остается в Москве и спустя очень короткое время погибает. После его ги-
бели Вавилов вдруг ни с того ни с сего начинает предпринимать попытки к
тому, чтобы узнать фамилию чужого агента, которого ему когда-то "одолжи-
ли" для проведения одной комбинации. Что это еще за фокусы? Мало того,
что он этого чужого агента в свое время чуть не спалил своими неумелыми
действиями, так он еще и фамилию хочет выяснить. Зачем, а?
стену над головой Доценко ничего не видящими глазами. Лицо ее было осу-
нувшимся, щеки запали, и под скулами обозначились синеватые тени. Каран-
даш, который она все время вертела в пальцах, замер, и Мише показалось,
что она вдруг окаменела, ослепла и оглохла.
ревянную поверхность стола.
ловека, которого ему когда-то дали для проведения комбинации, и пытался
понять, как же это может быть. Сначала он просто видел, что лицо знако-
мое, и пытался вспомнить, где и когда с ним встречался. Потом, может
быть, уже после известия о гибели Нурбагандова, сообразил, что это чело-
век Чупрова, и заподозрил неладное. Но чтобы никого не обижать понапрас-
ну, решил сначала выяснить фамилию того, кто ему помогал в девяносто пя-
том, ведь похожих людей очень много, вы это знаете, Миша. А вдруг обоз-
нался? Тем более это было очень даже вероятно, ведь Вавилов с человеком
Чупрова встречался всего один раз, когда инструктировал его и давал за-
дание, то есть лицо помнит не в деталях. А новый сотрудник банка и агент
Чупрова являются лицами кавказской национальности, иными словами, могут
бросаться в глаза типичными этническими признаками внешности, и за этими
признаками уже не видны детали, отличающие одного человека от другого.
Черные волосы, густые брови, крупный нос, изогнутая верхняя губа - на
Кавказе так выглядит каждый десятый, а нашему славянскому глазу кажется,
что это один и тот же человек. Одним словом, Вавилов прекрасно все это
понимает, боится обознаться, не хочет понапрасну людей обижать и поэтому
просит своего приятеля Филипыча посмотреть в архивном деле фамилии за-
держанных. Филипыч сходил в архив и доложил Вавилову фамилии. И имени
Нурбагандова там не было. Какой Вавилов должен был сделать из этого вы-
вод?
сказала Настя. - Поставьте себя на место начальника службы безопасности
крупного банка.
реться в банковскую структуру.
мал, что Гаджиев совершил преступление, скрывается от правосудия и купил
себе за бешеные деньги новые документы. И мне как начальнику службы бе-
зопасности эти понравиться никак не может, потому что банк солидный и
приличный и уголовникам в нем не место.
ходится, то почему у него фамилия другая? Потому что он продолжает рабо-
тать на правоохранительные органы, может быть, теперь уже на налоговую
полицию или на ФСБ, и его заслали в наш банк намеренно. Безопасности
банка как таковой это, конечно, не угрожает, если иметь в виду легальную
сторону вопроса. А насчет нелегальной пусть у дирекции голова болит. Я
обязан проверить личность сотрудника и доложить руководству, а там уж
без меня пусть решают, что с ним делать. Кстати, Анастасия Павловна,
Нурбагандова принимали на работу, когда Вавилов был болен. И принимали
без усиленной проверки, просто посмотрели документы, которые он предста-
вил, провели профессиональное тестирование, убедились в том, что бухгал-
терский учет он знает прекрасно, компьютерными системами владеет, и наз-
начили на должность.
ев-Нурбагандов - скрывающийся от милиции преступник, либо он - засланный
казачок, либо Вавилов банально обознался и Нурбагандов - это именно Нур-
багандов, а никакой не Гаджиев. Вероятно, Вавилов предпринимает какие-то
усилия, чтобы это прояснить и хоть что-нибудь проверить. Он скорее всего
просил своего дружка Филипыча сделать запрос на Гаджиева, точно так же,
как это сделали вы, Миша. Надо спросить у Чупрова, не было ли такого,
ведь если Филиппов делал запрос, Чупрову должны были немедленно сообщить
об этом.
очень не понравились его попытки прояснить ситуацию. Анастасия Павловна,
мы, кажется, опять куда-то влезли.
предупреждал ее покойный Денисов. Но сейчас ей все казалось ненужным и
неинтересным, потому что боль, поселившаяся в ее душе, вытесняла все ос-
тальные мысли.
занимайтесь ими. А я пока подумаю.
Мне нужно побыть одной.
тоже обижалась бы и недоумевала, потому что теперь должна была начаться
самая работа, а она проявляет к этой работе полное безразличие.
новить, говорит только о том, что, по крайней мере, Нурбагандова совер-
шенно точно убил не маньяк. Вот об этом мы с вами и должны помнить. А
кто убил Вавилова - не наша забота, этим занимается РУОП, - добавила
она, чувствуя непреодолимое отвращение к себе самой.
делся, - как-то отстранение подумала Настя. - И правильно сделал. Я вы-
полняю последнюю просьбу Денисова... Можно подумать, Денисов для меня
самый главный человек на свете. Чего я так упираюсь? Надо бы рассказать
Мише все, что знаю про эту государственную программу.
поэтому и получил новые документы и новую биографию. Совершенно случайно
он попал в ту структуру, где его узнали. Невероятное попадание, но это
случается. Поэтому он был обречен. Его аккуратно, под благовидным пред-
логом убрали из "Тройки" и почти сразу же убили, чтобы не мелькал перед
глазами. А потом убрали Вавилова, который его узнал и начал проверять.
Эдуард Петрович был прав, между двумя убийствами есть связь. А те, кто
убирал Нурбагандова-Гаджиева, далеко не дураки, они убили его таким спо-
собом, при котором вероятность того, что что-то выплывет наружу, была
минимальной. Когда речь идет о жертве маньяка, никому не придет в голову
глубоко копаться в прошлом убитого, потому что это прошлое никакого зна-
чения не имеет. Жертвы маньяков всегда случайны, они не связаны с прес-
тупником личными отношениями... Папа. Господи, как больно! Папа. Ну по-
чему? Почему? Почему это должно было случиться именно со мной? Я не могу
думать ни о чем, кроме этого. И не могу никому об этом рассказать. Даже
Лешке, которому обычно можно рассказывать все".
нется один на один со своей болью. Сколько дней она уже живет так? Один,
два, неделю? Ей кажется, что другая жизнь, та, прошлая, была когда-то
очень давно, и в той прошлой жизни у нее было все, что нужно, чтобы быть
счастливой, а она все чем-то была недовольна, находила какие-то глупые
поводы для переживаний и расстройств.
жизнь? Если бы могла, то, наверное, чувствовала бы себя абсолютно счаст-
ливой и благодарила судьбу за каждый день, прожитый без этой чудовищной
боли, которая пронзает все тело и от которой темнеет в глазах.
ти? Ах да, домой, конечно, уже половина девятого. Сколько же она так
просидела, уставясь неподвижными глазами в трещину на штукатурке. Час,
два, три? Кажется, недавно здесь был Миша, она разговаривала с ним...
Потом она ходила к Мельнику и отчитывалась о работе, проделанной за
день. Что она ему говорила? Даже припомнить не может. Хорошо, что, кроме
дела о семи задушенных, у нее есть и другие дела, которыми надо зани-
маться, по ним и отчитывалась. А про душителя Мельник пока не спрашива-
ет, потому что Лазареву объявили в розыск, и, пока ее не найдут, Барин
ничего спрашивать не будет.
бумаги. Она уже застегнула куртку и потянулась к выключателю, чтобы по-
гасить свет, но внезапно вернулась к столу, сняла телефонную трубку,
набрала номер.
ла она, не испытывая ни смущения, ни неловкости, хотя в другое время да-
же под страхом смерти не смогла бы напроситься в гости к генералу Заточ-
ному.
метро встретить?
длинному коридору здания на Петровке, 38, плохо понимая, зачем только
что звонила генералу и чего ждет от встречи с ним.