вать. Правда, это касалось только материальных следов...
лись черные круги, к тому же она постоянно озиралась. - Днем напьюсь се-
дуксена и проваливаюсь в черноту, но облегчение не приходит... Загляды-
ваю под кровати, в кладовку, и все время перед глазами эти рожи... Ты их
убил? Обоих?
жают по Москве?
превратилась в затравленного испуганного зверька. Карпенко взял тонкие
руки в свои, осторожно сжал.
поделать...
формы.
и обняла его за шею. - Останься сегодня у меня. Тогда мне будет спокой-
но. Только извини, я не смогу любить тебя... Иногда мне кажется, что я
больше никогда не смогу этого делать. Останешься?
кого из твоего рта. Помнишь?
специальные клиники, где после пережитого шока можно прийти в себя. И об
этом никто не узнает.
запоры не защищают от страшных воспоминаний... Обмякший и поникший, Кар-
пенко медленно прошел один лестничный марш. Потом его шаг обрел привыч-
ную упругость, он распрямился и прыгнул через несколько ступеней.
знал генерала Карпенко, могли подтвердить, что он никогда не бросает
слов на ветер.
портный самолет курсом на Моздок. На борту находилась группа из двенад-
цати человек с солидным запасом оружия и снаряжения. Почти все сразу же
задремали, что свидетельствовало о железных нервах и умении использовать
для отдыха любую возможность. Потому что следующей может и не предста-
виться. Капитан Королев и Карпенко бодрствовали.
ночи. Ни неба, ни земли, ни времени... Казалось, самолет проваливается в
никуда. В общем-то, так оно и было. Он падал в войну, в сорок второй или
сорок третий год, когда через линию фронта перебрасывалось множество ди-
версионноразведывательных групп, большинство из которых были обречены на
гибель.
тан. - Про вашего друга, которому не удалось дозвониться.
взяли, а ему сильно правую руку посекло гранатой. Привезли в наш госпи-
таль, там доктора посмотрели и говорят: "Все ясно и понятно - нужна ам-
путация"...
и слух. Генерал и капитан склонили головы друг к другу.
последней инстанции! У меня, конечно, первая мысль - ткнуть им в морды
стволом... Но под страхом операцию не сделаешь, решил вначале по-другому
попробовать. Выхожу вперед и уверенно так заявляю: "Я профессор Звездоч-
кин из Ленинградской военно-медицинской академии, ваш диагноз неверен!"
А Звездочкин действительно светило в военной хирургии, его имя у всех на
слуху. Но откуда он тут взялся и почему в таком виде - понять не могут.
Переглядываются, руками разводят, а я пру буром: "Сам бы сейчас все сде-
лал, да контузило меня, руки дрожат и не соображаю ничего!"
ность предстоящего. Рассказ Карпенко был способом отвлечься для обоих.
пать... А я свое: "Провинциальный уровень оценок, не учтены резервные
возможности организма"! А сам автомат щупаю, может, еще пригодится.
Только я коновалов этих и так достал. Пошушукались, повезли в операцион-
ную, а через два часа вышли все мокрые: "Что могли - сделали!" И вижу:
сами собой гордятся. Сразу отправили Лешку с сопровождающим в таш-
кентский госпиталь, потом в Ленинград, так и осталась у парня рука на
месте! Потом ему уже настоящий Звездочкин сказал: "Повезло тебе, дружок!
В условиях полевого госпиталя при таком ранении исход один - ампутация".
И спрашивает задумчиво: "А ты не знаешь, почему в истории болезни напи-
сано, что первичная операция проведена при консультации профессора Звез-
дочкина? Я вроде их не консультировал... Может, имелись в виду мои тру-
ды?"
Ходили слухи, что его видели в Москве... Ерунда, правда? Если бы он вер-
нулся, мы бы знали...
болезненных вещах. В другой обстановке он бы не стал отвечать. Если бы
они не находились в спящем самолете, падающем в безвременье.
говора надо отрабатывать... С нами не связывался. Придется же в глаза
смотреть...
ролев больше не стал ничего расспрашивать. Висящий между небом и землей
транспортник жадно глотал километры черноты, неумолимо сокращая оставши-
еся им часы покоя и безопасности. Связывавшие их с домом, близкими, то-
варищами, со всей обычной жизнью нити растягивались, становились все
тоньше. Впереди ждали война, риск и смерть.
нимом Ежик, иракской - под кодовым обозначением Продавец и проходящий в
документах российской спецслужбы как Соловей, последние дни не находил
себе места. Он влез в сложную, грязную и опасную игру, для которой не
имел совершенно никаких способностей. Тайный агент нескольких разведок
должен быть бесшабашным авантюристом, которому сам черт не брат. А Сли-
вин вздрагивал при каждом стуке, шарахался от незнакомых людей, не мог
заснуть без снотворного и клал на пол рядом с кроватью заряженный "мос-
берг". Больше всего ему хотелось, чтобы все кончилось как можно скорее,
причем без его участия. Проблема должна быть разрешена другими людьми.
Дав согласие сотрудничать со Службой внутреннего контроля, он получил
надежду на такой исход, однако полностью устраниться от личного участия
не удавалось: надо продолжать игру с Ахмедом и информировать о ней нем-
ногословного и жесткого Межуева.
угроза его появления отравляла конструктору существование. Пытаясь отв-
лечься, он стал вечерами выпивать по сто - сто пятьдесят грамм коньяка,
после чего склонял Машу к сексу, но она находила поводы для отказа, ибо
не была уверена, что общение с Лечи обошлось без последствий, и выдержи-
вала инкубационный период. На Сливина холодность жены действовала угне-
тающе, давала пищу для подозрений и делала жизнь еще более беспросвет-
ной. Несколько раз приходила мысль о самоубийстве, но когда он загляды-
вал в черный срез широкого, как водопроводная труба, ствола, то понимал,
что реализовать ее никогда не сможет.
прямо у подъезда столкнулся с плотным мужчиной в добротной, наполовину
расстегнутой дубленке и дорогой шапке. Сливин хотел обойти незнакомца,
но тот заступил дорогу.
ки. Ахмед! Сердце Сливина опустилось куда-то в район желудка. Наступил
час расплаты. Дьявол пришел получить душу должника...
вернул обратно. - Вам нужно собраться. Сейчас мы уезжаем.
ту.
забыли. Показать шахту, дать консультации по работе с изделием... Кто
это сделает, кроме вас? И потом, небольшая командировка вполне окупается
Василенко Иван
Прозоров Александр
Русанов Владислав
Орлов Алекс
Лукин Евгений
Роллинс Джеймс