Чтение 62–й страницы книги ~Питомник~

Ксюша застыла, несколько секунд смотрела на Варю испуганными,
бессмысленными глазами и вдруг спросила нарочито небрежным тоном:

- Ты разбираешься в антиквариате? Можешь сказать, что это за нож?

- Твоя свекровь разбирается лучше, - улыбнулась Варя, - так почему он
валяется в ванной?

- Я не знаю, - Ксюша растерянно заморгала, - я понятия не имею, откуда он
взялся.

- Очень интересно. А кто заклеил дверной глазок жвачкой, тоже не знаешь?

- Наверное, мальчишки пошутили, - выпалила Ксюша, судорожно сглотнув, -
тебе сколько гренок?

"Вряд ли в этом элитарном доме сейчас, жарким летом, остался хоть один
мальчишка, - подумала Варя, - и почему она сама не могла открыть дверь и
отодрать жвачку от глазка?"

- Две штуки, - сказала она вслух с улыбкой и тут же нахмурилась. -
Смотри, у тебя кровь течет из пальца. Перекись есть?

- Да... - Ксюша ушла в ванную. И в этот момент зазвонил телефон. Он стоял
рядом с Варей, секунду подумав, она сняла трубку.

- Ксюша? Куда ты исчезла? Я звоню от соседей, это кошмар какой-то, он
дрыхнет и дрыхнет, я уж думала, совсем помер, - затараторил, взволнованный
женский голос. - В гамаке в дворе проспал почти сутки, потом улегся в
столовой, вставал пару раз, в сортир сходил, и опять дрыхнет, храпит, как
боров, сил моих нет, я говорю, Олег, включи телефон или скажи мне цифровой
код, а он чего-то бормочет непонятное, мне, между прочим, даже с сердцем
плохо стало, ты исчезла с ребенком, меня не предупредила. Ну, не молчи,
скажи, что мне делать? Я ведь не хозяйка, мне в Москву надо съездить, а как
я дом на него, такого, оставлю, а? Ты меня слышишь, Ксюша?

- Это не Ксюша, я ее сейчас позову, - сказала Варя.

- А! - испуганно вскрикнула трубка. - Кто это? Где Ксюша?

- Меня зовут Варвара, я знакомая Галины Семеновны, вот, Ксюша уже идет. -
Варя перец дала ей трубку. - Да, я. Раиса, подождите, не надо так кричать, я
ничего не понимаю... Ну, ладно, пускай спит... Нет, не надо вызывать врача,
не волнуйтесь, он просто устал, у него такое бывает... Ну, может, он ночью
работал, а днем отсыпается... Знаю, конечно, четыре тройки, ну да, потом
"ее", синюю такую кнопочку нажмите, и все. Зарядное устройство в верхнем
ящике комода. Вы можете подождать еще день? Мне надо сходить с Машей в
поликлинику, взять направление на прививки, а наш врач принимает только в
четверг. Ну что вы так переживаете, расслабьтесь, отдохните. Я позвоню
вечером.

Она положила трубку и выразительно закатила глаза.

- Совершенно безумная женщина.

- Кто она?

- Домработница. У нее сложные отношения с Олегом. Ей не нравится, что он
все время спит.

- А может, он правда заболел? Действительно странно, что человек спит
сутками.

- Ага, заболел, - Ксюша зло усмехнулась, - конечно же! Заболел!
Бедненький! Я даже диагноз знаю. Нарколепсия, приступ патологического сна. -
Она рухнула на стул, сжала ладонями виски и пробормотала: - Не могу больше.
Все. Не могу! Уйду, хотя совершенно некуда.

- Олег наркоман? - тихо спросила Варя. Ксюша молча кивнула, встала,
вытащила гренки из микроволновой печи.

- При нарколепсии человек спит страшно долго и крепко, может отлежать
себе какую-нибудь конечность так, что потом приходится ампутировать, - глаза
Ксюши холодно сверкнули, - может и умереть во сне. Конечно, этого я ему не
желаю. Ешь гренки, они вкусные, пока горячие.

Несколько минут молча ели, наконец Ксюша произнесла:

- Я тебя впервые вижу. Так получилось, что сорвалась при тебе. Извини. И,
пожалуйста, и говори никому.

- Хорошо, - кивнула Варя.

- Главное, Галине Семеновне не говори. Она скрывает это изо всех сил,
даже от себя самой. Она хороший человек, сына любит без памяти. Но есть у
нее одна странная черта. Общественного мнения она боится куда больше, чем
реальности. Понимаешь? Иногда мне кажется, ей легче пережить его смерть, чем
огласку. Не дай Бог, кто-нибудь узнает, что у Галины Семеновны Солод-киной,
такой благополучной, такой блистательной дамы, единственный сын - наркоман.

- И давно он на игле?

- По-моему, всю жизнь.

- Когда замуж за него выходила, ты знала этом?

- Догадывалась. Но только потому, что собираюсь стать врачом, читаю кучу
медицинской литературы, знаю симптомы. Галина Семеновна упорно повторяла,
что он очень своеобразный человек, странный, как все творческие личности, у
него целый букет болезней. Даже домработница Раиса, которая в доме лет
двадцать пять, не знает. Или делает вид, что не знает.

- Серьезно? Как такое может быть?

- Очень просто. Человек может годами сидеть на игле, а его близкие ни о
чем не догадываются. Ладно, хватит. Я чувствую себя предательницей по
отношению к Галине Семеновне, когда это с тобой обсуждаю.

- Извини, но как же ты решилась от него рожать?

- Как видишь... - Ксюша развела руками. - Еще чаю?

- Спасибо. Гренки у тебя замечательные. Слушай, а этот нож ты все-таки в
ванной не держи. Очень ценная вещь. У вас не дом, а настоящий музей.
Оказывается, еще и оружие старинное есть.

- Да, наверное. Полный дом антиквариата. Почему не быть оружию?

Послышался детский плач, Ксюша резко встала.

- Ну вот, уже проснулась. Книжку не забудь. Она в гостиной, на журнальном
столике. Было очень приятно познакомиться.

- Я тебе там на кухне оставила свой телефон, - сказала Варя, прощаясь в
прихожей, - звони, не стесняйся. Вдруг понадобится помощь, все-таки ты здесь
одна с ребенком. У меня машина.

- Спасибо, - улыбнулась Ксюша. Выйдя за дверь, Варя услышала, как
защелкали замки и задвижка. В пустом дворе она огляделась. Старушка в
соломенной шляпе выгуливала болонку, молодой лысый толстяк в шортах возился
у ярко-красного "Форда", поджарый белобрысый парень в темных очках курил,
сидя напротив подъезда, на спинке поломанной скамейки. Издалека было видно,
какие у него новенькие белоснежные кроссовки. Варя несколько секунд
вглядывалась, щурясь от яркого солнца, потом подошла к своей машине, села за
руль, включила зажигание, но вместо того чтобы тронуться с места, заглушила
мотор, вышла из машины, еще раз оглядела двор и решительно направилась к
белым кроссовкам.

- Простите, вы меня не толкнете? - обратилась она к парню и широко
улыбнулась. - Машина совсем новая, но что-то там постоянно глохнет.

Парень пристально посмотрел ей в лицо сквозь очки, сплюнул и хрипло
выдавил:

- Нет.

- А что же мне делать? - Варя беспомощно огляделась по сторонам. - Я
ужасно опаздываю. Значит, вы не можете мне помочь? Ну ладно... Молодой
человек! - крикнула она во все горло, обращаясь к толстяку у "Форда", и
развернулась так резко, что маленькая сумочка, висевшая у нее на плече,
взлетела и заехала по лицу белобрысого. Тот вскочил, стал тихо и бешено
материться. Очки упали. - Ох, извините, пожалуйста, извините, - запричитала
Варя, заглядывая ему в лицо, - очки не разбились?

- Уйди, сука, - прошипел белобрысый, - уйди, убью!

- Сумасшедший! - фыркнула Варя. - Я же извинилась. И очки твои целы.
Молодой человек! - Она побежала к красному "Форду". Его лысый хозяин стоял у
открытого багажника, вытирал руки и смотрел на Варю. - Вы не могли бы машину
мою толкнуть? - попросила она с нежной улыбкой.

- Да, конечно. А что у вас случилось? Толстяк готов был не только
толкнуть, но влезть в мотор, взглянуть, какие могут быть неполадки в таком
новеньком, таком классном автомобиле.

- Нет, с мотором наверняка все в порядке. Это со мной не в порядке. Меня
техника не любит.

Толстяк несколько минут задумчиво смотрел вслед новенькому белоснежному
"Фольксвагену" и думал о том, почему ему так не везет. Если попадается
по-настоящему красивая девушка, то никогда не получается завязать разговор,
попросить у нее телефончик, познакомиться.

- Какая! Ну какая, а? - печально бормотал он, возвращаясь к своему
"Форду".

А Варя, проехав пару кварталов, притормозила, достала из сумочки
фоторобот, который дал ей Илья Никитич, долго, задумчиво глядела на него,
скользила глазами по строчкам ориентировки: "Рост от ста семидесяти до ста
семидесяти пяти, телосложение среднее, волосы светлые, глаза карие, лицо
овальное, нос прямой".

Люся забилась с головой под одеяло, чтобы не слышать выстрелов и жутких
криков, от которых все леденело внутри. Но под одеялом было еще страшней.
Получалось, что стреляют и кричат в полнейшей темноте. Перед глазами у нее
сначала плыли огненные круги, потом из них сложилась ясная картинка. Голый
по пояс человек с хвостиком на затылке, с разноцветными татуировками на
могучих плечах косил автоматной очередью детей и женщин, словно они были
полевой травой. Его подружка, смуглая красавица с выгоревшими до белизны
длинными волосами, извивалась в диком танце и достреливала из пистолета тех,
кто пытался спрятаться. Жертвы кричали и падали, заливаясь кровью. Убийцы
смеялись, шутили, иногда подбегали друг к другу, чтобы поцеловаться. Все
происходило в небольшом придорожном кафе поздним вечером, где-то на юге
Америки, где круглый год лето, растут огромные кактусы и все ходят в шортах.

Люся дрожала и плакала под одеялом, изо всех сил сжимала веки, пальцами
затыкала уши, но кошмар не исчезал. Она понимала, что находится в больнице
и, кроме бледно-зеленых стен, пустой соседней кровати, лимонной круглой
лампочки под потолком, окошка с решеткой, ничего нет. Обычный набор звуков -
шаги и голоса в коридоре, птичий щебет и шорох листьев в больничном парке,
приглушенный, спокойный гул большой улицы за оградой, скрип койки. И ничего