Чтение 62–й страницы книги ~С ярмарки (с предисловиями автора и критиков)~

парике.

- Кого вам нужно?

- Куперника.

- От кого?

- От "ученого еврея" Германа Марковича Бараца. Письмо...

- Письмо от Бараца? Давайте сюда!

Молодой человек в синих очках взял письмо и подал его женщине в белом
парике. Женщина надела очки, прочитала письмо и кинула его прочь.

- Письмо вовсе не ко мне. Это к моему сыну.

- Где же он?

- Кто?

- Ваш сын.

- Где мой сын? Что значит где? Ступайте в окружной суд-там вы его и
найдете.

Искать адвоката в окружном суде так же бессмысленно, как искать игол-
ку в стоге сена. Окружной суд--это огромное старое здание с железными
лестницами и с таким количеством комнат и залов, что посторонний человек
может там заблудиться, голову потерять. Первый раз в жизни наш герой ви-
дел такую уйму людей, и все в черных фраках, с большими портфелями. Это
сплошь присяжные поверенные. Изволь угадать, кто из них Куперник. Оста-
новить кого-либо из них и спросить - вещь совершенно невозможная. Все
они заняты, все бегут с портфелями то туда, то сюда, словно одержимые.
Одного человека, симпатичного на вид, не во фраке, но с большим желтым
портфелем, Шолом все же решился остановить и спросить: "Где тут Купер-
ник?" И тотчас получил ответ: "Зачем вам Куперник?" -"У меня к нему
письмецо от "ученого еврея" Германа Марковича Бараца". - "А, от Бараца?
Посидите немного, я сейчас приду". И, указав на длинную полированную
скамью, человек скользнул куда-то и исчез. Юноша сел на скамью. Сидел
полчаса, час, полтора часа - нет ни этого человека, ни Куперника. Нако-
нец он встал и собрался уходить. Народ поредел, только кое-где еще
мелькнет черный фрак. Вдруг Шолом снова увидел человека с желтым портфе-
лем.

- Ах, вы еще здесь? Что вам, собственно, нужно от Куперника?

Юноша объяснил ему еще раз:

- У меня к нему письмецо от Германа Марковича Бараца.

- Где же это письмецо?

Шолом показал письмо. Тот прочел его.

- Что вам, собственно, нужно от Куперника?

- Я и сам еще точно не знаю... Может быть, мне удастся получить от
него место.

- Что вы умеете делать?

- Я хорошо пишу по-еврейски и по-русски.

- По-русски тоже? Идемте со мной!

Мог ли еще Шолом сомневаться в том, что перед ним Куперник? Выйдя с
юношей из окружного суда, он, то есть Куперник, взял лихача - фаэтон на
резиновых шинах - и крикнул: "Гостиница "Россия"!" Лихач стрелой домчал
их до гостиницы. Войдя в сильно накуренную комнату, Куперник усадил гос-
тя за стол, закурил папиросу и, дав ему лист бумаги и перо, предложил
написать несколько строк. Юноша обмакнул перо и, прежде чем приступить к
делу, спросил Куперника, как писать-по-еврейски или по-русски. "Разуме-
ется, по-русски!" Юноша постарался. Дух учителя Мониша - обладателя ве-
ликолепного почерка - сопутствовал ему и здесь. После первой же строчки
Куперник остановил Шолома, сказал, что почерк вполне его удовлетворяет,
и предложил ему папиросу. От папиросы юноша отказался.

- Простите, господин Куперник, я не курю.

- Простите, молодой человек, я не Куперник. Моя фамилия-Эпельбаум.

- Эпельбаум?

- Ну да, Эпельбаум. Моисей Эпельбаум из Белой Церкви... Присяжный по-
веренный...

Так уж, видно, суждено было Шолому. Поди угадай, что киевский Купер-
ник вдруг превратится в Моисея Эпельбаума из Белой Церкви! Моисей
Эпельбаум из Белой Церкви показал себя настоящим джентльменом. Он не
торговался из-за жалования, соглашался на все условия. Он даже пообещал
подучить Шолома адвокатуре и потом дать рекомендацию не то что к Купер-
нику, а к гораздо более важным лицам, чем Куперник, потому что он знаком
со всеми большими людьми в Киеве, в Москве и в Петербурге, он с минист-
рами на короткую ногу. Если юноша ничего не имеет против, можно хоть се-
годня отправиться в Белую Церковь. Он, Эпельбаум, должен только забежать
на минутку к генерал-губернатору. Но, если посетишь генерал-губернатора,
нельзя обойти визитом и губернатора. Ведь эти собаки страшно завидуют
друг другу. Не мешало бы, правда, повидаться и с киевским полицмейсте-
ром, но полицмейстер и сам не хвор наведаться к нему. Черт его не
возьмет...

Эпельбаум выскочил из комнаты, оставив незнакомого юношу одного. То-
му, однако, приключение пришлось по душе. А личностью Эпельбаума он и
вовсе был очарован. Он еще не успел обдумать свое положение, как
Эпельбаум вернулся, подкатив на лихаче, нагруженный пакетами и свертка-
ми. Там было все, что душе угодно: селедка, рыба, балык, икра, фрукты,
папиросы...

- Вы думаете, я покупал это? Все это подарки от генерал-губернаторши,
губернаторши и жены полицмейстера.

- Вы были у полицмейстера? Ведь вы сказали, что...

- Боже сохрани! Это не от жены его, а от любовницы... Я ее адвокат.
Веду в палате ее полумиллионный процесс. Она миллионерша. Но очень ску-
па. Готова повеситься из-за гроша. Для меня, однако, ей ничего не жаль.
Для меня они на все готовы... Значит, едем в Белую Церковь?

- Едем в Белую Церковь!

ДОЛЖНОСТЬ "СЕКРЕТАРЯ"

Герой едет со своим новым патроном в Белую Церковь. - Его принимают
как дорогого гостя. - Семейная идиллия. - "Реб Лейви". -Хозяин обучает
своего секретаря адвокатуре. - Герой жестоко обманут.-Красноречивое
письмо отцу и новые надежды

По пути из Киева в Белую Церковь "присяжный поверенный" Эпельбаум по-
казал себя богачом, настоящим барином, не поскупился на билеты первого
класса и на вокзале в Фастове немало денег оставил в буфете. Человека,
который им прислуживал, он тоже не обидел. Нашего героя он представлял
знакомым, как своего "секретаря". Что он говорил про "секретаря" своим
домашним, одному богу известно. Но по всему видно, что "присяжный пове-
ренный" представил "секретаря" в самых радужных красках, ибо герой
встретил в его доме такой великолепный, теплый прием, которого мог ожи-
дать только долгожданный гость или богатый родственник из Америки, от
которого надеются получить наследство... Жена Моисея Эпельбаума-правед-
ная женщина и великолепная хозяйка - нарядилась по-праздничному, приче-
сала детей. А ужин она приготовила такой, от которого и сам царь не от-
казался бы. Старший сын Эпельбаума Лейви, умница парень-дома его прозва-
ли "реб Лейви",-не мог сдержать своего восторга и, встав из-за стола,
пробормотал, поглаживая живот, что было бы совсем неплохо, если бы такие
гости приезжали к ним каждый день и для них готовили бы такие ужины.
Тогда Моисей Эпельбаум отвесил ему пощечину и пробормотал, что вовсе бы-
ло бы неплохо, если бы он, "реб Лейви", стал немного поумнее и держал
язык за зубами. И тут же обратился к "секретарю":

- Как вам нравится мой наследник, "реб Лейви"? Нечего сказать, сокро-
вище! Светило науки! Не сглазить бы. Пока он научится читать по мне ка-
деш, не беда, если голова моя уже будет покоиться в земле.

Эта острота всех рассмешила, в том числе и самого "реб Лейви". Однако
мать нашла нужным заступиться за сына. Как-никак родная мать! Ее вмеша-
тельство чуть не привело к конфликту. Госпожа Эпельбаум была уверена и
открыто выразила свое мнение, что, когда ее наследник достигнет возраста
своего отца, у него будет ума точно столько же, сколько у папаши.

- А может быть, и больше, чем у папаши, - подхватил "реб Лейви", от-
чего отец пришел в ярость.

Счастье, что сынок своевременно убрался, иначе дело могло бы кон-
читься плохо. Моисей Эпельбаум признался, что хотя он и противник телес-
ных наказаний и считает порку варварским обычаем, противоречащим "прин-
ципам цивилизации", тем не менее он полагает, что такому избалованному
парню, как его "реб Лейви", не вредно отведать розог хотя бы раз в неде-
лю. Это, заявил Эпельбаум, принцип. И нужно думать, что этот принцип был
знаком "реб Лейви", ибо у него оказался свой принцип: когда ему угрожала
взбучка, он исчезал - ищи ветра в поле.

На этот раз исчезновение Лейви не рассеяло возникшего конфликта.
Борьба только перешла, литературно выражаясь, на другую почву. Война,
которая минутой раньше происходила между отцом и сыном, разгорелась те-
перь между мужем и женой. Эпельбаум весь гнев обрушил на супругу: вино-
вата, мол, во всем она, дай бог ей здоровья, его милая, преданная женуш-
ка, потому что всегда заступается за своего драгоценного наследничка. Но
супруга тоже в долгу не осталась и напомнила милому, дорогому муженьку,
дай ему бог здоровья, что в возрасте своего сына он был босяком намного
хуже, чем ее наследник. И если у него, у дорогого Моисея Эпельбаума, хо-
рошая память, то он, вероятно, не забыл, что его когда-то называли не
Моисей Эпельбаум, а "Мойше-блин".

Гостю, конечно, не особенно приятно оказаться неожиданным свидетелем
семейной сцены и наблюдать, как милые и преданные супруги на глазах у
чужого человека перемывают друг другу косточки. Одно лишь бросилось в
глаза гостю и поразило его: обе воюющие стороны, как муж, так и жена, не
принимали всего этого близко к сердцу. Наоборот, могло показаться, что,
недавно из-под венца, чета эта совершает свое свадебное путешествие и от