вернется.
представить ее как можно смешнее, и в самом деле все это было так неле-
по, что невольно вызывало смех.
общество, как и хорошенькие барышни! - воскликнула она, когда я кончил.
- Но как же это ваш отец не научил вас владеть шпагой? В жизни не слыха-
ла ничего подобного! Это так неблагородно!
человек! - вероятно, витал в облаках, иначе он не стал бы вместо фехто-
вания обучать меня латыни. Но, как видите, я делаю, что могу: я, подобно
жене Лота, превращаюсь в соляной столб и даю себя рубить.
что мне следовало бы родиться мужчиной. И я часто воображаю, что я муж-
чина, и придумываю для себя всякие приключения. Но когда дело доходит до
боя, я спохватываюсь, что я ведь только девушка, что я не умею держать
шпагу или нанести хороший удар, и тогда я перекраиваю свою историю так,
чтобы бой не состоялся, а я бы все равно вышла победительницей - вот как
вы с вашим лейтенантом; и я - мальчик и все время произношу благородные
слова, совсем как мистер Дэвид Бэлфур.
но если бы вы только этим и занимались, вы бы поняли, какая это скука. И
по-моему, это вовсе не значит, что мне хочется убивать. А вам не случа-
лось убить человека?
до - бы учиться в школе, - ска-
зал я. - Но, вспоминая об этом, я нисколько не сты-
жусь.
Во всяком случае, я не желаю убивать, я хочу быть Кэтрион Дуглас, кото-
рая, когда выломали засов, просунула в скобы свою руку. Это моя любимая
героиня. А вы хотели бы так умереть за своего короля?
ловит его курносое величество!) гораздо более сдержанна; к тому же я се-
годня так близко видел смерть, что теперь предпочитаю думать о жизни.
Только вам нужно научиться фехтовать. Мне было бы неприятно, если б мой
друг не умел сражаться. Но тех двоих вы, наверное, убили не шпагой.
эти люди были совсем рядом со мной, ибо стреляю я ничуть не лучше, чем
фехтую.
когда впервые рассказывал о себе.
хищаюсь и люблю его.
свои недостатки, но он храбрец, верный друг и добрая душа, благослови
его бог! Не верится мне, что придет такой день, когда я смогу забыть
Алана! - Сейчас я уже мог думать только об Алане и о том, что от меня
одного зависит, увидимся мы нынче же ночью или нет.
ликнула Катриона и рассказала мне, что получила письмо от отца: он пи-
шет, что его перевели в Замок, где она может завтра его навестить, и что
дела его улучшаются. - Вам это, наверное, неприятно слышать, - сказала
она. - Но можно ли осуждать моего отца, не зная его?
что у вас стало легче на душе, а если я и приуныл, что, должно быть,
видно по моему лицу, то согласитесь, что сегодня неподходящий день для
примирений и что люди, стоящие у власти, - совсем не те, с кем можно по-
ладить. Я все еще не могу опомниться после встречи с Саймоном Фрэзером.
забывайте, что Престонгрэндж и мой отец Джемс Мор - одной крови.
зывают себя Грантами, другие Макгрегорами, но все принадлежат к одному
клану.
всегда думал, что моя страна называется Шотландией.
дией, - возразила она. - Настоящее же, древнее название земли, по кото-
рой мы ходим и из которой сделаны наши кости, - Эпин. И когда наши пред-
ки сражались за нее с Александром и римлянами, она называлась Эпин. И до
сих пор так называется на вашем родном языке, который вы позабыли!
хватило духу вразумить ее относительно Александра Македонского.
она, - и пели колыбельные песни, когда ни меня, ни вас еще и в помине не
было. И даже в вашем имени еще слышится наша родная речь. Ах, если бы мы
с вами могли говорить на этом языке, вы бы увидели, что я совсем другая!
Это язык сердца!
ринной посудой, и вино оказалось отменным; очевидно, миссис Огилви была
богата. За столом мы оживленно болтали, но, заметив, что солнце быстро
клонится к закату и по земле потянулись длинные тени, я встал и откла-
нялся. Я уже твердо решил попрощаться с Аланом, и мне нужно было найти и
осмотреть условленное место при дневном свете. Катриона проводила меня
до садовой калитки.
никогда.
вас высоко ценю. Вы храбрый и честный; со временем вы, наверное, станете
настоящим мужчиной, и я буду рада об этом услышать. Если даже случится
худшее, если вам суждено погибнуть... что ж! Помните только, что у вас
есть друг. И долго-долго после вашей смерти, когда я буду совсем стару-
хой, я стану рассказывать внукам о Дэвиде Бэлфуре и плакать. Я расскажу
им, как мы расстались, что я вам сказала и что сделала. "Да сохранит и
направит вас бог, так будет молиться ваша маленькая подружка" - вот что
я сказала, и вот что я сделала...
вскрикнул, словно от боли. Лицо ее зарделось, она взглянула мне в глаза
и кивнула.
поцелуем я отдала вам душу.
не больше того. Она поцеловала мне руку, как когда-то целовала руку
принцу Чарли, в порыве высокого чувства, которое неведомо людям обычного
склада. Только теперь я понял, как сильно я ее люблю и какой трудный
путь мне еще нужно пройти для того, чтобы она думала обо мне, как о воз-
любленном. И все же я чувствовал, что уже немного продвинулся на этом
пути и что при мысли обо мне сердце ее бьется чуть чаще, а кровь стано-
вится чуть горячее.
какую-нибудь обычную любезность. Мне даже трудно было говорить: в голосе
ее звучало такое вдохновение, что у меня готовы были хлынуть слезы.
те, моя маленькая подружка. - Я назвал ее так, как она назвалась сама;
затем поклонился и вышел за калитку.
Тропинка бежала по краю долины, посреди журчала и звенела река, низкое
солнце на западе расстилало свои лучи среди длинных теней, и с каждым
извивом тропы передо мной открывались все новые картины, точно за каждым
поворотом был новый мир. Думая об оставшейся позади Катрионе и ждавшем
меня впереди Алане, я летел, как на крыльях. Мне бесконечно нравились и
здешние места, и этот предвечерний свет, и говор воды; я замедлил шаг и
огляделся по сторонам. И потому, а также по воле провидения - увидел не-
далеко позади себя в кустах рыжую голову.
обратно. Тропа проходила рядом с кустами, в которых я заметил рыжую го-
лову. Поравнявшись с засадой, я весь напрягся, готовясь встретить и от-
разить нападение. Но ничего не случилось, я беспрепятственно прошел ми-
мо, и от этого мне стало только страшнее. Еще светило солнце, "о вокруг
было совсем пустынно. Если мои преследователи упустили такой удобный
случай, то можно было предположить лишь одно: они охотятся за кем-то по-
важнее, чем Дэвид Бэлфур. Ответственность за жизнь Алана и Джемса легла
мне на душу тяжким бременем.
Прозоров Александр
Русанов Владислав
Пехов Алексей
Скальци Джон
Орлов Алекс
Суворов Виктор