которую Ньютон и его сторонники рассматривали как чистую самодеятельность,
или самоопределяемость, субъекта, имея в виду также и человека. Такая точка
зрения противопоставлялась ими прежде всего картезианцам, но затем также и
настоящий вопрос: действительно ли непосредственные физические причины или
принцип действования лежат в субъекте, называемом нами деятельным, или же
имеется другое достаточное основание, являющееся в силу его воздействия на
субъект реальной причиной действия и способствующее, таким образом, тому,
чтобы он оказался не деятельным, а страдающим?" Реальным основанием для
деятельности и человека, и Бога Кларк считает свободу воли, проявляющуюся,
как мы видели, особенно ясно в том случае, когда мотивы, побуждающие волю к
убеждению, ничем не обоснованная воля, воля без мотива - это химерическая
выдумка. Она равнозначна случайности эпикурейцев. По Лейбницу, в мире ничто
основания распространяется как на физическую природу, так и на человеческую
душу, и уж тем более он имеет силу по отношению к божественному бытию. Бог,
согласно Лейбницу, действует в силу принципа достаточного основания, ибо
это - высший принцип существующего - принцип наилучшего. Различая истины
разума и истины факта, Лейбниц вводит в качестве высшего основоположения
первых закон тождества (или противоречия), называя его принципом сущности,
а в качестве верховного принципа вторых - закон достаточного основания.
"Случайное, которое существует, обязано своим бытием принципу наилучшего
как достаточному основанию вещей". Понятно, что, действуя в силу закона
достаточного основания, или блага, Бог у Лейбница имеет в качестве основных
вообще, Лейбниц понимает не как действие без мотива (без основания), а как
действие в соответствии с законом добра. Здесь Лейбниц продолжает традицию
Лейбницем представляет собой продолжение и углубление старой средневековой
полемики: действует ли Бог в соответствии с тем, что есть благо само по
Ньютон объяснял, как материя могла быть сотворена из ничего и каким образом
выдающихся ученых: борьба между двумя направлениями в науке продолжалась на
протяжении почти всего XVIII столетия. Принципы Лейбница защищал Христиан
известные ученые и философы на континенте: П. Мопертюи, Л. Эйлер, Вольтер,
непрекращающаяся полемика между журналом, издаваемым Лондонским Королевским
представление о ньютоновской научной программе как программе прежде всего
эмпирической. И хотя в работах Ньютона, как мы знаем, было немало оснований
представление о принципах ньютонианской физики было все-таки односторонним:
который впоследствии оказался одним из аргументов в пользу позитивистского
открыл это из свойства тел, данного мне чувствами. Следовательно, вполне
достаточно, если мы вместо определений, как их дают логики, будем применять
постигается ясно и отчетливо и может быть отличен от всех других предметов.
Мы, таким образом, будем объяснять вещи их свойствами, поскольку мы берем
за основу какой-нибудь отдельный признак или ряд признаков, обнаруживаемых
в вещах посредством опыта, и из них выводить другие определения с помощью
ученый, не нуждаются для своего удостоверения в философском обосновании,
опыта. Удостоверяются они опять-таки посредством опыта: если следствия,
полученные из этих принципов, совпадают с результатами эксперимента, значит
можно считать достоверными и сами принципы. При этом принципы физического
последователь Ньютона, Фрейнд, - исследовал законы механики и гидростатики,
не стремясь разыскать причины тяжести или текучести состояния. Поскольку он
брал за основу лишь то, чему нас учит непосредственное восприятие, он с
большой проницательностью постигнул тайны обеих этих наук. Галилей тоже не
выдвигал никаких гипотез о причинах тяжести, а устанавливал лишь скорость,
приобретаемую тяжелыми телами при падении. Тем самым он заложил фундамент,
Ньютона, и не удивительно, что к концу века было почти забыто, что Ньютон
пытался философски осмыслить принцип тяготения, а не просто получил его "из
опыта". А именно такое объяснение идеи тяготения дает французский философ
наблюдения и доказал, что всякое тело, движущееся по кривой, обязательно
прямой, и той, которая каждое мгновение отклоняет тело от прямой... Первую
он называет центробежной силой, вторую тяготением. Это не произвольное, не
стремится двигаться по прямой, оно, очевидно, может отклониться от этого
направления, чтобы описать кривую вокруг центра, лишь подчиняясь второй
из наблюдения: это - конструкция, а не результат опыта. В этом отношении
"умозрительна", чем идея действия на расстоянии, лежащая в основе гипотезы
тяготения. Однако Кондильяк, настаивая на опытном происхождении гипотезы
Ньютона и на априорном - гипотезы Декарта, убежден даже в том, что идея
притяжения на расстоянии не менее понятна, чем принцип непосредственного
толчка. "Картезианцы упрекают Ньютона в том, что у нас нет идеи тяготения.
притягиваются друг к другу тела, то они со своей стороны могут потребовать
от картезианцев объяснения движения, сообщаемого при ударе. Если речь идет
только о действиях, то они известны; мы знаем примеры притяжения, как и
известно, что они вынуждены предположить, будто Бог поставил себе законом
самому приводить в движение всякое тело, получающее толчок от другого тела.
квадрату расстояния между ними? Таким образом, дело сводится к тому, чтобы
узнать, какой из этих двух законов приписал себе Бог, и я не вижу оснований
опубликованной в 1749 г., в период, когда ньютоновская научная программа
побеждала своих соперниц на континенте. Вслед за Ламетри, доказывавшим, что
убежден, что единственным источником знания является ощущение. Эта точка
зрения последовательно проводится Кондильяком в его "Трактате об ощущениях"
работе. И Локка, и самого себя в прошлом... Кондильяк здесь упрекает за
непоследовательность в проведении принципов сенсуализма и эмпиризма..." В
несостоятельность всех философских систем, поскольку они являются продуктом
рационального построения, умозрения, как говорит Кондильяк. Критикуя таким
опирается не только на Локка, но и на Ньютона, превращая как первого, так и
второго в законченных эмпириков и чуть ли не сенсуалистов. А между тем, как
видно уже из переписки Лейбница с ньютонианцем Кларком, да и из сочинений
самого Ньютона, ньютонианская физика имела свои философско-теоретические
предпосылки, хотя автор "Математических начал" говорил о них очень скупо.
совершенно игнорировали "гипотезы" самого Ньютона, считая их, как мы уже
слышали от Кондильяка, едва ли не эмпирическими констатациями. Вот еще один
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Перумов Ник
Белогорский Евгений
Ибсен Генрик