Чтение 62–й страницы книги ~Армагеддон~

Когда мы пришли в Лас-Вегас, здесь было только шестнадцать человек. Среди них был Ронни, была Дженни, и еще бедняга Гек Дроган. Они ждали его. Когда мы вошли в город, Дженни Энгстром опустилась на свои хорошенькие коленки и поцеловала его башмаки. Держу пари, она никогда тебе не рассказывала об этом в постели. - Он криво улыбнулся Уитни. - А теперь она хочет слинять. Ну, я не обвиняю ее, да и тебя тоже. Но все равно в этом есть что-то нечестное, тебе так не кажется?

- Ты остаешься?

- До самого конца, Уитни. Моего или его. Это мой долг.

Он не стал говорить от том, что вера его в темного человека была достаточно сильна для того, чтобы нарисовать ему весьма правдоподобную картину смерти Уитни и остальных верхом на крестах. И еще одно обстоятельство. Здесь он был вторым человеком после Флегга, а кем он окажется в Бразилии? Уитни и Ронни умнее его. Ему и Козырному Тузу предстоит роль шестерок, а это было не в его вкусе. Когда-то он не возражал против этого, но теперь все изменилось. А когда что-то меняется у тебя в голове, то это почти всегда необратимо.

Ллойд поднял стакан.

- Тост, Уитни.

Уитни поднял свой.

- Чтобы никто не пострадал, - сказал Ллойд. - Вот мой тост. Чтобы никто не пострадал.

- Ну, парень, за это я выпью, - с жаром сказал Уитни.

Вскоре он ушел. Ллойд продолжал пить. Он отключился примерно в половину десятого. Спал он без снов. И это было почти равноценным вознаграждением за завтрашнее похмелье.

Мусорный Бак нашел то, что искал.

Он ехал по коридору, находившемуся глубоко под землей. Здесь было темно, как в шахте. В левой руке оно держал фонарик. В правой руке у него был револьвер, потому что здесь, внизу, было жутковато. Он ехал на электрической вагонетке, двигавшейся почти бесшумно по широкому коридору. Единственным исходившим от нее звуком был тихий, находившийся почти за пределами слышимости гул.

Вагонетка состояла из сиденья для водителя и объемистого грузового отделения. В грузовом отделении лежала ракета с ядерной боеголовкой.

Она была очень тяжелой.

Мусор даже не мог представить себе, насколько она тяжела, потому что сдвинуть ее руками было просто невозможно. Она была длинной и обладала цилиндрической формой. Она была холодной. Проводя рукой по ее изогнутой поверхности, он едва мог поверить в то, что такая холодная мертвая глыба металла когда-нибудь может стать причиной такого адского жара.

Он нашел ее утром. Тогда он вернулся в подземный гараж и взял там лебедку. Потом он принес лебедку обратно и обмотал цепь вокруг ракеты. Через полтора часа она уютно опустилась в электровагонетку, носом кверху. На носу стоял штамп: A161410USAF. Шины вагонетки, изготовленные из литой резины, значительно осели, когда ракета опустилась вниз.

Он приближался к концу коридора. Впереди его ждал большой грузовой лифт, двери которого были ожидающе распахнуты. Но электричества, конечно, не было.

"Надо поднять ее вверх с помощью лебедки", - прошептал его внутренний голос.

Но где он найдет цепь длиной в пятьсот футов? Может быть, сварить несколько цепей в одну? Но будет ли сварной шов достаточно прочен? Трудно сказать.

Он ласково провел рукой по гладкой поверхности ракеты.

Любовь всегда найдет выход.

Оставив ракету в вагонетке, он пошел по лестнице наверх. На такой базе ни в чем не может быть недостатка. Он найдет все, что ему нужно.

Он миновал два пролета и остановился, чтобы перевести дыхание. Внезапно он подумал: "Облучился ли я?" Они экранируют радиоактивные вещества с помощью свинца. Но в фильмах, которые показывают по телевизору, люди, имеющие дело с радиацией, всегда носят защитные костюмы и индикаторы, которые меняют цвет, когда доза превышает допустимую. Потому что радиация бесшумна. Ее нельзя увидеть. Она просто проникает в твою плоть. И ты даже не знаешь, что болен, до тех пор пока тебя не начнет рвать, и у тебя не станут выпадать волосы, и тебе не придется бегать в туалет каждые несколько минут.

Ждет ли его все это?

Он обнаружил, что это его нимало не заботит. Он поднимет эту бомбу наверх. Чего бы ему это ни стоило, он поднимет ее наверх. Чего бы ему это ни стоило, он привезет ее в Лас-Вегас.

Он должен искупить свою вину за тот ужасный проступок, который он совершил в Индиан Спрингс. Если для того чтобы искупить свою вину, ему надо будет умереть, то он умрет.

- Я готов отдать за тебя жизнь, - прошептал он в темноте и снова стал взбираться по лестнице.

Ранним утром они сидели у костра, который Ларри разжег около часа назад. На них были теплые пальто и перчатки. Они пили уже по второй чашке горячего кофе. Температура была около тридцати пяти градусов по Фаренгейту. Небо было облачным и мрачным. Коджак дремал у костра, пододвинувшись к огню так близко, насколько это было возможно.

Глен Бэйтмен собрал пластмассовые тарелочки с остатками завтрака и, взяв лопату, отправился закапывать их в стороне от лагеря. Остальные проводили его взглядами.

Труднее всех в этом путешествии было именно Глену. Он был самым старым из них, старше Ральфа Брентнера на двенадцать лет. Но непостижимым образом он облегчал жизнь другим. Он постоянно иронизировал, но ирония его была мягкой. То обстоятельство, что он умудряется идти день за днем, производило на всех глубокое впечатление. Ему было пятьдесят семь, и Стью заметил, как в холодные утра он массирует суставы своих пальцев, кривясь от боли.

- Сильно болит? - спросил у него вчера Стью примерно через час после того, как они отправились в путь.

- Аспирин помогает. Это артрит, но сейчас он далеко еще не тот, каким будет лет через пять - семь. А честно говоря. Восточный Техас, я не думаю прожить так долго.

- Ты действительно думаешь, что он убьет нас?

И Глен Бэйтмен сказал странную фразу:

- Я не испугаюсь зла. - И эта фраза положила конец обсуждению.

До них доносился звук лопаты, вгрызавшейся в морозную землю, и ругательства Глена.

- Отличный он парень, правда? - сказал Ральф.

Ларри кивнул.

- Я всегда думал, что все эти преподаватели колледжей - просто размазни, но к нему это явно не относится. Знаете, что он ответил мне, когда я его спросил, почему бы просто не бросить это дерьмо на дороге? Сказал, что мы не должны начинать все это дерьмо сначала. Сказал, что мы и так уже по уши вымазались в старом дерьме.

Коджак вскочил и побежал посмотреть, что делает Глен. До них донесся голос Глена:

- Где ты был, старый ленивый увалень? А я уж начал думать, куда это ты смылся? Ну что, хочешь, что б я тебя тоже похоронил?

Ларри усмехнулся и снял с пояса шагомер. Каждый вечер он записывал, сколько они прошли за день.

- Могу я взглянуть на твой листок? - спросил Стью.

- Конечно, - ответил Ларри.

Стью взял листок и, вооружившись ручкой, проделал некоторые вычисления.

- Ну что ж, сейчас мы проходим больше миль в день, чем сначала, но нам остается еще более четырехсот миль. Черт, мы не прошли еще и половины пути.

Ларри кивнул.

- Ты прав - мы идем быстрее, потому что дорога идет под уклон. Но прав и Глен. Куда нам торопиться? Этот парень просто прикончит нас, как только мы туда доберемся.

- Знаешь что, я просто в это не верю, - сказал Ральф. - Конечно, мы можем погибнуть, но это не произойдет так просто: раз - и все. Иначе Матушка Абагейл не послала бы нас туда.

Глен подошел к лагерю вместе с Коджаком.

- Поднимем их, Коджак? Давай?

Коджак завилял хвостом.

- Он говорит: "Лас-Вегас или смерть", - заявил Глен. - Так что пошли.

Они поднялись по насыпи I-70, и начали свой дневной путь.

К двум часам дня двадцать первого сентября они миновали Сего. Следующим городом на их пути, судя по карманной карте Стью, должен был быть Грин Ривер. После этого на пути примерно в сотню миль не было ни одного города. Как говорил Ральф, у них будет случай убедиться, заботится ли о них Бог или нет.

- Собственно говоря, - сказал Ларри Глену, - я беспокоюсь не столько о еде, сколько о воде. Почти все, кто отправлялся в автомобильную поездку, брали с собой чего-нибудь пожевать.

Они строго следовали инструкции Матушки Абагейл не нести ничего с собой.

- Может быть. Господь изольет на нас свою благодать, - улыбнулся Глен.

Ларри поднял глаза на безоблачное голубое небо и скорчил недоверчивую гримасу.

- Я иногда думаю, что под конец она совсем сдвинулась.

- Возможно, - сказал Глен. - Если ты ознакомишься с теологией, то узнаешь, что Бог часто предпочитает говорить устами умирающих и безумцев.

- Знаю эти песни, - сказал Ларри. - Мы видим сквозь мутное стекло. Для меня оно действительно мутное, это точно. До меня не доходит, зачем нам идти пешком, если можно доехать за неделю. Но раз уж мы заняты безумным делом, то, наверное, надо делать его безумным образом.

В ту ночь они разбили лагерь в пятнадцати милях к западу от Сего, и впервые у них совсем не оказалось еды. Глен заварил остатки растворимого кофе в кружке, и они пили из нее по очереди. Последние десять миль им не попалось ни одной машины.

На следующий день, двадцать второго сентября, они наткнулись на перевернутый микроавтобус с четырьмя трупами внутри. В машине оказались две коробки печенья и большой мешок лежалых картофельных чипсов. Печенье оказалось в лучшем состоянии. Они разделили его на пять частей.

После полудня они набрели на транспортный грузовик "Грейт Вестерн Маркетс". Они поели на ленч консервированной ветчины, но никто из них не чувствовал аппетита. Глен сказал, что их желудки съежились. Стью сказал, что ветчина плохо пахнет. И дело не в том, что она испорчена, а просто запах слишком сытный. Слишком _м_я_с_н_о_й_. У него от этого желудок выворачивается наизнанку. Даже Коджак ел мало.

В ту ночь они разбили лагерь к востоку от Грин Ривер, и в первые часы утра на них посыпалась снежная морось.

После полудня двадцать третьего числа путь им преградил размытый участок дороги. То ли где-то к северу смыло плотину, то ли летом шли сильные дожди, но тридцать футов I-70 уступили место глубокому оврагу, на дне которого журчала вода. Глубина его составляла около пятидесяти футов. Рыхлые склоны состояли из каменистого грунта и осадочных пород.

- Господи Иисусе Христе, - сказал Ральф. - Надо бы запросить об этом дорожный департамент штата Юты.

- Посмотрите туда, - сказал Ларри, указывая пальцем. В ста футах от шоссе овраг перегораживала мешанина из металлических ограждений, кабелей и огромных кусков асфальта.

Засунув руки в карманы, Глен с отсутствующим видом смотрел на каменистый склон. Стью тихо спросил у него:

- Ты справишься, Глен?

- Конечно.

- Как твой артрит?

- Бывало и хуже. - Он с усилием улыбнулся. - Но если уж быть до конца честным, то бывало и лучше.

У них не было веревки, чтобы страховать друг друга. Стью стал спускаться первым. Ему не понравилось, как грунт время от времени осыпался у него под ногами. Раз он чуть не поскользнулся и не упал вниз. Одной рукой он успел ухватиться за каменистый выступ и с трудом нащупал новую точку опоры. Коджак жизнерадостно проскакал мимо. Через секунду он стоял на дне оврага, виляя хвостом и дружелюбно лая на Стью.

- Ах ты, чертов пижон, - проворчал Стью и осторожно спустился на дно.

- Я следующий, - крикнул Глен. - Я слышал, как ты обозвал мою собаку!

- Будь осторожен, лысый! Будь чертовски осторожен! Грунт совсем не держит.

Глен спускался очень медленно, перебираясь с одной устойчивой позиции на другую. Стью сжимался всякий раз, когда замечал, как из-под ботинок Глена выскальзывает грязь. Легкий ветерок трепал его серебристые волосы. Стью пришло в голову, что когда он впервые встретил Глена, рисующего посредственную картину у дороги в Нью-Хемпшире, седина еще только намечалась в его волосах.

До того момента, как нога Глена коснулась покрытого грязью дна оврага, Стью был уверен, что он упадет и переломает себе все кости. Когда все было кончено, Стью похлопал его по плечу.

- Нет проблем, Восточный Техас, - сказал Глен и наклонился погладить Коджака.

Следующим спустился Ральф, осторожно двигаясь от одной опоры к другой. Когда до дна оставалось футов восемь, он спрыгнул вниз.

- Господи, - сказал он. - Этот склон скользкий, как гусиное дерьмо. Забавно будет, если мы не сможем подняться на другую сторону, и нам придется пройти миль пять вверх по течению в поисках более пологого склона.

- А еще будет забавнее, если навстречу нам хлынет новый поток, - сказал Стью.

Ларри спустился меньше, чем за три минуты.

- Кто полезет первым? - спросил он.

- Почему бы не ты, раз уж ты такой шустрый? - спросил Глен.

- Отлично.

Поднимался он значительно дольше. Дважды он наступил на предательскую осыпь и чуть не упал. Но в конце концов он взобрался наверх и помахал им.

- Кто следующий? - спросил Ральф.

- Я, - сказал Глен и подошел к склону.

Стью схватил его за руку.

- Послушай, - сказал он. - Мы можем пройти вверх по течению и найти более пологий склон, как говорил Ральф.

- И потерять на этом полдня? Когда я был мальчишкой, я мог взобраться на такой склон за сорок секунд, и пульс мой не поднимался выше семидесяти.

- Ты больше не мальчишка, Глен.

- Это верно. Но мне кажется, что-то во мне от него осталось.

Прежде чем Стью успел еще что-нибудь сказать, Глен начал подъем. Пройдя примерно треть пути, он остановился передохнуть, а потом снова стал взбираться. На полпути он схватился за выступающий кусок сланца, который раскрошился у него в руках, и Стью был абсолютно уверен, что сейчас он скатится вниз.

- Вот черт... - выдохнул Ральф.

Глен взмахнул руками и непостижимым образом восстановил равновесие. Потом он поднялся еще на двадцать футов и вновь передохнул. Почти на самом верху осколок скалы, на котором он стоял, пополз вниз. Глен неизбежно упал бы, но на помощь подоспел Ларри. Он схватил Глена за руку и вытянул его наверх.

- Нет проблем, - крикнул Глен вниз.

Стью облегченно усмехнулся.

- Как пульс, лысый?

- Около девяноста, по-моему, - признался Глен.

Ральф поднимался по склону, как флегматичный горный козел, проверяя каждую опору, с огромной осторожностью переставляя руки и ноги. Когда он достиг вершины, настала очередь Стью.

Вплоть до того момента, когда он упал, Стью казалось, что этот склон даже легче, чем тот, по которому они спускались. Опоры были удобнее, и угол был немного меньше. Но грунт представлял собой смесь меловых почв и осколков скал, сильно расшатанных плохой погодой.

Его грудь была уже на уровне шоссе, когда выступ породы, на который опиралась его левая нога, неожиданно исчез. Он почувствовал, что соскальзывает вниз. Ларри попытался схватить его за руку, но на этот раз промахнулся. Стью ухватился за торчавший из склона обломок шлагбаума, и он оказался у него в руках. Мгновение он тупо смотрел на него, а в это время скорость падения увеличивалась. Он отшвырнул его в сторону, чувствуя себя Уайл И.Койотом [герой мультфильмов о койоте и страусе американского продюсера Вальтера Ланца]. Все, что мне нужно, - подумал он, - это чтобы кто-нибудь прогудел "бип-бип", перед тем как я стукнусь о дно [именно так

- "бип-бип" - гудел упомянутый страус, когда койот в очередной раз попадал в затруднительное положение].

Колено его обо что-то ударилось, и его пронзила внезапная молния боли. Он ухватился руками за склон, проносящийся мимо него с угрожающей быстротой, и продолжал скользить вниз с полными ладонями грязи.

Он ударился о выступающий валун, и тело его перевернулось в воздухе. Он пролетел футов десять и под углом приземлился на ногу. Он услышал треск кости. Боль была непереносимой. Он закричал. Он сделал обратное сальто. Теперь он ел ртом грязь. Острые камушки прочертили кровавые борозды по его рукам и лицу.

Последние пятнадцать футов он скользил на животе, как ребенок по грязной горке. Когда он достиг дна, штаны его были полны грязи, а сердце сумасшедше стучало в ушах. Нога была объята былым пламенем боли.

"Сломана. Но насколько серьезно? Судя по ощущениям, очень серьезно. В двух местах, если не больше. И вывихнут коленный сустав."

Ларри спускался вниз по склону, слегка подпрыгивая, и это выглядело почти пародией на то, что только что случилось со Стью. Потом он склонился над ним и задал ему вопрос, который Стью уже успел задать самому себе.

- Насколько серьезно, Стью?

Стью приподнялся на локтях и посмотрел на Ларри. Лицо его было белым от шока и измазанным грязью.

- Полагаю, что смогу ходить месяца через три, - сказал он. У него появилось чувство, что его сейчас вырвет. Он поднял взгляд на облачное небо и погрозил ему сжатыми кулаками.

- ДЕРЬМООООООО! - завопил он.

Ральф и Ларри наложили на ногу лубок. Глен достал пузырек того, что он называл "моими артритными таблетками", и дал Стью одну. Стью не знал, что содержится в артритных таблетках, и Глен отказывался ему сказать, но боль в ноге перешла в далекий ноющий зуд. Он чувствовал себя очень спокойно, почти безмятежно. Ему пришло в голову, что все они живут взаймы, и не только потому, что они идут в пасть к Флеггу, но и потому, что они пережили Капитана Шустрика. В любом случае, он знал, что должно быть сделано... и он позаботится о том, чтобы это _б_ы_л_о_ сделано. Ларри только что кончил говорить. Все обеспокоенно смотрели на него, ожидая, что он ответит.

Он ответил:

- Нет.

- Стью, - мягко сказал Глен, - ты просто на понимаешь...

- Я прекрасно понимаю. Я сказал нет. Никаких возвращений в Грин Ривер. Никаких веревок. Никакой машины. Это против правил игры.

- Это тебе не трахнутая _и_г_р_а_! - закричал Ларри. - Ты здесь подохнешь!

- А вы почти наверняка подохнете там, в Неваде. Так что отправляйтесь в путь. У вас еще осталось четыре часа до темноты. Не стоит их тратить даром.

- Мы тебя не оставим, - сказал Ларри.

- Извините, но придется это сделать. Я вам приказываю.

- Нет. Теперь я главный. Матушка сказала, что если с тобой что-нибудь случится...

- ...то вам надо идти дальше.

- Нет. Нет. - Ларри обернулся к Глену и Ральфу в поисках поддержки. Они встревоженно посмотрели на него в ответ. Рядом сидел Коджак и наблюдал за всеми четверыми, аккуратно обернув хвост вокруг лап.

- Послушай меня, Ларри, - сказал Стью. - Все это путешествие основывается на предположении, что старая леди знала, о чем говорит. Если мы отступим от ее слов, то все пойдет насмарку.

- Это верно, - сказал Ральф.

- Нет, это _н_е_в_е_р_н_о_, пидор трахнутый, - сказал Ларри, яростно имитируя оклахомский выговор Ральфа. - Стью упал в овраг не по воле Бога, и даже не по воле темного человека. Причиной была скользкая грязь, вот и все, ОБЫЧНАЯ СКОЛЬЗКАЯ ГРЯЗЬ! Я не оставлю тебя, Стью. Я и так уже оставил слишком многих за свою жизнь.

- Мы оставим его, - тихо сказал Глен.

Ларри изумленно оглянулся, словно его предали.

- А я-то думал, что ты его друг!

- Я и есть его друг. Но это не имеет значения.

Ларри истерически рассмеялся и прошел немного вниз по оврагу.

- Ты сошел с ума! Кто бы мог подумать?

- Нет, я не сошел с ума. Мы заключили договор. Мы стояли вокруг смертного ложа Матушки Абагейл и вступили в соглашение. Оно почти неизбежно сулило смерть каждому из нас. Мы согласились с его условиями. А теперь мы будем их выполнять.

- Но я же не против, ради Бога. Я хочу сказать, не обязательно возвращаться в Грин Ривер. Мы можем раздобыть микроавтобус, уложить его сзади и ехать дальше...

- Мы должны идти пешком, - сказал Ральф и указал на Стью. - Он не может идти.

- Хорошо. Прекрасно. У него сломана нога. Что вы предлагаете делать? Пристрелить его, как загнанную лошадь?

- Ларри... - начал было Стью.

Прежде чем он смог продолжить, Глен схватил Ларри за рубашку и рванул его на себя.

- Кого ты хочешь спасти? - Голос его был холоден и суров. - Стью или себя?

Ларри посмотрел на него, беззвучно двигая губами.

- Все очень просто, - сказал Глен. - Мы не можем остаться, а он не может идти.

- Я отказываюсь примириться с этим, - прошептал Ларри. Лицо его было смертельно бледным.

- Это испытание, - неожиданно сказал Ральф. - Вот что это такое.