были выданы по три пары на бригаду, но четвертой бригаде повезло: все
маленькие номера перешли к ней, другие бригады все были большеногие. Кроме
этих общественных коньков были еще и собственные у отдельных старожилов, а
у Фильки даже две пары. Алеша Зырянский предложил все коньки обратить в
бригадные, указывал на то обстоятельство, что ноги у пацанов растут быстро
и прошлогодние коньки все равно не подходят. Таким образом, в четвертой
бригаде оказалось около десятка пар коньков - такое количество с избытком
покрывало потребность. Но, к сожалению, пруд не замерзал. Берага пруда
покрыты снегом, а поверхность пруда дышит свободной водой и по-летнему
отражает в себе облака. Знатоки уверяли, что раньше льда должно появиться
"масло", но сколько пацаны ни смотрели, "масла" никакгого не появлялось.
работу при электричестве, только обедали при солнце, а потом снова
зажигались фонари и лампочки. Утром стало труднее просыпаться, появились
охотники спать до "без пяти минут поверка". Особенно страдали старшие,
которым до завтрака нужно было еще и побриться. Гладко выбритые и пахнущие
одеколоном, они приходили в столовую с виноватым видом и старались не
смотреть в глаза дежурному бригадиру. Все это были ветераны колони, и
дежурные бригадиры ограничивались нахмуренными бровями. Конечно, в
дежурство Алеши Зырянского приходилось бриться до поверки, но Алеша
дежурил два раза в месяц, и казалось, что при таких условиях жить вообще
можно. Конец такой сносной жизни наступил неожиданно, в дежурство Илюши
Руднева. Не теряя своего постоянно милого, расположенно-внимательного
выражения, руднев во время поверки произвел демонстративную атаку:
приказал ДЧСК отметить в рапорте всех небритых. Это мероприятие,
исключительное по своей новизне, произвело очень сильное впечатление, и,
как только окончилась поверка, очень многие забегали по коридорам с
мыльницами в руках. Игорь Чернявин с того дня, как получил звание
колониста, также считал для себя обязательным
уничтожение бороды и усов. Очень возможно, что с этим делом можно было и
подождать, но, во-первых, бритва - это солидно; во-вторых, в детской
колонии как-то неудобно было показывать щетину; в-третьих, щетина у Игоря
была рыжеватая, а после первого бритья она приобрела совершенно
несимпатичный вид. Напуганный действиями Руднева, Игорь тоже захватил
бритву, полотенце и мыльницу и полтеле в умывальную. Внизу играли сигнал
на завтрак. В литере Б, в умывальниках и в спальнях раздавался бритвенный
скрип и обильно текла молодая кровь - результат неопытности и быстроты
темпов. Рудннев - самый молодой бригадир, и опоздать на завтра в его
дежурство, хотя бы и на пятнадцать минут, до сих пор не считалось
предприятием невыполнимым. Но сегодня он показал крепкие зубы на поверке,
трудно было предсказать, какие зубы он покажет во время завтрака.
Успокаивало одно: не решится этот пацан оставить без завтрака около трех
десятков стариков. Действительность оказалась и печальнее, и хитрее.
Руднев, правда, не решился на прямое нападение, но о чем-то быстро
переговорил в кабинете Захарова. Во всяком случае, Захарову пришло в
голову изучить плакат-план первого квартала, висящий в вестибюле, при
самом входе в столовую. Изучение этого плаката Захаров начал ровно через
пять минут после сигнала на завтрак. Он стоял перед плакатом, заложив руки
за спину, и внимательно читал его цифры, которые даже пацаны четвертой
бригады давно знали на память. Минут через десять по ступеням лестницы
заумели быстрые шаги ветеранов колонии, успевших к этому моменту
уничтожить не только щетину, но и следы крови на лицах. Ни одной секунды
замешательства или растерянности они в себе не позволили. ловкие ноги
направили их не в столовую, а в выходную дверь, ловкие руки подскочили в
салюте:
приветствия. Игорь Чернявин с верхней площадки еще видел, как поток
колонистов уносился в выходную дверь, но, когда он сам поравнялся с
Захаровым, сказал слово прветствия, ни один мускул не потянул его к
столовой: было совершенно очевидно, что путь имеется только на выход и
дальше - в цех. Во дворе он влетел в веселую толпу товарищей, которым
теперь оставалось единственное наслаждение: встречать последних
опаздывающих, наблюдать сложную игру на их лцах и хохотать вместе с ними.
Потмо вышел на крыльцо Захаров и сказал:
достоинством:
не заметил:
ты не... не того... не подождал меня?
который чуть-чуть не влип со своим вопросом. Но Нестеренко уже освоился с
положением:
панычи.
такое выражение, как будто он в этом деле никакого участия не принимал.
Удивленным голосом он спрашивал:
вместе с пацанами и, проходя мимо плаката-плана, поневоле оглядывались на
его цифры. Цифры были такие:
потом придется плохо. Но четвертая бригада была уверена, что и после
первого января будет интересно. В комсомольской ячейке заседали по вечерам
и приставали к Соломона Давидовичу с разными вопросами. Но теперь Соломон
Давидович не "парился", а старался подробнее рассказать, как обеспечено
выполнение плана. Это была эпоха мирных отношений. Недавно на общем
собрании Соломон Давидович сказал:
опоки.
вас есть опоки, а всякие формальности не имеют значения.
хохотали, спрятавшись за спины товарищей. Глаза четвертой бригады тревожно
устремились на Алешу Зырянского: может быть, он что-нибудь скажет на тему
о справедливости и святости данного слова? Но Алеша Зырянский тоже
аплодировал и смеялся. Соломон Давидович был растроган аплодисментами. Он
высоко поднял руку и произнес звонко:
хохот. Смеялся и захаров, смеялся и сам Соломон Давидович. Даже Рыжиков
смеялся и аплодировал. Рыжиков был доволен, что все так мирно кончается, а
кроме того, он был формовщик, и опоки для него имели большое значение.
Правда, в прошлом месяце было много неприятностей у Рыжикова - после
случая с Левитиным даже Руслан горохов однажды зарычал на него с глазу на
глаз:
дневального Вани Гальченко. Но и это прошло. Было неприятно, что бригадиры
как-то неохотно высказывались о Рыжикове, и Зырянский выразил, вероятно,
общую мысль:
дерьма людей делали. А у нас впереди завод, триста тысяч, у нас впереди
большая жизнь, а он в городе водку пьет и пьяный приходит в колонию. Какой
это человек? Только и того, что говорить умеет! Так и попугая можно
выучить. Толко попугай водки пить не будет. Посмотрим. Но... Рыжиков, имей
в виду: настанет момент - костей не соберешь!