внимание.
блистающие, как жемчужины. Она хохотала, потом за ее спиной
раздался дробный смех служанки. Она подбежала, держа в одной
руке легкое кресло, в другой несла огромный поднос с крупными
кистями винограда, оранжевыми грушами, краснобокими яблоками.
кресло, на длинных ногах блестели жемчужины воды. -- Давай
сюда!
опустить на камни, рот полон, вдвоем ели виноград, груши,
смеялись, затем служанка подхватила опустевший поднос и
умчалась в дом.
ее, устремленный в дали, стал рассеянным. В задумчивости она
стала еще прекраснее, у Олега перехватило дыхание. Он
чувствовал, что вот-вот пойдет ко дну, но даже если бы сумел
раскрыть рот, то не позвал бы на помощь.
умирает. Он не услышал шаги и, только когда сверху упала тень,
смутно ощутил, что кто-то стоит на краю пруда и смотрит сверху.
посмотреть, как утонет этот раб?
стоял высокий мужчина, сухощавый, лицо надменное, в глазах
привычка повелевать, взгляд подозрительный и оценивающий.
таком виде?
даже если схоронится в траве или в лесу.
самодовольство. -- Правда, и среди воинов я не встречал себе
равных.
нотки. -- За что его так?
Какого-то раба Сосику решил наказать таким образом... Что ж,
кто-то бросает в яму к голодным псам, кто-то сажает на кол, а
Сосику предпочитает топить, чтобы корни его болотных лилий
получали корм из разложившихся трупов. Пойдем в дом?
внимательные глаза не оставляли лица Олега. Он чувствовал ее
сострадание, но в ответ не мог даже пошевелить омертвевшими
губами.
его сейчас вытащить, он не выживет. У него все застыло внутри.
среди коряг и болотных растений. В ее глазах было сострадание,
Олег видел, что и Семизал это заметил. Брови чародея-воина
сошлись на переносице. Несколько мгновений он изучал бледное
лицо обреченного, неожиданно захохотал:
вскрикнула возмущенно:
Вода перед лицом вскипела, брызги обжигали щеки, ноздри, уши.
Ноздри забил зловонный запах крепкой мужской мочи.
но он не открывал глаз, ибо и сквозь опущенные веки видел, с
какой брезгливой жалостью девушка смотрит на него, и без того
грязного и жалкого, а теперь еще и опозоренного, над которым
надругались настолько подло и мерзко...
мужчины над женщиной, а значит -- и над всем миром:
там, внизу...
суставы выворачивало, он чувствовал треск связок, острые ножи
вонзились в тело со всех сторон. В животе разгорелся огонь,
словно туда насыпали горящих углей, что сжигают внутренности...
горло сжимало, он выталкивал ком и не мог протолкнуть, в глазах
потемнело от удушья.
вынырнул, снова погрузился, а когда голова его показалась в
третий раз, последний, как чувствовал он, пальцы зацепились за
твердое, гладкое, покрытое слизью.
он смутно понял, что как-то вытащил себя из пруда, и сейчас
лежит на самой кромке, жадно хватая широко раскрытым ртом
воздух.
удаляться. Боль внутри начала утихать, зато все тело встряхнула
дрожь. Он снова ощутил, насколько промерз в этом чертовом
пруду, насколько все в нем задубело, насколько он жалок и
близок к незавидной смерти.
Донесся стонущий голос:
седой человек, не сразу узнал Сосику, в глазах все еще плыло,
дергалось, время от времени застилало, как в снежную бурю.
последнее испытание... Ты выдержал одиннадцать, но на
последнем, двенадцатом... Ты достаточно силен, чтобы почти
всегда держать себя в руках, словно ты не могучий полнокровный
юноша, а умудренный жизнью старец, но все же то, что так
глубоко в тебе сидит, иногда будет прорываться на волю. И
тогда...
жди. Ни окружающим, ни ему самому.
зубы жалко лязгали, а руки дергались, как у больного падучей.
-- Как получилось, так получилось... Только пусть тот Семизал
мне не попадается!
слова, что рвались из глотки, сказал только:
перекосился от боли во всем теле, но удержался в распрямленном
облике, когда плечи широки, грудь выпукла, а по рукам видно,
что умеют держать не только посох, чтобы отгонять собак.
вершин мудрости!
разгорался все ярче:
научили больше, чем все мудрецы белого света... Нельзя сидеть и
ждать, когда поумнеешь. Нельзя всю жизнь поглощать мудрость,
чтобы потом, когда овладеешь всеми знаниями, начинать приносить
пользу... ибо познание бесконечно. Надо когда-то остановиться,
выйти из библиотек... пусть знания поглощают другие, а я начну
возвращать полученное...
пожелтевших пергаментных листков. Тонкая красная ленточка