резкие слова - громче, чем эти, и многие из них
сказал я. Не буду их здесь приводить.)

x x x
- Джайя? Эзекиль? Ламбаджан? Объяснит мне кто-нибудь, в чем дело? Что
происходит?
Все молчали. Аурора заперлась у себя, Авраам уехал на работу, его
секретарям было велено не соединять меня с ним по телефону. Наконец мисс
Джайя Хе расщедрилась на три слова:
- Ты бы собирался.

x x x
Ровно никаких объяснений - ни факту моего изгнания, ни жестокости, с
какой оно было совершено. Такое чрезвычайное наказание за это, с позволения
сказать, "преступление"! Всего лишь за то, что я без памяти влюбился в
женщину, которая не нравится моей матери! Быть отсеченным, как сухая ветвь,
от семейного древа по такой банальной - нет, по такой чудесной причине...
Нет, этого недостаточно. Я ничего не понимал. Я знал, что другие люди -
большинство людей - живут в этом царстве родительского абсолютизма; ведь в
мире "чувствительных" фильмов дешевые сцены с изгнанием непутевых детей
тиражировались бесконечно. Но мы-то не были таковы; и, безусловно, этот край
свирепых иерархий и древних моральных непреложностей не был моей родиной,
подобным сюжетам не должно было найтись места в сценарии нашей жизни! Тем не
менее очевидно было, что я ошибаюсь, ибо произошло нечто, не подлежащее
обжалованию. Я позвонил Уме и сообщил ей новость, а потом, не имея выбора,
подчинился воле судьбы. Врата рая распахнулись, Ламбаджан отвел глаза в
сторону. Я проковылял наружу - сбитый с толку, неуклюжий, растерянный. Я был
никто, ничто. Все, что я знал, стало бесполезно, да я теперь и не знал
ничего толком. Я был выхолощен, лишен силы, я был - банальное, но, увы,
подходящее определение -растоптан. Меня лишили милости, и ужас этого события
разбил вселенную, как зеркало. Мне казалось, что я тоже разбит; что я падаю
на землю, падаю не в моем собственном обличье, а тысячей мелких осколков
стекла.
После падения: я подошел к двери УМЫ Сарасвати с чемоданом в руке. Она
открыла мне - глаза красные, волосы всклокоченные, слова и жесты безумные.
Мелодрама в староиндийском стиле вырвалась на поверхность нашей обманчиво
эмансипированной жизни, грубая истина проломила тонкую, ярко раскрашенную
фанеру лжи. Ума ударилась в крикливые сожаления. Ее внутренняя гравитация
катастрофически ослабла; воистину она стала рассыпаться на части.
- О Господи... Если бы я только знала... Но как они могли, это что-то
доисторическое... из старых времен... Я думала, они цивилизованные люди... Я
думала, это мы, дураки религиозные, так поступаем, а не вы, современная
светская публика... О Господи, пойду к ним опять, сейчас же пойду,
поклянусь, что никогда тебя не увижу...
- Нет, - сказал я, все еще вялый и оглушенный. - Пожалуйста, не ходи.
Ничего больше не делай.
- Тогда я сделаю единственное, чего ты не можешь мне запретить! -
завопила она. - Я убью себя. Я сегодня, сейчас это сделаю. Я сделаю это из
любви к тебе, чтобы ты был свободен. Тогда они примут тебя обратно.
Она, должно быть, непрерывно взвинчивала себя после моего звонка.
Теперь она была драматически невменяема.
- Ты сумасшедшая, - сказал я.
- Я не сумасшедшая! - крикнула она сумасшедшим голосом. - Не называй
меня сумасшедшей. Вся твоя семья называет меня сумасшедшей. Я не
сумасшедшая. Я просто люблю. Ради любви женщина способна на великие дела.
Мужчина ради любви тоже мог бы многое сделать, но я не прошу этого. Я не жду
великих дел ни от тебя, ни от какого другого мужчины. Я не сумасшедшая, это
любовь у меня сумасшедшая - понял? И закрой, ради бога, эту чертову дверь!

x x x
Она начала пылко молиться; в ее глазах рдела кровь. В маленьком
святилище Рамы в углу гостиной она зажгла лампу и стала описывать ею в
воздухе судорожные круги. Я стоял в густеющих сумерках подле моего чемодана.
Она всерьез, думал я. Это не игра. Это действительно происходит. Это моя
жизнь, наша жизнь, и таковы ее очертания. Таковы ее подлинные очертания,
очертания всех очертаний, которые становятся видимы только в момент истины.
И когда этот момент настал, на меня навалилось всей своей тяжестью глухое
отчаяние. Я понял, что у меня нет больше жизни. Она отнята у меня. Будущее,
которое повар Эзекиль обещал мне состряпать на кухне, оказалось химерой. Что
мне делать? Что выбрать - нищенскую жизнь или миг последнего, высшего
величия? Хватит ли мне мужества принять смерть ради нашей любви и тем самым
обессмертить ее? Сделаю ли я это ради Умы? Сделаю ли я это ради себя?
- Я это сделаю, - промолвил я вслух. Она поставила лампу и повернулась
ко мне.
- Я знала, - сказала она. - Бог мне это открыл. Что ты храбрый мужчина,
что ты любишь меня и потому, конечно, отправишься со мной в этот путь. Ты не
такой трус, чтобы отпустить меня одну.

x x x
Она всегда чувствовала, что соединена с жизнью непрочными узами, что
может прийти время, когда ей придется их развязать. Поэтому с детства, как
идущий на битву воин, она носила свою смерть с собой. На случай плена.
Смерть, спасающую от бесчестья. Она вышла из спальни со стиснутыми кулаками.
Разжав ладони, показала мне две белые таблетки.
- Молчи, не спрашивай, - сказала она. - Мало ли что может найтись в
доме у полицейского.
Она потребовала, чтобы я встал на колени рядом с ней перед изображением
бога.
- Я знаю, что ты не веришь. Но уж не противься - ради меня.
Мы преклонили колени.
- Чтобы доказать тебе, как сильно я тебя люблю, - сказала она, - чтобы
ты, наконец, увидел, что я никогда не лгала, я проглочу первая. Если ты меня
любишь, проглоти вслед за мной немедленно - немедленно, потому что я буду
ждать. О возлюбленный мой.
В этот миг что-то во мне повернулось. Я почувствовал внутреннюю
преграду, отказ.
- Нет! - крикнул я и попытался выхватить у нее таблетку. Таблетка упала
на пол. С визгом Ума рванулась к ней - я тоже. Мы стукнулись лбами.
- Ой, - сказали мы вместе. - Ох-хо...
Когда в голове у меня прояснилось, обе таблетки лежали на полу. Я
потянулся к ним, но из-за головокружения и боли смог ухватить только одну.
Ума завладела второй и устремила на нее какой-то новый, расширенный взгляд,
охваченная новым ужасом, словно ей неожиданно задали страшный вопрос, на
который она не знает, как отвечать.
Я сказал:
- Нет, Ума, нет. Нельзя. Это безумие. Ее вновь как ужалило.
- Не говори мне о безумии! - крикнула она. - Хочешь жить - живи. Этим
докажешь, что никогда меня не любил. Докажешь, что ты лжец, шарлатан,
фигляр, шулер, манипулятор, обманщик. Не я - ты. Ты тухлое яйцо, дрянь,
дьявол. Вот! А мое яйцо свежее.
Она проглотила таблетку.
По лицу ее прошло выражение громадного и неподдельного изумления, тут
же сменившегося бессилием. Потом она рухнула на пол. В ужасе я склонился над
ней, стоя на коленях, и в ноздри мне ударил запах горького миндаля. Лицо
умирающей, казалось, претерпевало вереницу мгновенных перемен, как бегло
листаемая книга, словно она отпускала на волю одно за другим все свои
бесчисленные "я". И напоследок пустая страница, и никого больше нет рядом.
Нет, я не умру - я уже это решил. Я положил вторую таблетку в карман
брюк. Кто бы она ни была, что бы она ни была - доброе или злое создание, или
и то, и другое, или ни то, ни другое - я любил ее, отрицать это невозможно.
Мне сейчас лишить себя жизни - значит не обессмертить мою любовь, а
обесценить ее. Поэтому я останусь жить, буду знаменосцем нашей страсти,
докажу своей жизнью, что любовь - это больше, чем кровь, больше, чем стыд; и
даже больше, чем смерть. Я не умру ради тебя, моя Ума, я буду жить ради
тебя. Как бы безрадостна ни была эта жизнь.
В дверь позвонили. Я сидел в полутьме рядом с телом УМЫ. Стали громко
стучать. Я не шелохнулся. Раздался грубый крик: "Открывайте! Полиция".
Я встал и отпер дверь. Коридор был плотно набит синими форменными
рубашками и шортами, темнокожими худыми икрами и шишковатыми коленками,
бамбуковыми палками в крепко стиснутых кулаках. Инспектор в фуражке нацелил
пистолет прямо мне в лицо.
- Вы Зогойби, да? - спросил он громовым голосом. Я подтвердил это.
- То есть шри***** Мораиш Зогойби, начальник отдела маркетинга частной
фирмы с ограниченной ответственностью "Бэби Софто Тэлкем Паудер"?
-Да.
- Тогда на основании имеющейся информации я арестую вас по обвинению в
контрабанде наркотиков и требую именем закона пройти без сопротивления вниз
к нашей машине.
- Наркотиков? - переспросил я беспомощно.
- Препирательства запрещены, - проревел инспектор, тыча пистолетом мне



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 [ 62 ] 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.