засмеялся.
Политика есть искусство отмывать дочиста очень грязной водой. Никогда не
опускайтесь до политики, Мак, оставайтесь со своей химией... - Он
посмотрел на часы и с досадой сказал: - Ах, проклятье, совершенно нет
времени, а так хотелось бы с вами поболтать... Я смотрел ваше досье, вы -
любопытная личность... Но вы, вероятно, тоже сильно заняты...
государственный прокурор.
уверяет нас, будто вы работаете днем и ночью... Я, например, не могу
сказать этого о себе. У государственного прокурора случаются свободные
вечера... Вы удивитесь, но у меня есть к вам масса вопросов, Мак.
Признаться, я хотел побеседовать с вами еще тогда, после процесса. Но -
дела, бесконечные дела...
к вам вопросы.
здесь не одни. Вслух он сказал, просияв:
бегу...
окончательно попавшегося на удочку Мака, он прекрасно мне подыгрывал, он
несомненно хочет встретиться, и сейчас я его подсеку... Прокурор
остановился в дверях, щелкнул пальцами и сказал, повернувшись:
сообразил, что у меня сегодня свободный вечер...
вас с женой, получится прекрасный вечер... Восемь часов - вас устроит? Я
пришлю за вами машину. Договорились?
отдела, улыбаясь, похлопывая и пожимая. Договорились! - думал он,
подписывая акт в кабинете у Головастика. Договорились, массаракш,
договорились! - кричал он про себя торжествующе по дороге домой.
Департамент, что господин прокурор занят... никого не принимать, отключить
телефоны и вообще убираться к дьяволу с глаз долой, но так, впрочем, чтобы
все время оставаться под рукой. Он вызвал жену, поцеловал ее в шею,
вскользь припомнив, что не виделись они уже дней десять, и попросил ее
распорядиться насчет ужина, хорошего, легкого, вкусного ужина на четверых,
быть за столом паинькой и приготовиться встретить очень интересного
человека. И побольше вин, самых лучших и разных.
папке и принялся продумывать заново, с самого начала. Его обеспокоили
только один раз: курьер из Военного департамента принес последнюю
фронтовую сводку. Фронт развалился. Кто-то надоумил хонтийцев обратить
внимание на заградотряды, и вчера ночью они расстреляли и уничтожили
атомными снарядами до девяноста пяти процентов танков-излучателей. О
судьбе прорвавшейся армии сведений больше не поступало... Это был конец.
Это был конец войне. Это был конец генералу Шекагу и генералу Оду. Это был
конец Очкарику, Чайнику, Туче и другим, помельче. Очень возможно, что это
был конец Свекору и Шурину. И уж конечно это был бы конец Умнику, если бы
Умник не был умником...
кабинету. Он испытывал огромное облегчение. Теперь он по крайней мере
точно знал, когда его вызовут наверх. Сначала они покончат со Свекром и
будут не меньше суток выбирать между Дергунчиком и Зубом. Затем им
придется повозиться с Очкариком и Тучей. Это еще сутки. Ну, Чайника они
прихлопнут мимоходом, а вот генерал Шекагу один отнимет у них не меньше
двух суток. А потом и только потом... Потом у них уже больше не будет
никакого "потом"...
великолепен. Он был настолько великолепен, что прокурорша, баба холодная,
светская в самом страшном смысле слова, давным-давно в глазах прокурора
уже не женщина, а старый боевой товарищ, при первом взгляде на Мака
сбросила лет двадцать и вела себя чертовски естественно - она не могла бы
вести себя естественнее, даже если бы знала, какую роль должен сыграть Мак
в ее судьбе.
четверых...
придете со своей дамой, я помню эту девушку, она из-за вас чуть не попала
в беду...
потом, с вашего разрешения. Куда прикажете идти?..
рассказывал последние сплетни - разрешенные и рекомендуемые к распусканию
Департаментом общественного здоровья. Прокурорша очень мило загибала
нескромные анекдотцы, а Мак в юмористических тонах описал свой полет на
бомбовозе. Хохоча над его рассказом, прокурор с ужасом думал, что бы
сейчас с ним было, если бы хоть одна ракета попала в цель...
мужчинам доказать, что они способны просуществовать без дамы хотя бы час.
Прокурор воинственно принял этот вызов, схватил Мака под руку и повлек его
в кабинет угощать вином, которое имели возможность дегустировать всего три
или четыре десятка человек в стране.
самом уютном углу кабинета, пригубили драгоценное вино и посмотрели друг
на друга. Мак был очень серьезен. Умница Мак явно знал, о чем пойдет
разговор, и прокурор вдруг отказался от первоначального плана беседы,
хитроумной, изматывающей, построенной на полунамеках, рассчитанной на
постепенное взаимопризнание. Судьба Рады, интрига Странника, козни Отцов -
все это не имело никакого значения. Он с удивительной, доводящей до
отчаяния отчетливостью осознал, что все его мастерство в такого рода
беседах окажется лишним с этим человеком. Мак либо согласится, либо
откажется. Это было предельно просто, так же, как и то, что прокурор либо
будет жить, либо будет раздавлен через несколько дней. У него дрогнули
пальцы, он поспешно поставил рюмку на столик и начал без всяких
предисловий:
существующего порядка. Кроме того, вы - беглый каторжник и убийца экипажа
танка специального назначения... Теперь обо мне. Я - государственный
прокурор, доверенное лицо правительства, допущенное к высшим
государственным тайнам, и тоже враг существующего порядка. Я предлагаю вам
свергнуть Неизвестных Отцов. Когда я говорю: вам, - я имею в виду вас и
только вас, лично, вашей организации это не касается. Прошу понять, что
вмешательство подполья может только испортить дело. Я предлагаю вам
заговор, который базируется на знании самой главной государственной тайны.
Я сообщу вам эту тайну. Только мы двое должны знать ее. Если ее узнает
кто-нибудь третий, мы будем уничтожены в ближайшее же время. Имейте в
виду, что подполье и штаб кишат провокаторами. Поэтому не вздумайте
доверяться кому-нибудь - и в особенности близким друзьям...
способен этот Центр захватить. Я предлагаю вам разработанный план захвата
Центра и последующих действий. Вы исполняете этот план и становитесь во
главе государства. Я остаюсь при вас политическим и экономическим
советником, поскольку в делах такого рода вы ни черта не смыслите. Ваша
политическая программа мне в общих чертах известна: использование Центра
для перевоспитания народа в духе гуманности и высокой морали и на основе
этого - построение в самом ближайшем будущем справедливого общества. Не
возражаю. Согласен - уже просто потому, что ничего не может быть хуже
нынешнего положения. У меня все. Слово за вами.
и молчал. Прокурор ждал. Он не чувствовал своего тела. Ему казалось, что
его здесь нет, что он висит где-то в небесной пустоте, смотрит вниз и
видит мягко освещенный уютный уголок, молчащего Мака и рядом с ним в
кресле - нечто мертвое, окоченевшее, безгласное и бездыханное...
почудилось, что он сказал, потому что Мак сдвинул брови и снова уже громче
повторил свой вопрос.
даже больше. Не знаю.