Всякий раз, когда Павел в сопровождении Мурдока проходил
через его комнату, Глор, играя желваками, провожал его
недобрым взглядом. Лишь убеждения Мурдока - а убеждать
хозяина он умел - удерживали Глора от того, чтобы перейти к
более жестким и более действенным, по его мнению, методам.
сильнее и отчетливее ощущал в себе растущее напряжение. По
мере того, как исчезала надежда, ее место в душе заполняло
клейкое, серое, дурно пахнущее отчаяние. Павел чувствовал,
что близок к срыву. В любую минуту он мог не выдержать
навалившейся на него, придавившей к земле тяжести и
совершить какой-нибудь отчаянный, безрассудный поступок,
чтобы только прекратить наконец это нескончаемое
самоистязание.
ложился он рано и долго не мог уснуть, ворочался с боку на
бок, то обдумывая невероятные планы побега, то представляя
картины героической смерти, или просто, лежа на спине,
слушал однообразный, одуряющий гул уставшего от постоянного
напряжения мозга.
декоративная, но на деле - Павел убедился в этом -
необычайно прочная, казалось, создавала дополнительную
преграду для свежего воздуха.
-.#( с кровати, оттолкнул в сторону коврик и с наслаждением
прижал босые пятки к холодному каменному полу. Встав на
ноги, он взял со столика тяжелые часы, вделанные в кусок
необработанного гранита, и, подойдя к окну, в мертвенно-
бледном лунном свете стал рассматривать циферблат. Стрелки
показывали четверть четвертого.
волчий вой. Услышав его, на дворе оживились и о чем-то
заговорили центурионы.
голову назад и отчаянно, надсадно завыть.
стараниям, продвинулась неплохо, и вечером Мурдок позволил
Павлу прогуляться в саду.
неприступная крепостная стена, окружающая вместе с замком и
примыкающий к нему сад, сама по себе была надежной гарантией
от возможного побега. Никаких ворот и дверей на этом ее
участке не было, а стоки для дождевой воды, выходившие по
другую ее сторону в крепостной ров, были настолько узкими,
что протиснуться в них казалось невозможно даже ребенку.
Часовые на стенах неусыпно следили за тем, чтобы никто не
подобрался к замку незамеченным.
требования всех правил, некогда он, вероятно, являлся
настоящим произведением садоводческого искусства. Но сейчас,
всеми забытый и неухоженный, представлял собой довольно
жалкое зрелище, наводящее на грустные мысли о дряхлой,
обременительной старости.
Оба отлично понимали, что их союз против Глора - временная,
непрочная конструкция, держащаяся только на взаимных
недоговорках, которая, как бы ни повернулись в дальнейшем
события, непременно рухнет, лишь только закончится
совместная работа.
Когда они вышли к расположенному в центре сада небольшому
пруду, давно нечищенному, покрытому плотным зеленым ковром
водной растительности, он сел на выщербленные каменные
ступени, ведущие от развалившейся беседки к воде, и,
задумчиво глядя вниз, принялся выводить концом трости какие-
то замысловатые узоры на земле.
них с Мурдоком было заранее оговорено, что он имеет право
отходить в сторону, но не исчезать при этом из поля зрения
своего контролера.
возможном расстоянии от ненавистного, опостылевшего ему
Мурдока, Павел опустился на землю и, раскинув руки, лег на
траву. Глаза его глядели в небо, где не было и не могло быть
ни центурионов, ни стен, ни Мурдока, ни Глора, одни только
облака, плывущие своей, одной им ведомой дорогой из ниоткуда
в никуда.
gb.-то теплое и влажное. Павел повернул голову и с
удивлением увидел высовывающуюся из кустов маленькую веселую
и хитрую мордочку. Это была черная гладкошерстная такса.
Прежде Павел не видел в заброшенном саду никакой живности.
Даже лягушки не квакали по вечерам на заросшем тиной пруду.
лизнула его открытую ладонь, однако из кустов не вышла. На
этот раз, когда собака вытянула голову, Павел заметил на ней
ошейник, к которому снизу был подвешен какой-то довольно-
таки большой цилиндрический предмет. Осторожно двигая рукой,
чтобы не привлекать лишний раз внимания Мурдока, Павел
провел по цилиндру пальцами и почувствовал узорное плетение
металла. Такса негромко и нетерпеливо заскулила. Павел сжал
предмет рукой. Собака как будто этого и ждала, выскользнула
головой из ошейника, еще раз лизнула протянутую руку и,
попятившись задом, скрылась в кустах.
него оказался, возбуждали у Павла любопытство и интерес.
Однако, укротив нетерпение, он повернулся на бок и посмотрел
на противоположный берег пруда. Мурдок сидел все на том же
месте, наклонив голову и что-то рисуя своей тростью. Быстро,
но осторожно, не делая резких движений, Павел спрятал
цилиндр под рубашку, засунув его за пояс брюк.
матрас. Он достал его снова, только когда в коридоре за
дверью стихли шаги полуночной смены караулов.
подошел к окну. Включать ночник он не стал, опасаясь
привлечь внимание сторожащих его центурионов.
свернувшейся в тугую пружину змеи, просунувшей голову сквозь
небольшую овальную гарду. Павел недоуменно покрутил
рукоятку. В голове вихрем проносились разрозненные мысли.
на шее? Откуда она появилась в саду? Хотя, конечно, такса
могла пролезть и по водостоку...
показалось, что собака вела себя так, будто специально
пришла отдать ему то, что висело у нее на шее. Но откуда она
пришла и кто ее послал?
Павел бессознательно сдавил рукоятку в кулаке.
длинное, узкое лезвие, мерцающее в темноте ровным фиолетовым
светом.
решетки и, почти не прилагая никаких усилий, перерезал его.
Лезвие прошло сквозь железо, оставив тонкий разрез, словно
это был сыр.
из него ставшие уже привычными отчаяние, безнадежность и
одурь, как плечи и руки наливаются силой. Он ощутил людей,
пославших этот меч и отдающих ему свои силы. Среди них был и
герцог ди Катнар, и стрелок Чет из Лабора, и десятки других,
*.b.`ke он пока еще не знал.
выбраться во двор и, пробившись сквозь охрану замка,
вырваться на свободу; он чувствовал в себе силы, знал, что
способен сделать это.
в руках Глора. Кто знает, не сумеет ли Мурдок сам, без
участия Павла, продолжить расшифровку? Хотя до сих пор в
книге не восстановлено ни одного осмысленного фрагмента, но
обрывков фраз и отдельных слов уже предостаточно. Он должен
уничтожить то, что уже успел сделать.
пасть, змея проглотила лезвие меча.
уснул спокойным, крепким сном, в котором не было ни
центурионов, ни Мурдока, ни Глора, ни даже книги Глумза -
одни облака.