Чтение 62–й страницы книги ~Вид на битву с высоты~

Мы стояли довольно долго, прижимаясь к стене и слушая.

Голоса велосипедистов еще раз возникли недалеко, но не приблизились. Затем
все затихло.

- Ни одного человека. Только охрана. Кого мы защищаем? Где родные пенаты,
где твой очаг?

Кима мучила одышка, лицо стало совсем багровым - профессиональные
алкоголики быстро теряют дыхание.

- Надо идти, - сказал я. - По крайней мере дойдем до центра. Может, там и
трамвай попадется.

- Кончай дурачиться. - Ким был расстроен и подавлен. Мне было куда легче,
чем ему. Я ведь не верил в этот город с того момента, как мы вошли в его тупую
тишину.

- Ты все еще помнишь, куда нам идти? - спросил я.

- Пойдем покажу, - упрямо произнес он.

Как только мы вышли на небольшую площадь, мы сразу увидели небоскребы -
самый центр нашей столицы.

Небоскребы поднимались в самое небо, и казалось, что они слегка
загибаются, нависая над нашими головами.

Между ними виднелись дома пониже, но основательные, солидные, видно,
построенные в начале века под гостиницы и банки.

Но даже за несколько десятков метров было совершенно очевидно, что
небоскребы, банки и отели нарисованы на заднике декорации под названием "Наша
славная столица". Нам с Кимом больше было некуда идти.

Ему было труднее пережить этот обман.

Он пошел к стене центрального из трех небоскребов, и с каждым шагом он
продвигался все медленнее. В результате я, шагая неспешно, обогнал Кима и
первым дошел до стены.

Небоскребы были написаны на ней грубо, однако все двери, окна и этажи были
размечены точно, так что уже за сотню метров, особенно в сером сумеречном
освещении этого дня, декорации казались настоящими домами.

Я ударил кулаком по стене. Стена спружинила. Я попытался поцарапать ее -
материал был упругим, непроницаемым, - хотя краска поддавалась нажиму и клочок
белой штукатурки я отколупнул.

Ким подошел и тоже ударил кулаком по стене. Будто подражал мне.

Я попытался процарапать в краске отверстие, как в замерзшем ледяными
снежными узорами окне автобуса, чтобы заглянуть за край Земли. Я вспомнил
картинку из учебника астрономии - "Средневековое представление об устройстве
Вселенной". Там монах просунул голову сквозь небо на краю Земли и любуется
звездами, кометами и прочими чудесами мироздания.

- Что же получается? - спросил Ким.

- Ничего. Нас обманули, - сказал я. - Нам повесили лапшу на уши.

- Я же здесь жил!

- Тебе внушили, что ты здесь жил.

- Зачем?

- А вот это нам с тобой предстоит выяснить. И только поняв, после этого,
мы с тобой сможем вернуться домой.

- В какой дом?

- В тот самый, который ты оставил в Меховске.

- В Меховске?

Блокада в его памяти существовала. Но на пути к ее разрушению был сделан
первый шаг.

Я посмотрел по сторонам. Стену, которая чуть закруглялась в обе стороны,
отделяла от домов-игрушек широкая полоса ничейной земли, как бывало на хорошо
оборудованной советской границе. Я поглядел себе под ноги. Здесь, где никогда
не идут дожди, следы сохраняются надолго. И наши следы были видны. Значит, рано
или поздно велосипедисты появятся вновь.

Тем более что я увидел множество тонких рубчатых линий, тянущихся вдоль
стены, - следы велосипедов, которые время от времени проезжают по границе
Вселенной.

- Ким, - сказал я. - Давай отложим поиски твоего родного очага на
следующий раз. Не стоит нам встречаться с велосипедистами.

- Но мы же не дезертиры!

- Мы подозреваемся в дезертирстве. Но теперь я убежден, что наше
преступление куда серьезней. И одной виселицей не отделаться.

- Седой, кончай шутить!

- Я не шучу. Нигде не любят тех мальчиков, которые подглядывают в спальню
родителей и могут догадаться, как делают детей. Мы же с тобой дошли до конца
этого мира и можем догадаться, если захотим, что его не существует.

Ким думал недолго. К счастью, недолго, иначе мне пришлось бы уйти отсюда
одному - я не хотел оказываться в руках правоохранительных органов. Полковник
дядя Миша мне бы этого не простил.

- Хорошо, - сказал Ким. - Пошли обратно. Мне тоже подумать не мешает.

Обратный путь мы провели в молчании - каждому было о чем подумать. Когда
мы вернулись в расположение нашей роты, нас ждал еще один неприятный сюрприз.

Комроты Коршун со своим верным Мордвином сидели на моей койке и ждали нас.

- Вернулись, - вздохнул Коршун с заметным облегчением.

- А ты чего боялся? - спросил Ким. Он был мрачен, агрессивен и напуган.

- Я боялся, что попадетесь, - сказал Коршун. - А скоро боевое время
начинается. У меня больше командиров во взводах нет. А вы, хоть и молокососы,
все же с опытом.

- Мы недалеко ходили, - сказал Ким. - Мы в город ходили.

- Зачем? - спросил Коршун.

Мне показалось, что за час, пока я его не видел, он еще более осунулся,
смуглая кожа еще туже обтягивала скулы.

- Ким хотел со своими родными повидаться, - честно признался я.

- Ты что, жить раздумал? - повернулся взбешенный Коршун к Киму.

Я втиснулся между Коршуном и Кимом. Я был лучше готов к тому, чтобы
спокойно выдержать натиск.

- Мы ничего плохого не имели в виду, - сказал я. - Мы сходили в город,
поглядели, какую родину мы защищаем. Навестили, посидели, выпили чаю - и
обратно!

- Врешь! - Коршун оттолкнул меня и обернулся к Киму. - Он врет, а ты что
придумаешь?

- А с чего ты решил, что Седой врет? - удивленно спросил Ким.

Ах ты, молодец! Вот не ожидал от него такой прыти.

- Потому что, потому что категорически запрещено покидать передовые
позиции во время боевых действий и оголять линию фронта. Сейчас положение
критическое, каждый человек на счету!

- Погоди, погоди! - остановил я командира роты. - Ты притворяешься, а мы
хотим говорить откровенно. Мы отлично знаем, что сейчас еще не боевое время, ты
сам так сказал, и песок в часах еще не высыпался вниз. Мы младшие командиры и
имеем полное право произвести рекогносцировку, потому что мы на фронте первый
день и должны понять - где что. Где тыл, а где враг.

- И никто не запрещал мне повидаться с моей мамой, - сказал Ким.

Пыл Коршуна пропал. Вдруг он махнул рукой.

- Попались бы в лапы службе безопасности - и кончили бы дни на виселице.
Кто бы там стал разбираться?

- А почему нужно вылавливать? Он не дал мне договорить:

- Потому что дезертир на дезертире! Все бегут.

- Какие дезертиры? Куда бегут? - вмешался в разговор Ким. - Ты знаешь, что
там, сзади?

- Конечно, знаю! Наш дорогой город, - ответил Коршун, и я подумал - может,
и не притворяется? Ведь не будь меня, Ким, верней всего, попал бы к
велосипедистам, и они бы его живым не выпустили. Нашему здешнему начальству
нельзя допускать сомнения. Если мы защищаем родину - мы сражаемся отчаянно.
Если речь идет о каких-то декорациях, то солдаты могут поднять оружие против
хозяев. Никто не хочет быть смертником впустую.

- Ты в самом деле так думаешь? - спросил Ким, нахмурившись.

- Не надо допросов, - вмешался я. - Пусть каждый думает как хочет. Ты
пришел сюда, потому что беспокоился, куда мы делись?

- Нет, - сказал Коршун. - Я пришел по делу. Ваше путешествие обсудим
потом. Мне сообщили, что противник может начать вылазку еще до начала боевого
времени.

- Так ты же говорил, что это невозможно!

- Это для нас, цивилизованных людей, невозможно. А для них, ублюдков, все
возможно. Это будет, как мне сообщили из штаба полка, не общее наступление, а
несколько вылазок с целью достать пленных.

- А зачем им пленные? - спросил я.

- Как зачем? - сказал Мордвин. - Ясное дело - жрут они наших. Жарят на
костре и жрут.

- Ладно, брось, - сказал Ким. - Тоже мне, Жюль Верн нашелся.

- А ты попадись им, попадись, тогда увидишь.

- Изнутри кастрюли, - дополнил своего заместителя Коршун.

-.Что же мы должны делать? - спросил Ким.

- Расставь наблюдателей, чтобы ублюдки не подобрались к нам незамеченными.
Предупреди солдат.

- А если заметим лазутчиков?

- Тогда ваша задача - отразить вылазку и на их плечах постараться
ворваться на позицию врага.

- И это далеко?

- Ты карту помнишь?

- Помню.

- Нам надо попасть туда, где были наши собственные позиции в прошлое
боевое время.

- Ты недоговариваешь, Коршун, - сказал я.

Коршун смотрел в землю. Он думал, согласиться ли со мной. Согласился:

- В прошлое боевое время они захватили наш лазарет. Некоторые, возможно,
живы, санитарки, сестры. Они с ними ужасно что делают. Говорить не хочется. Я
думал, а вдруг ты кого-нибудь видел.

- Там твоя знакомая? - спросил я.