всем в совершенстве выражены в конце XIX века еп. Феофаном в его "Начертании
христианского нравоучения". У еп. Феофана страшит омертвение святоотеческого
учения о послушании и импонирует его верность старым заветам, его
несгибаемость. Еп. Феофан каждым словом доказывает, что святоотеческое
христианство отрицает творчество человека, не знает творческого призвания
человека. "Христианину свойственно не иметь своей воли, стр. 476. Из самого
человека ничто не должно раскрыться, он должен лишь освободить место для
воли Божьей. "Человек есть средство в деснице Божьей", стр. 37. "Один покой
для человека в Боге", стр. 33. Цель - вечный покой в Боге, а не вечное
творчество. В сущности, еп. Феофан отрицает саму идею богочеловечества,
которая предполагает свободную активность человека и прибыль от человека для
целей мира. В Христе была не только божественная, но и человеческая воля. И
в каждом человеке должна быть воля не только божественная, но и
человеческая.
православия с духом экономического материализма. Он Бога ощущает как
Хозяина, мир как хозяйство. Даже небесное имеет у него запах трудового пота.
Но концепция Булгакова очень показательна и интересна: в ней оригинально
изобличается сходство православного и марксистского чувства мировой жизни
как тяготы и бремени и сознания всякого дела в мире как послушания.
См. недавно вышедшее наиболее полное "Описание жизни блаженной памяти
оптинского старца иеросхимонаха Амвросия" протоиерея С.Четверикова. Все
жизненное учение старца Амвросия, полное недоверия к человеку, к его
творчеству, к его мировой задаче совершенствования, основано на том, что
"конечное и совершенное совершенство достигается на небе, в будущей
бесконечной жизни, к которой кратковременная земная жизнь человеческая
служит лишь приготовлением", стр. 151. В сознании Амвросия совершенно
отсутствует христианский имманентизм. Для него иной, божественный мир
совершенно трансцендентен этому миру.
образом оправдывает свободное творчество человека в мире через крайнее
отдаление потустороннего божественного мира от мира здешнего. Человек потому
может свободно творить, что Бог трансцендентен человеку. Но такое разделение
может быть условно принято лишь для еще большего соединения.
"Философии общего дела". В пределах христианства никогда еще не утверждалась
такая активность человека. Сознание творческой активности человека у
Федорова есть новое религиозное сознание. Но творчески активную задачу
человека Федоров видит в воскрешении умерших отцов. Прогресс для него прямо
противоположен воскрешению, прогресс отворачивается от отцов и обращается к
детям и потому ненавистен ему. "С воспитанием кончается дело отцов,
родителей, и начинается дело сынов - воскресителей. В рождении и воспитании
родители отдают свою жизнь детям, а в деле воскрешения начинается
возвращение жизни родителям, в чем и выражается совершеннолетие". "Философия
общего дела", стр. 27. "XIX век есть прямой вывод, настоящий сын
предшествующих ему веков, прямое последствие разделения небесного от
земного, т.е. полное искажение Христианства, завет которого заключается
именно в соединении Небесного с земным, божественного с человеческим;
всеобщее же воскрешение, воскрешение имманентное (курсив мой), всем сердцем,
всею мыслью, всеми действиями, т.е. всеми силами и способностями всех сынов
человеческих совершаемое, и есть исполнение этого завета Христа - Сына Божия
и вместе Сына Человеческого", стр. 32. Для Федорова воскрешение должно быть
не трансцендентным, а имманентным, т.е. делом человеческой активности. Для
дела воскрешения всех должно быть восстановлено всеобщее родство, прекращена
рознь. Сама Св. Троица для Федорова есть не догмат, а проект и заповедь,
образец родственности, по которой должен мир устроиться. "Троица - это
церковь бессмертных, и подобием ей со стороны человека может быть лишь
церковь воскрешенных", стр. 70. "Мы должны себе представить воскрешение как
действие еще неоконченное, но и не такое, которое имеет совершиться только в
будущем, как магометанское; оно не вполне прошедшее, как не исключительно и
будущее, это акт совершающийся - Христос ему начаток, через нас же оно
продолжалось, продолжается и доселе. Воскрешение не мысль только, но и не
факт, оно проект; и как слова, или заповедь, как Божественное веление оно
есть факт совершившийся, а как дело, исполнение оно - акт еще неоконченный;
как Божественное - оно решено, как человеческое - еще не произведено", стр.
139. "Литургия есть единое, всеобщее, еще не оконченное дело, дело всеобщего
воскрешения... Литургия должна обнять всю жизнь, не духовную только или
внутреннюю, но и внешнюю, мирскую, светскую, превращая ее в дело
воскрешения. Будучи действием трансцендентным по отношению всемирного
существа к людям, оно в то же время есть имманентное (курсив мой) действие
всех людей, обращающее посредством естественных сил прах в тело и кровь
Христову, т.е. в церковь, обнимающую все поколения", стр. 176. Бог "делает
все не только лишь для человека, но и через человека... Творец через нас
воссоздает мир, воскрешает все погибшее", стр. 284. Высокая оценка
активности человека в деле воскрешения доводит Федорова до жутких слов о
том, что нужно начать применять действие теллуро-солярной и
психо-физиологической силы "на трупы в видах исследования и даже, быть
может, оживления, и не будет ли это первым шагом по пути воскрешения", стр.
289. Но Федоров не хочет сознать, что он вступает на путь магического
воздействия на природу. Общее дело должно состоять: "во 1-х, в обращении
рождающей силы в воссозидающую и умерщвляющей в оживляющую, во 2-х, в
собирании рассеянного праха и в совокуплении его в тело, пользуясь для сего
и лучистыми образами, или изображениями, оставляемыми волнами от вибраций
всякой молекулы; и в 3-х, в регуляции земли, т.е. в управлении землею как
кладбищем - управление же это состоит в последовательном воскрешении или
воссоздании множества поколений умерших - в воскрешении для распространения
через воскрешенных регуляции на все миры, обитателей не имеющие", стр. 426.
В гениальном дерзновении Федорова есть срыв и уклон, но все же жертва
пассивного христианского сознания, для которого не раскрылось еще
творчество. Федоров жаждет активного творчества человека в деле воскрешения
умерших, в победе над смертью, т.е. в деле искупления. Но воскресить умерших
может лишь Христос, для дела воскрешения нужна прежде всего искупляющая
благодать Христова. И человеческое творчество не может быть исправлением
смертоносных последствий греха. "Общее дело" Федорова оказывается не
творческим, а консервативным. Активность человека идет не на творчество
нового бытия, а на восстановление старого бытия, на борьбу со злом, а не на
созидание новой жизни. И все же огромно значение Федорова и его требования
имманентной активности человека.
творчества. Школа Риккерта обостряет трагедию творчества и трагедию
познания. В этом ее значение. Особенного внимания заслуживает талантливая
статья Ф.Степуна "Жизнь и творчество" в "Логосе" за 1913 г. В какой-то точке
Степун касается истинной трагедии творчества и культуры, но все почти его
минусы я должен переменить на плюсы и плюсы на минусы. Он качается между
двумя полюсами и создает безысходную философию качелей. Спасти творчества
ему не удалось. Ложна та его исходная точка зрения, которая сразу же
утверждает полярную противоположность творчества и жизни вместо того, чтобы
утверждать противоположность творчества и культуры.
Жуссэна "Романтизм и эволюция творчества", написанной в духе философии
Бергсона. Романтизм он определяет как "реакцию жизни против мысли" (стр.
20), в то время как классицизм был реакцией мысли на жизнь. "Романтизм
соподчиняет понятие интуиции, а в более общей форме он соподчиняет познание
чувству и воле (стр. 7), в то время как классицизм соподчиняет волю и
чувство разуму как способности строить понятия.
органов ведения, соответствующих высшему развитию духовности. Но гносеология
оккультизма совершенно не разработана. Р. Штейнер лишь в свой
дотеософический период высказал очень интересные и верные гносеологические
идеи. См. его небольшую работу "Истина и наука", "Die Philosophie der
Freiheit" и особенно его книгу "Goethes Weltanschauung". Штейнер дает очень
интересное истолкование гносеологии Гете и вместе с Гете хочет преодолеть
платоновский и кантовский разрыв идей и опыта. Познание имманентно бытию,
идеи живут внутри природы как ее творческие силы, познание истины есть жизнь
в истине. Гносеология Штейнера, как и Гете, имеет точки соприкосновения, с
одной стороны, с Шеллингом, с другой - с Бергсоном и решительно враждебна
Канту, а также Платону. См. "Goethes Weltanschauung", стр. 9, стр. 27 - 8,
стр. 37, стр. 49, стр. 54, стр. 59. Имманентизм Канта - ложный; имманентизм
Гете - истинный.
смысл св. писания (см. его "О началах", стр. 10), учил о предсуществовании
душ. В официальном церковном сознании совсем не раскрывалось учение о
предсуществовании души и ее космической судьбе. В церковной метафизике
остается совершенно невыясненным как появление человеческой души во времени
в акте физического рождения без всякого предсуществования, так и судьба души
от момента физической смерти до конца мира, до всеобщего воскресения. Должна
же душа сопутствовать весь процесс развития космоса. Учение о перевоплощении
имеет явные преимущества, но при утонченном его понимании. Вечный дух
человека творит себе все новую и новую плоть, пока не облечется в плоть
нетленную.
радикально и по-своему глубоко представлено в книге Древса "Die Religionals
Sebst-Bewusstsein Gottes". Это самая интересная книга по философии религии в
современной германской философии.
в человека и человек переходит в Божество. Этим я не хочу отрицать огромного
значения Экхардта и исключительной его гениальности.
Эриксон Стивен
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Андреев Николай