правильно. И он решился. Огляделся: никого. И юркнул в кусты.
решились взять их с собой на ярко освещенную набережную - слишком приметно.
В пакетах лежали бруски размером в два тома "Войны и мира", завернутые в
махровые полотенца. Голубков развернул одно из полотенец и сразу все понял.
Маркировка была на английском, для отвода глаз. Изделие же было нашим,
российским, новейшая разработка полусдохшего ВПК. "ФЗУД-2-ВР": фугасный
заряд усиленного действия с двухкилограммовым тротиловым эквивалентом и
радиоуправляемым взрывателем. Таким фугасом, только полукилограммовым, был
взорван "уазик" генерала Жеребцова. А здесь два по два килограмма - от виллы
не останется камня на камне.
новинку. Под крышкой с маркировкой должна быть пластина, нажатие на которую
активизирует взрыватель. На радио-пульте загорается красный светодиод. Если
в течение часа не посылается взрывной импульс или не подается сигнал отмены,
схема взрывателя саморазрушается. Пиротехник спецсклада, объяснявший
начальнику контрразведки полковнику Голубкову устройство сверхсекретной
новинки, рассказал еще об одной хитрой примочке, предусмотренной на тот
случай, если бомба попадет в чужие руки. На плате рядом с пластиной была
смонтирована фишка, которая устанавливается в двух положениях. При хранении
- красным концом вверх, при этом нажатие на пластину вызывает немедленный
взрыв всего заряда. Перед использованием фишка переворачивается.
верно: нажимная пластина, фишка с красным концом. Только этот красный конец
был направлен почему-то вверх. Режим хранения? Но у Голубкова уже не было
времени разбираться в тонкостях. Нужно было что-то немедленно предпринимать.
был сейчас предпринять только одно: ничего не предпринимать. Немедленно
исчезнуть с этого места и вычеркнуть из памяти все, что он знал, и все, о
чем догадывался. Это было не его дело. Это его не касалось ни с какой
стороны. Все, что он делал, было грубейшим, преступным нарушением законов
спецслужб. Он даже не имел права сообщить о находке своему руководству, так
как это означало бы, что он вмешался и поставил на грань срыва сложнейшую
операцию. Не по пустяковому же делу срочно прислали в Ларнаку этих Куркова и
Веригина и задействовали сложную и дорогостоящую схему с использованием
военного вертолета и изменением курса гражданского лесовоза, чтобы передать
им взрывчатку. И погибнут на этой вилле люди виновные или ни в чем не
повинные - его, Голубкова, это не должно интересовать. Ни сном ни духом. В
этом, вероятно, и заключалась специфика работы Управления, про которую
говорил Волков при их первой встрече в Москве.
русским контрразведчиком. И он был боевым офицером, прошедшим Афган и Чечню.
И слишком много он видел бессмысленных и преступных смертей и понимал, что
любая насильственная смерть всегда бессмысленна и преступна.
мира, в том числе и своей собственной.
виллу и вышел на набережную по соседней улочке. Эти двое все еще сидели за
тем же столиком, курили и поглядывали то на виллу, то на часы. Голубков
отыскал неподалеку свободный стол и сел так, чтобы можно было видеть и
виллу, и этих двоих.
молодых, хорошо одетых мужчин, весело помахали тому или тем, кто их
провожал, и неторопливо пошли к набережной. Курков и Веригин переглянулись,
поднялись и двинулись вверх по улочке. Голубков вытащил из пачки "Космоса"
сигарету, поразминал ее и, когда двое, что вышли из виллы, поравнялись с его
столиком, поднялся и, извинившись, попросил прикурить. Наклонившись над
огоньком зажигалки, негромко сказал:
предлогом.
взглянув на Голубкова, ответил:
ограду. Еще пять - осмотреться внутри. Минут двадцать - найти места и
активизировать заряды. Покинуть виллу - еще десять минут. Отойти на
приличное расстояние и выждать - полчаса.
Значит, взрыв произойдет не раньше чем в ноль двенадцать. Немного времени
еще было, и Голубков решил употребить его с пользой. Очень уж его
заинтересовало, кто эти двое, что вышли с виллы Назарова с видом гостей,
довольных удачно прошедшей вечеринкой. Приемом. Или как там еще говорят?
Парта.
сторону порта. Те двое уже поравнялись с первым, прогулочным причалом,
свернули на второй. Голубков спустился на пустой пляж, встал в густую тень
солярия и вынул из пакета бинокль. Приставка для ночного видения только
мешала. Он снял ее и навел бинокль на причал, освещенный яркими натриевыми
лампами. Двое прошли в самый конец причала и перешли по трапу на палубу
небольшого буксира. Буксир стоял без огней, лишь светились два иллюминатора
кубрика. Потом дверь кубрика открылась, в освещенном проеме появилась фигура
еще одного человека - как показалось Голубкову: высокого, крупного. Он
обменялся с подошедшими несколькими словами, после чего один из них втащил
на борт трапик, снял с кнехта причальный конец и вернулся на буксир, а
второй поднялся в капитанскую рубку. Корма буксира окуталась сизым дымом,
зажглись ходовые огни, буксир отвалил от пирса и повернул на восток, в
другую сторону от набережной и "Трех олив". Высокий остался стоять на
палубе, держась за металлические перильца. На повороте луч портового
прожектора мазнул по борту буксира, Голубков успел прочитать на носу: Р-35.
И ниже: Фамагуста. Порт приписки. Голубков помнил карту Кипра: это был
небольшой портовый город километрах в шестидесяти к востоку от Ларнаки,
соединенный хорошей дорогой и с Ларнакой, и с Никосией. Но все это Голубков
отметил мимолетно, не вникая. До боли вжимая окуляры бинокля в надбровья, он
всматривался в фигуру человека, стоявшего у перилец. И хотя расстояние было
довольно приличное и в ярком пятне портового прожектора буксир находился не
более полуминуты, Голубков мог поклясться, что этот, у перилец, не кто иной,
как Назаров.
корень. Значит, в одном из ковров действительно был Назаров? Но как он
оказался на буксире? Да очень просто, сообразил Голубков. Когда "строен"
вкатился на паром, его освободили, выпустили из фургона, и вместе с
провожающими он сошел на берег. А уж незамеченным добраться до буксира в
портовой неразберихе - нет ничего проще.
взрыве? Или догадывались. И предполагали, что угроза исходит от Управления.
Поэтому Пастухов и запустил откровенную дезинформацию о дне начала операции.
куда заложить заряды...
потягивал теплый бриз и люди на набережной разгуливали в шортах и
распахнутых рубашках с короткими рукавами, а у многих девушек полы рубах и
маечек были узлами завязаны на пупе. Он подозвал человека и велел принести
большую рюмку "зивании". В туристском проспекте он вычитал, что это
традиционная кипрская водка, очень крепкая.
будут активизированы.
чачу. Немало этой чачи было выпито в военном санатории под Гудаутой, когда
удавалось достать туда путевку.
от ярчайшей вспышки. Но не от семидесятиградусной кипрской самогонки, а от
взрыва, бешеным огненным снопом рванувшегося вверх из темной зелени,
окружавшей виллу Назарова. Как ракета, взорвавшаяся в момент старта. И
тотчас же чудовищный грохот ударил по барабанным перепонкам, лишил слуха, и
уже в полном безмолвии гнулись почти до земли и ломались десятиметровые
финиковые пальмы, летели в море стулья, столы, брезентовые тенты,
гофрированный пластик крыш и сами торговые палатки в окружении вывалившихся
из них курток, костюмов и ярких платьев с раскинутыми в стороны, как крылья
птиц, рукавами. Потом слух вернулся, но погас свет, и уже в кромешной
темноте, которая казалась еще гуще от пламени пожара, что-то летело,
валилось сверху, дребезжало, звенело, скрежетало и лопалось, заглушая крики
людей, вопли детей, панические призывы о помощи.
придавленной металлическим каркасом будки мороженщика, при свете пожара
освободил пострадавшую, кинулся на другой крик. Уже летели десятки пожарных,
полицейских и санитарных машин, светом фар, сиренами и мигалками расчищая
себе дорогу среди мечущихся в беспамятстве людей.
брандспойтов обрушились на пылающую виллу, окутав ее клубами пара, как
извергающийся вулкан.
обрушившихся палаток, приводил в чувство перепуганных женщин, успокаивал
детей, таскал носилки с ранеными, расцарапанными и пришибленными камнепадом,
отдавал приказы и матерился, когда его понимали не сразу. Уверенность его в
Шилова Юлия
Махров Алексей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Прозоров Александр