которого просматривался второй подъезд и приличные участки улицы в каждую
сторону от него. Доложился Лазаренко, рассказал о происшедшем инциденте.
и корреспондентов сюда вызвать. Действуй очень аккуратно. Дело серьезное,
испортим - могут голову оторвать!
кому-то передать... А то, что готовится убийство нескольких человек, никого
не заинтересовало! Отчет передали территориалам, те подошьют его в папку...
Черт с ними - Мопсом и Гориллой, но реальная опасность грозит и
другу-побратиму!
сверстник с тоской смотрел на эту вольницу - его самого держал за руку отец
или дед, не побалуешь, даже портфелем не размахивает...
еще... Раз он занимается такими делами, то поймет любой намек и сумеет
выкрутиться! Но как он влез в это болото? Впрочем, он всегда был крученым
парнем, потому и стал шарить по столам во дворце...
наклонился, что-то сказал, и они пошли дальше. Нет, не пошли... Взрослый
тащил ребенка за собой!
происходящее так подробно, как профессиональный наблюдатель. Но Волк даже на
расстоянии почувствовал: тут что-то неладно!
Волк напрягся, по-звериному обострил зрение, обоняние, слух...
папашей и потому капризничает... Это могла быть обычная бытовая сценка, если
бы не некоторые мелочи, которые, складываясь вместе, отчетливо создавали
картину неблагополучия...
голосом капитана Лазаренко.
нескладный мужик в нелепом мятом плаще!
Усильте внимание. Как поняли?
успокаивающие объяснения не годятся, потому что человек в замызганном
светлом дождевике затаскивает школьника на территорию стройки, тот отчаянно
оглядывается по сторонам, и маленькое тельце излучает волны, тревоги!
поняли? Третий! Как поняли? Третий, проверьте связь, я вас не слышу!
первого этажа и ныряет в подвал, где шаркают чьи-то шаги и раздаются голоса:
слушаться!
узкий, сильно потертый ремень. Как привидение. Волк незаметно подкрался
почти вплотную и тронул его за плечо.
глаз, черный провал испуганного рта, выставленные вперед растопыренные
костлявые пальцы, с которых свисает кожаная петля. Он стоит против света и
смотрит прямо Волку в лицо.
плоти перед ним?
твой учитель!!
наполняет черные провалы, проявляет ненавистные черты вытянутого лица:
длинный, расширяющийся висюлькой книзу нос, впадины щек, синеватые
губы-пиявки... Онанист Псин Псиныч - учитель рисования из далекого
Тиходонска и еще более далекого детства. Откуда-то из самых глубин психики
накатили его уроки: свастики-решетки, домики-тюрьмы, несправедливость и
безысходность, беззащитность маленького мальчика... Вот этого - с портфелем
в руке и набухающей мокрым штаниной, который обессиленно прислонился к
холодной кирпичной стене и не может понять: спасают его от дьявола или
пришел второй, такой же...
ясно, что ты спасен, малыш, ты не пополнил список жертв Душителя, у тебя
нашлась защита, и гнусному дьяволу придется плохо, плохо, плохо, как и
должно быть дьяволу... Он дергается, кривится, мощные удары сотрясают
отвратительное тело, то отбрасывая его назад, то роняя вперед; все провалы и
выступы мерзопакостной дьявольской рожи сглажены и заштрихованы черной
краской, теперь он не сможет никого испугать, теперь у него впереди другая
жизнь и неизбежная заслуженная смерть... Видишь, враг рода человеческого
корчится на грязном полу, и внутренности лезут у него изо рта, кто-то уже
восстановил справедливость, и это закономерный итог в вечной борьбе добра и
зла...
Лазаренко. - Направляю машину к дому. Сотрудники предупреждены.
чтобы успокоить ребенка, но тот шарахается: обе руки перепачканы кровью.
проросшей за день щетины. Волк слышал про разносы, которые глава отдела НН33
устраивает подчиненным, но обычно их жертвами становились начальники
отделений, звеньев, в крайнем случае бригадиры... До руководителей групп
полковник никогда не опускался, а рядовой наблюдатель находился в его
кабинете впервые.
проклятую рукопись!
Лазаренко. - Смотри в пол, кайся и говори "виноват". Тогда, может, и
пронесет..."
задушил четырех мальчиков... Если бы я не вмешался - задушил бы пятого.
- Да плевать мне на твоего Душителя и то, что он делает! Мы выполняем работу
государственной важности, а ты бросаешь ее и гонишься за милицейским
объектом! И этим оправдываешься!
холодным. Такой же, как и взгляд, упершийся прямо в выпученные, с красными
прожилками, глаза начальника. - Тут не в чем оправдываться. Если бы мне сто
раз пришлось выбирать между жизнью мальчика и какой-то бредовой рукописью, я
бы сто раз выбрал мальчика! И любой нормальный сотрудник, любой человек с
совестью поступил бы именно так!
бумаги, исписанный почерком Волка.
сотруднику нашей службы иметь родственниками иностранцев?
Москву.
Троепольский. - Можешь идти!
совершенно ясен.
Лазаренко.
пятнадцать минут назад. - Во-первых, оказалось, что ты блестяще
нейтрализовал Черепаху! Ее увезли в больницу с сердечным приступом, рукопись
в сумке залило молоком, ничего не разберешь, наши даже не стали ее изымать!
Все чисто!
Душителя и попросил тебя поощрить!
прошептал:
голосом спросил: - А чего ты такой хмурый? Не рад, что ли?
потом, старуху жалко...
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Фазиль Искандер
Березин Федор