Пол резвился с Кларой. Он собирал стожки сена один другого выше, и они с
Кларой прыгали через них. Мириам игра не пришлась по вкусу, и она стояла в
сторонке. Эдгар, Джеффри, Морис, Клара и Пол прыгали. Выиграл Пол - он
оказался самым легким. Клара разогорчилась. Бегала она точно амазонка.
Полу нравилось, как решительно она устремлялась к стожку и перелетала
через него, грудь ее покачивалась, густые волосы растрепались.
прыжок не чистый?
мужчин пришел конец. В этой игре она забылась. И теперь он мог ее
посрамить.
Клару.
слушает, только его замечает, а он - ее. Мужчинам нравилось смотреть, как
они сражаются друг с другом. Но для Мириам это было мучительно.
самому себе, изменять глубокому Полу Морелу. Есть опасность, что он станет
легкомысленным, кинется в погоню за удовольствиями, подобно Артуру или
своему отцу. Мириам было горько, что он пренебрегает собственной душой
ради ветреных забав с Кларой. Она молчала, исполненная горечи, а тем
временем Клара и Пол подшучивали друг над другом и Пол резвился в свое
удовольствие.
мысленно падал ниц перед Мириам. Потом опять бунтовал.
когда ворона парит в небе, она тот же верующий. Но она устремляется в небо
только потому, что чувствует, полет приведет ее, куда ей требуется, а не
потому, что в полете приобщается вечности.
ощущать присутствие Бога, что бы это ни было такое - Бог.
Пол. - Не знает Бог сущее. И я уверен, вовсе Он не испытывает глубоких
чувств.
потому что он хочет идти своим путем и не отказываться от своих радостей.
Они долго сражались друг с другом. Пол вел себя поистине предательски по
отношению к ней, даже в ее присутствии, потом стыдился этого, потом
каялся; потом проникался к ней ненавистью и опять уходил. И так
повторялось без конца.
задумчивая, бесконечно преданная. А он приносил ей горе. И то сам
огорчался за нее, то ненавидел ее. Она была его совестью; и такое у него
было чувство, будто совесть его ему не по плечу. Распрощаться с нею он не
мог, ведь каким-то образом она удерживала его лучшее "я". Не мог и
остаться с нею, ведь все остальное в нем она не принимала, а оно
составляло три четверти его существа. Вот он с досады и обращался с ней
бессовестно.
только ей и могло быть написано.
себя любви. Она ведь тоже меняется, не так ли? Скажи, разве плоть этой
любви не умерла, оставив тебе ее неуязвимую душу? Понимаешь, я могу тебе
дать любовь духовную, я тебе и давал ее долгое, долгое время, но не
воплощенную страсть. Понимаешь, ты монахиня. Я давал тебе то, что мог дать
безгрешной монахине - как чуждый всего мирского монах чуждой всего
мирского монахине. Тебе это, конечно, дороже. И однако, ты сожалеешь...
вернее сожалела, что не было того, другого. Во всех наших с тобой
отношениях плоть не присутствует. В разговорах с тобой не чувства меня
ведут, но дух. Вот почему не можем мы любить в общепринятом смысле этого
слова. Наше чувство не из тех, что годятся на каждый день. Но мы ведь
простые смертные, и жить друг с другом бок о бок было бы ужасно - ведь так
или иначе с тобой я не могу подолгу быть заурядным, а знаешь, всегда быть
вне этого присущего простому смертному состояния значило бы и вовсе его
утратить. Когда люди женятся, они должны жить вместе как двое любящих,
которые могут вести себя буднично, не испытывая при этом неловкости, - а
вовсе не как две души. Так я чувствую.
понимать. Au revoir [до свидания (фр.)]".
сломала печать, чтобы показать письмо матери.
сердце. Ничто из когда-либо сказанного им не проникало в нее так глубоко,
непоправимо, будто смертельная рана.
процитировала она. - Моя ли это ошибка?"
сборник Омара Хайяма.
устыдился. Какой же я болтун! Мы с тобой часто не понимаем друг друга. Но
на все самое главное мы, я думаю, всегда будем смотреть одинаково.
Многие зарисовки посвящены тебе. Я предвкушаю твой критический разбор,
который, к стыду моему и славе, всегда оказывается истинным признанием.
Это всего лишь милая шутка. Au revoir".
двадцать три, и, хотя он до сих пор оставался девственником, голос плоти,
который Мириам так долго чересчур облагораживала, теперь стал особенно
сильным. При разговорах с Кларой Доус кровь разогревалась и быстрей
устремлялась по жилам, грудь теснило, будто что-то живое там билось, туда
переместилось его новое "я", средоточие нового сознания, предупреждая, что
рано или поздно не миновать ему обратиться к той ли, к другой ли женщине.
Но он принадлежал Мириам. Она так твердо была в этом убеждена, что он не
оспаривал ее права.
10. КЛАРА
Ноттингемском замке. Молодым художником заинтересовалась мисс Джордан,
пригласила его к себе домой, где он познакомился с другими художниками. У
него стало прорезываться честолюбие.
услышал громкие возгласы матери. Он ринулся в кухню и увидел, она стоит
перед камином, неистово размахивает письмом и как безумная кричит
"Уррра!".
письмом, крича:
пришла в такое неистовство. Почтальон прибежал обратно, испугался, что
случилось неладное. Они увидели над невысокой занавеской его фуражку с
околышем. Миссис Морел ринулась к двери.
продана за двадцать гиней!
которого они знали с пеленок.
голубые глаза его блестели. Он радовался, что принес такое счастливое
письмо. Миссис Морел вошла в дом и села вся дрожа. Пол боялся, а вдруг она
неверно поняла известие и потом будет разочарована. Он внимательнейшим
образом прочел письмо один раз, другой. Все правильно. Он сел, сердце его
билось от радости.
скрыть слезы.
расстегнутым воротом сорочки, была видна его молодая, почти девичья шея, в