Чтение 62–й страницы книги ~Одиссея~

Он же поддерживал свет, у жаровен пылающих стоя,

И не о женщинах думал. Смотрел он на все, и кипело

345 Сердце в груди, и готовил он то, что потом и свершилось.

У женихов не совсем подавила Афина желанье

От издевательств обидных сдержаться. Хотела богиня,

Чтобы сильней огорченье прошло в Одиссеево сердце.

Начал к ним говорить Евримах, рожденный Полибом.

350 Над Одиссеем смеясь, хотел женихов он потешить:

"Слушайте слово мое, женихи достославной царицы,

Дайте то мне сказать, к чему меня дух побуждает!

Муж этот в дом Одиссеев пришел не без воли бессмертных.

Ясно мне видится: свет не от факелов наших исходит,

355 А от его головы; ведь волос на ней нет ни пучочка!"

Он Одиссею потом, городов разрушителю, молвил:

"Если б я принял тебя, пошел ли б ко мне ты работать

И поле далеком? Тебе я плату бы дал недурную.

Ты собирал бы терновник, сажал бы большие деревья.

360 Там бы тебе доставлял я обильную пищу; одежду

Дал бы хорошую; дал бы для ног подходящую обувь.

Но лишь в плохом ремесле понимаешь ты толк, за работу-

Взяться тебе не расчет. Побираясь по людям, желаешь

Лучше ты свой ненасытный желудок кормить подаяньем!"

365 Так, ему отвечая, сказал Одиссей многоумный:

"Если б с тобой, Евримах, состязаться пришлось мне в работе

В дни весенней поры, когда они длинны бывают,

На сенокосе, и нам по косе б, изогнутой красиво,

Дали обоим, чтоб мы за работу взялись и, не евши,

370 С ранней зари дотемна траву луговую косили;

Если бы также пахать на волах нам с тобою пришлося, -

Огненно-рыжих, больших, на траве откормившихся сочной,

Равных годами и силой, - и силой немалою; если б

Четырехгийный участок нам дали с податливой почвой,

375 Ты бы увидел, плохую ль гоню борозду я на пашне;

Если б войну где-нибудь хоть сегодня затеял Кронион,

Если бы щит я при этом имел, два копья заостренных,

Также и шлем целомедный, к вискам прилегающий плотно, -

В первых рядах ты меня тогда бы в сраженьи увидел

380 И попрекать бы не стал ненасытностью жадной желудка,

Но человек ты надменный, и дух у тебя неприветлив.

Ты потому лишь себя почитаешь великим и сильным,

Что меж ничтожных и малых людей свое время проводишь.

Если б пришел Одиссей, если б он на Итаку вернулся,

385 Эта бы дверь, хоть и очень она широка, показалась

Узкой тебе, неоглядно бегущему вон из прихожей!"

Так он ответил. Сильнее еще Евримах разъярился,

Грозно взглянул на него и слова окрыленные молвил:

"Скоро, несчастный, с тобой я расправлюсь за дерзкие речи! 390 Ты среди многих мужей их ведешь, никакого не зная

Страха! Вино ль тебе помутило рассудок? Всегда ли

Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь?

Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром?"

Так закричав, он скамейку схватил. Одиссей испугался. 395 Быстро у самых колен дулихийца он сел Амфинома.

Весь пришелся удар виночерпию в правую руку.

Кружка со звоном из рук виночерпия наземь упала,

А виночерпий со стоном глухим опрокинулся навзничь.

Подняли шум женихи в тенистом обеденном зале.

400 Так не один говорил, поглядев на сидевшего рядом:

"Лучше бы было, когда б до прихода сюда, средь скитаний,

Странник этот погиб! Такого б тут не было гаму.

Здесь из-за нищих мы подняли ссору. Какая же будет

Радость от светлого пира, когда торжествует худое!"

405 К ним обратилась тогда Телемаха священная сила:

"Странные люди! Как стали вы буйны! И скрыть вы не в силах,

Сколько вы ели и пили! Иль бог вас какой возбуждает?

Кончился пир наш. Теперь на покой по домам разойдитесь,

Если желание есть. А гнать никого не хочу я".

410 Так он сказал. Женихи, закусивши с досадою губы,

Смелым дивились словам, которые вдруг услыхали.

С речью тогда к женихам Амфином обратился и молвил,-

Ниса блистательный сын, повелителя Аретиада:

"На справедливое слово, друзья, обижаться не должно 415 И отвечать на него не годится враждою и бранью.

Больше не следует этого вам обижать чужеземца

И никого из рабов, в Одиссеевом доме живущих.

Пусть же теперь виночерпий нам доверху кубки наполнит,

Чтоб, возлиянье свершив, по домам мы для сна разошлися.

420 Странника ж здесь, во дворце Одиссея, поручим заботам

Сына его Телемаха: в его он находится доме".

Так говорил он. И слово, приятное всем, произнес он.

Мулий, знатный товарищ его, дулихийский глашатай,

Тотчас снова в кратере вино замешал пировавшим,

425 Каждому чашу поднес. И все, совершив возлиянье

Вечным, блаженным богам, вино медосладкое пили.

После, свершив возлиянье и выпивши, сколько хотелось,

Все по жилищам своим разошлись и сну предалися.

Гомер. Одиссея. Песнь девятнадцатая.

ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

В зале столовом божественный сын оставался Лаэртов

И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной.

Быстро он Телемаху слова окрыленные молвил:

"Нужно вынести вон, Телемах, боевые доспехи

5 Все без изъятья. А если, хватившись, расспрашивать станут,

То успокой женихов приветливо-мягкою речью:

- Я их от дыма унес. Не такие они уж, какими

Здесь Одиссей, отправляясь в поход, их когда-то оставил.

Обезображены все, дотемна от огня закоптели.

10 Соображенье еще поважней божество мне вложило:

Как бы вы между собой во хмелю не затеяли ссоры

И безобразной резней сватовства и прекрасного пира

Не опозорили. Тянет к себе человека железо! -"

Так он сказал. Телемах, приказанье отца исполняя,

15 Вызвал тотчас Евриклею кормилицу сверху и молвил:

"Мать, удержи-ка на время мне в комнатах женщин, покамест

Всех я в чулан не снесу прекрасных доспехов отцовских.

Здесь за ними не смотрят, они потускнели от дыма.

Не было в доме отца, а я еще был неразумен.

20 Их теперь я желаю убрать, чтоб огонь не коптил их".

Тут ему Евриклея кормилица так отвечала:

"Если б, сынок, хоть теперь и о том, наконец, ты подумал,

Как тебе дом сохранить и сберечь все имущество ваше!

Кто же, однако, теперь пред тобою пойдет, чтоб светить вам?

25 Ты выходить не позволил служанкам. А светят они ведь".

Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил:

"Этот вот странник! Остаться без дела едящему хлеб мой

Я не позволю, хотя бы он прибыл сюда издалека!"

Так он громко сказал. И осталось в ней слово бескрылым.

30 Сделала, как повелел он, и к женщинам двери замкнула.

Вмиг поднялись Одиссей с блистательным сыном. Из зала

Быстро горбатые стали щиты выносить они, шлемы,

Острые копья. Светильник держа золотой, перед ними

Свет кругом разливала прекрасный Паллада Афина.

35 Громко тогда Телемах к отцу своему обратился:

"О мой отец! Я чудо великое вижу глазами!

В зале нашем и стены кругом и глубокие ниши,

Бревна еловые этих высоких столбов, переметов, -

Все пред глазами сияет, как будто во время пожара!

40 Бог здесь какой-то внутри из владеющих небом широким!"

Так, отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:

"Мысли свои удержи, молчи и не спрашивай больше!

Так всегда у бессмертных богов, на Олимпе живущих.

Вот что, однако: иди-ка ты спать, а я тут останусь.

45 Хочется мне испытать и служанок и мать твою также:

В скорби своей обо многом меня она спрашивать станет".

Так сказал Одиссей. Телемах, повинуясь, покинул

Зал и, факелом путь освещая, направился в спальню,

Где, когда приходил к нему сон, и всегда ночевал он.

50 Там он лег и теперь, дожидаясь божественной Эос.

В зале столовом меж тем Одиссей богоравный остался

И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной.

Вышла меж тем Пенелопа из спальни своей, Артемиде

Иль золотой Афродите подобная видом прекрасным.

55 Кресло близко к огню ей поставили. Было искусно

Кресло обложено все серебром и слоновою костью.

Мастер Икмалий сработал его. Он для ног и скамейку

К креслу приделал. Густою овчиной оно покрывалось.

В это кресло, придя, Пенелопа разумная села.

60 В зал служанки меж тем белорукие сверху спустились,

Стали столы убирать, остатки обильные пищи,

Кубки, откуда вино эти люди надменные пили.

Вытрясли наземь огонь из жаровен и в них положили

Много новых поленьев сухих - для тепла и для света.

65 На Одиссея вторично Меланфо накинулась с бранью: