она представляла жалкое зрелище. Рози подняла руку (свободную, не ту,
которой прижимала к животу мокрый комок ночной рубашки) и нерешительно
помахала ей. "Уэнди" сделала ответный жест, затем опустила руку и
замерла, явно не замечая хлещущего по ней плетью ливня.
остановилась, напряженная, готовая в любой момент броситься обратно,
если увидит... почувствует... она сама не понимала, что именно.
"Уэнди" сказала, что ей не стоит опасаться привидений, но Рози
подумала, что женщине в красном легко сохранять хладнокровие; в конце
концов, она осталась там, у колонны.
{ощутило} тепла - лишь глубокую морозящую прохладу влажного камня,
сырость склепов и мавзолеев, и на секунду ее уверенность поколебалась;
ей показалось, что она не сможет заставить себя двинуться дальше по
открывшемуся перед ней тенистому проходу между рядами скамеек,
заваленному слоем давным-давно засохших осенних листьев. Ей было
слишком холодно... и не только потому, что она замерзла. Рози стояла,
дрожа и хватая ртом воздух в коротких, похожих на всхлипывания вдохах,
изо всех сил прижав к груди окоченевшие руки, и пар тонкими струйками
поднимался от ее тела. Кончиком пальца она дотронулась до соска левой
груди и совсем не удивилась, обнаружив, что он затвердел, словно
каменный.
вершине холма женщине, заставила ее сделать очередной шаг - она не
представляла, как сможет предстать перед Мареновой Розой с пустыми
руками. Рози ступила в проход между скамейками, шагая медленно и
осторожно, прислушиваясь к далекому плачу ребенка. Казалось детский
голос доносится с расстояния в целые мили, достигая ее слуха благодаря
невидимой волшебной линии сообщения. "Иди вниз и принеси мне моего
ребенка".
Норман выбил из нее, - это имя легко и естественно всплыло в сознании
Рози. Груди снова начали слабо покалывать. Она прикоснулась к ним и
поморщилась. Кожа реагировала резкой болью на малейшее раздражение.
почему-то очень похож на странноватую христианскую церковь - более
того, он напоминает Первую методистскую церковь в Обрейвилле, которую
она посещала дважды в неделю до тех пор, пока не вышла замуж за
Нормана. Там же, в Первой методистской церкви, прошла церемония их
бракосочетания, из нее же вынесли тела матери, отца и брата, погибших
в результате несчастного случая на дороге. По обеим сторонам от
прохода вытянулись ряды старых деревянных скамеек. Задние были
перевернуты и наполовину засыпаны мертвыми листьями, издававшими
пряный запах корицы. Те, что стояли ближе к алтарю, все еще сохраняли
стройность рядов. На них через равные промежутки лежали толстые черные
книги, которые запросто могли оказаться "Методистским собранием гимнов
и песнопений", с которыми выросла Рози.
продолжала продвигаться по центральному проходу к алтарю, словно
странная обнаженная невеста, - это царивший в храме запах. Под
пьянящим гниловатым ароматом листьев, нанесенных ветром через открытый
вход за долгие, долгие годы, ощущался иной, менее приятный. Что-то в
нем напоминало запах плесени, что-то смахивало на смрад сгнившего
мяса, а на самом деле не являлось ни тем, ни другим. Может быть,
застарелого пота? Да, возможно. И, похоже, к нему примешивался запах
других жидкостей. Почему-то она в первую очередь подумала о сперме.
Затем о крови.
чувство, что за ней наблюдают чьи-то зловещие хищные глаза. Она
ощутила, как они внимательно и бесстрастно изучают, ощупывают ее
наготу, оценивают, вероятно отмечая каждую впадинку, каждый изгиб,
запоминая каждое движение мышц под мокрой скользкой кожей.
барабанный бой ливня по крыше и шуршащие мертвых листьев под ногами. -
Мы поговорим с тобой начистоту... но нам не придется беседовать
слишком долго, чтобы сказать друг другу все, что нужно. Правда, Рози?"
втором ряду скамейке толстую черную книгу. Рози открыла ее, и в ноздри
ударил запах разложения, настолько сильный, что она едва не
задохнулась. Картинка на верхней половине страницы, выполненная
смелыми черными линиями, никогда не появлялась в сборнике методистских
гимнов ее молодости; изображенная на ней женщина стояла на коленях,
выполняя fellatio мужчине, ноги которого заканчивались не стопами, а
копытами. Лицо мужчины было прорисовано лишь несколькими штрихами;
можно сказать, что его практически не существовало, но Рози все же
уловила отвратительное сходство... по крайней мере, ей так показалось.
Мужчина напоминал первого нормановского напарника Харли Биссингтона,
который каждый раз, когда она садилась.. не забывал проверить, где
заканчивается подол ее платья.
не менее знакомые. Ей понадобилась лишь секунда, чтобы вспомнить:
точно такими же буквами была напечатана газета, которую читал Питер
Слоуик, когда она в первый раз подошла к киоску "Помощь
путешественникам" и обратилась к нему за помощью.
движение, черные линии поползли к ее белым, одеревеневшим от холода
пальцам, оставляя за собой липкие следы, похожие на слизь улитки.
Картинка ожила. Рози поспешно захлопнула книгу; закрываясь, та издала
чавкающий звук, и ее горло судорожно сжалось. Она уронила книгу, и то
ли стук увесистого фолианта о деревянную скамейку, то ли ее
собственный сдавленный вскрик отвращения спугнул стаю летучих мышей в
темной нише, предназначенной, по всей видимости, для церковного хора.
Несколько уродливых созданий закружились, делая восьмерки у нее над
головой, простирая мерзкие перепончатые крылья, поддерживающие жирные
коричневые тельца; летучие мыши бесшумно рассекали промозглый воздух,
постепенно успокаиваясь и возвращаясь в нишу. Впереди находился
алтарь, и она с облегчением увидела слева от него узкую открытую
дверь, а дальше - полоску чистого белого света.
- прошептал ей безъязыкий голос храма. - Ты-ы-ы Ррро-о-о-у-уээзи-и-и-и
На-а-ассстоя-а-а-ащщщая-а-а-а. Подойди-и-и-и ко мне-е-э-э
побли-и-и-иж-жже-е... и я-а-а-а тебя-а-а пощщщщу-у-у-упаю-у-у-у.,.
полоски дневного света за ней. Ливень поутих, гулкий барабанный бой
над головой ослабел, превратив-здись в монотонное низкое бормотание.
добавил фразу, которую часто произносил Норман, когда не желал
отвечать на ее вопросы, однако при этом не злился на нее
по-настоящему: - Это мужское дело.
был пуст - ни кафедры для проповедника, ни икон или символов, ни книг
с колдовскими заклинаниями, - однако она рассмотрела еще одно зловещее
пятно, похожее на осьминога. Ржавый цвет позволял предположить, что
это кровь, а размеры свидетельствовали о том, что за прошедшие годы ее
было пролито очень и очень много. Очень много.
мертвая листва под ногами зашевелитесь, шурша, как сухой смех,
вырывающийся из беззубого старческого рта. - Сюда можно поселиться, но
никто отсюда не съезжает.
напряженно глядя прямо перед собой. В глубине души Рози ожидала, что
дверь захлопнется прямо у нее перед носом, как только она вознамерится
пройти через нее, но этого не случилось. И оттуда не выскочило бледное
привидение с физиономией Нормана. Она вышла на небольшое крыльцо с
каменными ступеньками с наслаждением вдыхая запах освеженной ливнем
травы, вышла на воздух, который снова потеплел, несмотря на дождь, все
еще продолжающийся. Повсюду журчала и капала вода. Опять пророкотал
гром (но теперь в отдалении, она не сомневалась). И младенец, о
котором она позабыла на несколько минут, напомнил о себе отдаленным
плачем.
на две части: цветы слева, овощи справа; однако ее взгляд не обнаружил
ни одного живого растения. Все они погибли в результате таинственного
катаклизма, и после буйной сочной зелени, окружавшей вход в Храм Быка,
мертвый акр земли казался еще страшнее - как вздувшееся лицо
висельника с открытыми глазами и высунутым синим языком. Покоящиеся на
желтоватых волокнистых стеблях огромные шляпки подсолнухов с
коричневой сердцевиной и свернувшимися увядшими лепестками возвышались
над всем остальным, как умершие охранники в тюрьме, где не осталось ни
одного живого заключенного. Земли на клумбах почти не было видно под
слоем коричневых листьев, и это заставило ее на короткое кошмарное
мгновение вспомнить то, что она увидела на кладбище, когда решила
навестить могилу родителей через месяц после похорон. Тогда, положив
на могилу букет свежих цветов, Рози прошла в дальнюю часть небольшого
кладбища, желая собраться с мыслями и успокоиться, и ее едва не
стошнило от вида гор гниющих цветов, сваленных в небольшой ров между
невысокой каменной оградой и лесом, начинающимся сразу за кладбищем.
Ее душил запах разлагающихся цветочных ароматов... и она подумала о
том, что происходит с ее отцом, матерью и братом под землей. О том,
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Андреев Николай
Контровский Владимир
Афанасьев Роман