вас к выезду из деревни, но прежде всего рекомендовал вам занять позицию
смирения по отношению к жизни и миру. Что же мы получим от витальных сил и
от радости жизни, если будем тратить их вместе с деньгами? Воздержание
иногда бывает лучше, чем действие, голодному обед вкуснее. Тот, кто слишком
жадно ест и плохо пережевывает пищу, через какое-то время получает язву
желудка. Больше смирения, дружище.
Говоря все это, доктор надел на себя мохеровый свитер с вырезом в виде
сердечка. Поправил воротничок белой рубашки. И так они оба сошли по мягкой
дорожке в холл, миновали его и оказались в той части, где был кофейный бар и
гриль, а за стеклянной стеной виднелась голубая ширь озера. Художник почти с
отвращением отвел от него взгляд и направил его на бар, где с потолка стекал
желтый свет круглых ламп и мигали разноцветные рекламы заграничных сигарет.
В баре было пустовато. Только столик на двоих возле стеклянной стены
занимали женщина в годах и молодая девушка, сидящая спиной ко входу.
- Сядем здесь, - решил Порваш, указывая на столик, откуда можно было
видеть обеих женщин.
Спустя секунду появился официант в черном фраке, с черной бабочкой под
шеей и подал им два меню. Порваш заглянул в свое - и тогда в первый раз
почувствовал колотье в висках. Потому что он не нашел блюда, более дешевого,
чем несколько тюбиков хорошей краски.
Доктор заказал бифштекс на решетке, хорошо прожаренный, с картофелем
фри и салатом из квашеной капусты - белой и красной. А Порваш - зразы
по-охотничьи с гречневой кашей, потому что они были немного дешевле
бифштекса. Порваша все огорчал вид пустых столиков и табуретов у бара. Ему
не хватало гортанного смеха возбужденных девушек, тишина, как молотом, била
ему в виски. Казалось, что из-за стеклянной стены до него доносится шелест
тростников, колышущихся над берегом озера. Ел он, не чувствуя вкуса, не
сводя глаз с тех двух женщин у окна, а потом, когда те заплатили по счету и
встали со стульев, почти приклеил взгляд к их ягодицам.
Это скорее всего были мать с дочерью, так явно было сходство в их
чертах - у молодой четких, а у старшей как бы немного размягченных жиром на
щеках. Старшая была низенькой, с огромным бюстом, подчеркнутым обтягивающим
свитерком-блузочкой, младшая же, похоже, семнадцатилетка, казалось, достает
до потолка своей маленькой головкой. Свободный свитер спадал с нее
складками, не скрывая, однако, что в нем содержится плоская грудная клетка.
Ноги у нее были худые и длинные в потертых джинсах, которые врезались между
маленьких ягодиц.
К радости Порваша, они не ушли из ресторана, а перебрались на высокие
табуреты возле стойки бара, заказав кофе.
- Эта младшая действительно хороша, - отметил художник. Доктор же,
казалось, был занят исключительно прожевыванием своего бифштекса. "Обжора",
- с презрением подумал о нем художник Порваш. У него уже прошла охота есть.
Он представил себе, что эта молодая девушка голая под свитером, глаз
художника видел ее ребра на хилой грудной клетке, маленькие груди с
малюсенькими малинками сосков. Он представил нагие длинные девичьи ноги, по
которым можно часами водить ладонью от лодыжек до паха. Его почти охватил
запах пота молодого тела. А когда девушка оперлась локтями о бар, выгнула
спину колесом и высунула за краешек табурета маленький задик, Порваш
вздохнул:
- У меня было в жизни множество женщин. Помню в Лондоне одну мулатку,
которая отличалась очень низким голосом и пела в достаточно элегантном
ресторане на Пикадилли Циркус. Больше всего меня возбуждали ее сильно
заросшие волосами ягодицы и интимные моменты, когда она говорила: "Ложись,
мой маленький, и я сделаю тебе приятное".
- Да, да, - покивал седеющей головой доктор Неглович. - Медицина знает
разные случаи. - Что вы имеете в виду?
- Многие мужчины рассказывают, что у них было много женщин, но если по
правде, мало кто может отличить женщину от мужчины.
- Что вы такое говорите, доктор? - рассердился Порваш. - Что касается
меня, то я уже с первого взгляда отличаю женщину от мужчины. И поверьте мне,
у меня было их в жизни великое множество.
- Я верю вам, пане Порваш. Но ведь вы не представляете мне никаких
доказательств этого. Если я не ошибаюсь, целью вашего приезда сюда была
своеобразная душевная терапия. Я рекомендовал вам больше смирения по
отношению к жизни и миру.
- У меня было множество женщин, - упрямо повторил художник. - Это были
женщины белые, черные, мулатки. Одна из них, та самая, с волосатыми
ягодицами, говорила мне: "Ложись, маленький, я сделаю тебе приятное".
- Я вас понимаю, - согласно кивнул доктор. - А однако, как ваш
терапевт, я должен обратить ваше внимание на то, что мужчина - как жаждущий
путешественник в пустыне. Вокруг - фата-морганы и миражи, и нигде не видно
источника, из которого можно было бы напиться воды. А как легко наткнуться
на источник отравленный или высохший. Говорю вам правду, что тысячи
опасностей подкарауливают мужчину, и иногда только его глупость, невежество
или недостаток образования позволяют ему как-то брести по этой пустыне,
которая зовется жизнью. Он напоминает слепца, который, не подозревая об
опасности, беззаботно шагает над самой пропастью, и, диво, иногда может
дойти до цели. Чаще, однако, он падает вниз и гибнет. Мир устлан скелетами
мужчин, которые шли на зов своих страстей.
- У меня в жизни было множество женщин... - повторил Порваш, но доктор
перебил его пренебрежительным взмахом руки.
- Только (виду женщину легко отличить от мужчины. А в самом деле, если
углубиться в проблему, то иногда отличить ее от мужчины бывает необычайно
трудно, я даже рискнул бы утверждать, что это невозможно. - Вы хотите мне
внушить, что это не были женщины? - Да нет. Не ловите меня на слове. Я
только говорю, что женщину только на вид легко отличить от мужчины, поэтому
столько мужчин похваляются, что обладали множеством женщин. Для большинства
людей, пане Порваш, - и это люди не какие попало, а разные литераторы,
пишущие книжки, философы, профессора университетов, юристы - важно, что у
данной человеческой особи записано в метрике или в удостоверении личности. А
по существу, руководствуясь такими указаниями, мы совершаем фатальную
ошибку. Откуда берется запись в метрике? Вот рождается новое человеческое
существо, и акушерка информирует родителей: "Родилась девочка". Восхищенный
папочка приподнимает пеленку своего новорожденного ребенка, видит чудесную
щелочку между ногами и что есть духу бежит в загс, чтобы записать, что
родился ребенок женского пола. - Так оно и есть, - поддакнул художник.
- И это фатально, пане коллега. Потому что каждое человеческое существо
обладает хромосомами. Вы слышали про них? - Учил в школе.
- Ну вот. И эти хромосомы, когда чиновник в загсе записывает, что
родилась особа женского пола, аж за животы держатся от смеха. Мало того,
пане Порваш. У них нет не только животов, но нет и совести. И бывает так,
что через два, три или четыре годика у этого существа, определенного, как
"женского пола", няня или бабуся замечают маленький пенис, прорезывающийся
из той чудесной щелки. Потому что хромосомы, пане Порваш, перестали хихикать
и взялись за свою вредную работу. Полбеды, если что-то подобное заметят
вовремя и побегут к врачу, хуже, если няня или бабуся никому не пикнут об
этом ни слова. А еще хуже, пане Порваш, когда эти возмутительные хромосомы
делают свою кротиную работу способом, невидимым для глаза. Врача, пане
Порваш, мало интересует, какой пол записан в метрике человеческого существа.
Для врача, пане Порваш, важен "пол хромосомный". А что вы можете сказать о
хромосомном поле той мулатки с волосатыми ягодицами? Или что вы можете
сказать мне о хромосомах тех двух пань, которые сидят в баре? Какой у них
хромосомный пол?
- Думаю, что соответствующий, - захихикал художник Порваш. - На это
указывает бюстик у старшей и тонкие черты лица у младшей, хотя признаю, что
жопка у нее, как у мужчины.
- Эх, пане Порваш. Мужчина - как путешественник в пустыне, вокруг
только миражи и фата-морганы. Я уже говорил вам, что эти хромосомы не имеют
не только животов, но и совести. К сожалению, еще хуже с этой точки зрения
бывают гонады, о которых вы, наверное, никогда и не слышали. - Правда,
как-то не слышал, - признался Порваш. - Но они о вас слышали. Да, они
слышали о каждом из нас. Скажу больше, - они живут в каждом из нас. А это
ужасно изменчивая скотинка. Кто-то там записывает в загсе, что родилось дитя
женского пола, а эти гонады аж корчатся от смеха, хоть вы их сатанинского
смеха не услышите, потому что даже не знаете, что существуют какие-то там
гонады. А это ни больше ни меньше очень специфические клетки, а скорее
половые железы, которые влияют на выработку яйцеклеток у женщины и
сперматозоидов у мужчины, и вообще решают, становится ли кто-то женщиной или
мужчиной. И эти гонады, пане Порваш, иногда умудряются попадать в так
называемую "дисгенезию", попросту спячивают. И тогда человеческое существо,
записанное в загсе как "женского пола", не имеет менструаций, не хватает ему
и вторичных, и третичных половых признаков. Поэтому мы, врачи, отличаем еще
и "гонадальный пол". Но и это еще не все, коллега и приятель. Слышали ли вы
о гормонах? Ну так, это хорошо. Это даже очень хорошо. Гормоны определяют
развитие первичных, вторичных и третичных половых признаков человека. Но
бывают гормоны мужские, и бывают гормоны женские. Человек должен их
вырабатывать, чтобы стать мужчиной или женщиной. И вырабатывать в
определенных пропорциях и в определенном возрасте. И вы думаете, что эти
гормоны послушны записям, которые сделал чиновник загса? Они вообще понятия
не имеют, что существует какой-то чиновник загса, и из заверенного круглой
государственной печатью существа женского пола способны сделать мужчину. Мы,
врачи, отличаем еще и "гормональный пол". Внимательно ли вы присмотрелись к
этой молодой паненке в баре, к той, о которой вы соизволили заметить, что у
нее маленькая жопка?
- Чудесная девушка. Высокая, длинноногая, - причмокнул губами художник
Порваш, хотя в висках у него снова начало стучать, и на мгновение он
почувствовал страх.
- И снова эти миражи и фата-морганы, - Неглович печально покачал своей
седеющей головой. - Надо знать, пане Порваш, что у женщины при недостатке
эстрогенов, то есть женских гормонов, хрящи длинных костей поздно
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Ибсен Генрик
Майер Стефани