три дня подряд. Их часть и раньше посылали на усмирение. Слышали, что в
Грузии творится, наверное, опять ему приказ вышел.
точник из Горы. И наверное , эти слезы такие же теплые и горько-солоно-
ватые, подумал Горин.
кавалера покрепче из приезжающих с каким-нибудь легким остеохандрозом,
тем более что история болезни кандидата, а значит картина его здоровья у
вас всегда под рукой. И выборы можно провести, как сейчас говорят, на
широкой альтернативной основе.
остеостервоз развивается, - опять заулыбалась Галина Александровна. - А
что верно, живы будем - не помрем, счастливо вам, не болейте.
раздачи. Из блестящей металлической трубочки вязко вытекала белая пена,
заполняла глубокое блюдце, и медсестра выдавала его с маленькой ложкой в
обмен на запись в санаторной книжке. И Горин получил свою порцию кисло-
родного коктейля, дозу растворенного жизнерода. Было что-то ритуальное в
этой молчаливой очереди за кислородом, и Горину подумалось, что при су-
ществующих темпах экологической эрозии скоро будут очереди за глотком
чистого воздуха.
полчаса-сорок минут Горин сидел на скамейке и жмурился под лучами тепло-
го солнышка в ожидании автобуса. Казалось бы, осталось провести послед-
ние часы в окружении весенних гор, наслаждаясь обновленным ощущением
жизни, но, с другой стороны, сил теперь вполне доставало, чтобы прямо
взглянуть в лицо и прошлому, и настоящему, и будущему. Санаторий позво-
лил Горину вырваться из колеса ежедневной текучки, ветер перемен помог
содрать разноликую маску лжи, с которой Горин прожил свои полвека. При
Системе Горин родился, учился в ее классах, носил пионерский галстук,
комсомольцем проходил ее университеты, работал на нее, в том числе по
субботникам и воскресникам. И наравне с миллионами других на общих соб-
раниях, пионерских сборах, заседаниях комсомольских и партийных комите-
тов, под общий хор лозунгов и призывов, газет, журналов, книг, радио и
телевидения, театра и кино постоянно испытывался на идейную чистоту.
Жизнь не укладывалась в прокрустово ложе социальной утопии, но Горин
когда-то веровал, что учение истинно, ибо научно в отличие от иных, од-
нако с годами сам пришел к выводу, что Системой полностью извращен ос-
новной закон любого процветающего общества - соответствия роста произво-
дительных сил и производственных отношений, понял, что реальной экономи-
ке смертельно противопоказан однопартийный аппарат, намертво сросшийся с
машиной подавления - государством. Но вряд ли кто, в том числе и Горин,
мог представить себе истинные масштабы ряженого в суррогат вечных идеа-
лов идола, на жертвенный алтарь которого ненасытными потоками льется
кровь репрессированных, слезы обездоленных, соки земли, имя которой -
Отечество.
ветским человеком Евгением Сергеевичем Гориным?
вели на одну из моделей хозрасчета, повысили ставки, пошли премии за ак-
кордные работы на договорных началах, Горин впервые почувствовал, что
кошелек не пуст за три дня до получки, но в черной дыре дефицита исчеза-
ло то одно, то другое, к тому же началась окопная война между директором
и его заместителем, которые не поделили мандат народного депутата, и
опять поползли слухи об очередном сокращении штатов. Одновременно пышным
лихорадочным цветом распустились кооперативы на пустых прилавках дефици-
та и золотых россыпях бесхозяйственности, вызывая ненависть функционеров
Системы и рядовых ее рабов. Кооперативы казались Горину явлением времен-
ным, непостоянным, с веревочкой на шее, кончик которой в руках властей.
Система, как те жулики с тремя наперстками на фанерной дощечке у
Кольца-горы, продолжала свои манипуляции, и неизвестно было, под каким
наперстком таится ее проигрыш.
неопределенности, за которым, похоже, таился обрыв. Кем мог стать Горин
в свои пятьдесят? Остаться госслужащим? Податься в кооператоры или арен-
даторы? Работать на договорной основе? Как начинать жизнь сначала? Поло-
жение жены, сына и невестки ничем существенным от Горинского не отлича-
лось. В сущности и Дюк, и Юлька тоже лишние люди, новая генерация сред-
него слоя Системы, они с молоком матери и на примере отцов усвоили суть
Системы и пока не собирались жить по-иному. Цепочка лишних людей продол-
жилась на одно звено.
изменился, причем где-то в самой основе, и сам Горин. Если четыре года
назад его мировоззрение ежедневно деформировалось, словно стенами казар-
мы, сумасшедшего дома или камеры, то теперь Горин не представлял себе
иного образа жизни - без свободы своего слова, своего личного мнения.
совести, уход из Афганистана и разрезанные ракеты, а на другую - всю тя-
жесть семидесятилетней Системы, пирамиду Горы, и добавил туда вагон-рес-
торан с выдохшимися бутылками, мальчика-сифилитика и убитую девочку,
звон разбитых рогаткой витражей "Лермонтовской галереи" и каратистов на
кладбище, гибель атомной подводной лодки и танки в Тбилиси. Бесплотная
субстанция, греза веры, мечта человечества - СВОБОДА - не дала перетя-
нуть себя, но и не имела реальных оснований для победы.
путатов. Он должен был стать съездом создателей правового общества, в
котором действует свободный разум и добрая инициатива на благо и процве-
тание человека.
а Гора готовила свои козыри: карточки на продукты, резню в Фергане и
взрыв газопровода под Уфой, скрутивший огненным жгутом два пассажирских
поезда.
ной Мартынова и убил Лермонтова. Ничем не подтвержденный фактически, миф
передавался из уст в уста вот уже полтора века и живуч был по той же
причине - правду скрыть и вину свалить на злого врага. Правда, а другое
имя ей - истина, проста и жестока, без вуали иллюзий и лжи, и настоящее
мужество нужно, чтобы смотреть ей прямо в лицо, но без ее знания, без
правды нет праведного поступка.
ное здание. Советское учреждение с крупными буквами на фасаде СКГВХ и
лозунгом на крыше из стеклянных неоновых трубочек, которые ярко сияют в
ночи: "Мелиорация - дело всенародное!" Приспело время обеденного переры-
ва, из здания группками повалили люди. Вот он поворачивающий реки мин-
водхоз, вот они винтики Системы, никто из них не отвечает за, как слеза-
ми, солями пропитанную, заболоченную, утопленную землю, подумал Горин и
поймал себя на неожиданной мысли, а ведь вот она, правда, неоном в ночи
горящая: МЕЛИОРАЦИЯ - ДЕЛО ВСЕНАРОДНОЕ! То есть и его, Горина, дело.
по борьбе с мели-ораторами, пусть нас будет больше, хотя бы на одного,
издам книгу за свой счет, сейчас это возможно, куда войдет и такое сти-
хотворение:
Каждый идет сам к своему итогу...
По соломинке
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия