Чтение 62–й страницы книги ~Фаянсовый череп~

хвостов и заглядывая хозяину в глаза, вымаливая очередную порцию
человечьего мяса.
Эфиопа вытащили из фургона, отклеили пластырь, но ни рук, ни ног не
развязывали.
- Эй, за что вы меня? Простите, что я вам плохого сделал? - ныл
тонким голосом Абеба.
- Ничего ты нам не сделал, мил человек, басурман ты эдакий, -
подшучивал Григорий.
- А если бы сделал, - сказал Илья, - то, наверное, уже был бы мертв.
Мы тебя привезли в гости, ты будешь подарком для нашей мамы.
- Для какой еще мамы? - воскликнул Абеба.
- Для нашей мамочки, для Натальи Евдокимовны. Сейчас Гриша съездит за
ней в больницу, привезет. То-то она обрадуется, увидев настоящего эфиопа!
Мы давно мечтали, чтобы в нашем доме пожил такой басурман, как ты, Абеба.
- Отпустите меня! - клянчил эфиоп.
- Мы тебя не отпустим, - твердо сказал Илья Вырезубов, - ты будешь
жить с нами до десятого июля. А потом останешься жить в наших сердцах.
Почему было названо именно такое число, Абеба не сразу понял.
Догадка пришла потом.
- А сегодня - какое? - воскликнул он.
- Сегодня шестое. Так что поживешь с нами четыре дня и четыре ночи.
С эфиопом за его жизнь случалось множество приключений, большинство
из которых были крайне неприятными. И это приключение сулило стать одним
из самых неприятных. Но он не отчаивался, не терял присутствия духа.
"Как-нибудь образуется. Не станут же они меня убивать, смысла
никакого!" - это Абеба понимал твердо.
Но что-то тем не менее точило, как червь, душу, подсказывая, что все
гораздо хуже, чем представляется на первый взгляд.
В руках Григория появился нож, острый, с длинным сверкающим лезвием.
Григорий подошел к эфиопу и принялся разрезать не веревки, а одежду на
теле Абебы. От прикосновения острого лезвия, а может, от холодного металла
по телу пленника бежали мурашки. Когда всю одежду срезали, Григорий
брезгливо оттолкнул ее ногой, сгреб вместе с ботинками в кучу и крикнул
брату:
- Илья, возьми-ка все это и сожги, а то он нам разведет паразитов,
блох да вшей. Как-никак бомж.
Затем перерезал веревки на ногах и потащил Абебу под душ. Он
самолично вымыл Абебу, как мясник вымывает тушу убитой свиньи, долго тер
черное тело эфиопа шершавой мочалкой, обильно мылил, тщательно смывал
пену. Единственное, что он не сделал, так это то, что не почистил эфиопу
зубы.
Затем принес полотенце, тщательно, насухо вытер Абебу и оглядел его с
ног до головы.
- А ты ничего, правда, худоватый. Небось килограммов пятьдесят пять
весишь?
- Не знаю, - воскликнул Абеба, уже дрожа от холода.
Илья принес свою старую одежду. Эфиопа нарядили, и он мгновенно
изменился. Все-таки одежда была чистая и приличная, такой Абеба не носил
уже много лет. На ноги ему принесли кроссовки, ношеные, но удобные...
Затем эфиоп услышал, как от пристройки, гремя цепью, подходит Илья. Цепь
была с металлическим ошейником. Ошейник Григорий защелкнул на шее Абебы и,
дернув за цепь, потащил за собой. Руки у Абебы на этот раз связали не за
спиной, а перед грудью.
Абеба и шага боялся ступить в сторону, боялся даже глянуть, ведь
рядом, зло рыча, двигались огромные псы. Если бы эфиоп мог прочесть то,
что было написано в глазах ротвейлеров, он бы, наверное, потерял сознание
и умер от разрыва сердца прямо во дворе, возле оранжереи. В оранжерее
открыли люк, заставили эфиопа спуститься вниз, зажгли свет, принесли
старый тюфяк, положили внизу. Цепь примкнули к металлической скобе,
торчащей из бетона.
- Здесь будешь жить, - сказал Григорий. - Я принес еды.
Даже двое здоровых мужчин вряд ли могли съесть за раз столько еды.
Принесли и ведро с водой, и одно пустое.
- Чтобы по углам не гадил, понял? Чтобы потребности справлял в ведро,
понял, Абеба? - строго-настрого приказал Григорий.
- Да-да, все понял. Абеба умный, Абеба хороший, Абеба добрый, - без
остановок твердил эфиоп, словно эти слова могли спасти от неминуемой
гибели.
Крышка захлопнулась, и эфиоп Абеба оказался в подземелье, посаженный
на стальную цепь.

***

Наталью Евдокимовну Вырезубову Григорий привез домой в три часа дня.
Она гордо выбралась из машины. Собаки сразу же бросились к ней, но тут же
Граф отпрянул, столкнувшись с хозяйкиным взглядом. Барон же оказался
посмелее и понял, ему ничего не угрожает. Он заискивающе посмотрел на
женщину, тряхнул массивной головой. Наталья Евдокимовна опустила руку, и
пес несколько раз нежно провел шершавой рукой по ладони.
Наталья Евдокимовна тут же отдернула руку.
- Мама, что с вашей рукой? - изумленно воскликнул Илья, глядя на руку
матери.
Та тоже осмотрела ладонь, затем недовольно поморщилась.
- А это, сынок, все потому, что мне довелось разгребать дерьмо за
вами. Когда я эту сучку выбрасывала в окно, она очухалась и прокусила мне
руку.
- Боже мой, мама! - Илья хотел сказать, "а что, если у этой сучки
какая-нибудь заразная болезнь", но тут же вспомнил, что, по словам
завлаба, никаких заразных болезней типа СПИ Да у девушки не обнаружено. -
Нет, мама, она здорова.
- Может, она и была здорова, царство ей небесное, земля пухом, да вот
руку мне прогрызла. А сейчас ладонь гноится, надо лечиться.
- Мама, у нас есть мазь. Помнишь, Гриша поранил ногу, она у него
гноилась? Баночку я оставил, не выбросил, хоть ты и говорила.
- Правильно сделал.
Григорий, закрыв ворота, захлопнув дверцу машины, обратился к матери:
- Мама, вы никуда не уходите, мы вам подарок приготовили.
Наталья Евдокимовна искоса взглянула на сына. Она немного вымученно
улыбнулась, показав ряд крепких белых зубов. Григорий же заторопился в
оранжерею.
Наталья Евдокимовна видела, как он наклонился, слышала, как с
грохотом были отодвинуты ящики с почвой. Затем хлопнул и громыхнул люк,
Григорий исчез в подземелье. А минут через пять появился, держа в правой
рукой цепь, та уходила вниз, в подземелье.
- Мама, отвернитесь, пожалуйста, и закройте глаза.
- Что еще за самодеятельность?
- Сейчас все увидите.
Женщина отвернулась, прикрыла глаза. Григорий дернул цепь, та
зазвенела, словно сын был кораблем, поднимающим якорь. Вначале из люка
показалась курчавая голова эфиопа. Он жмурился от яркого света, выпячивал
полные губы, моргал и пытался связанными руками протереть глаза.
- Пошли, пошли, басурман! - пробурчал на него Григорий, дергая цепь.
Абеба, чуть пошатываясь, двинулся следом за хозяином. Он был и в
прямом, и в переносном смысле похож на цепного пса. Когда эфиоп оказался
во дворе, шагах в пяти от женщины, стоящей со скрещенными на груди руками,
Григорий, сказал:
- Мама, посмотрите сюда! Как вам это? - голос у Григория был полон
нежности к родительнице.
Наталья Евдокимовна обернулась. Перед ней стоял негр в одежде одного
из сыновей. Негр улыбался вымученно, испуганно. Вернее, это была даже не
улыбка, а гримаса, изображающая улыбку, попытка улыбнуться.
- Кто это?
- Пушкин, мама, Пушкин, - воскликнул Илья, - Александр Сергеевич
Пушкин, самый настоящий эфиоп. Наталья Евдокимовна все уже поняла. "Вот
какой подарок приготовили сыновья!" Она вспомнила разговоры за столом, что
неплохо было бы отметить со всей Россией и со всем миром юбилей великого
поэта. Также вспомнила и то, что ее сыновья, да и она сама, давно хотели
попробовать мясо человека другой крови, другой расы.
- Точно, Пушкин! - сказала Наталья Евдокимовна, подошла к Абебе и
приказала, глядя в глаза:
- А ну, открой рот, басурман!
Она, как и сыновья, почему-то сразу начала называть эфиопа
басурманом. Ей и в голову не могло прийти, что жители далекой Эфиопии в
большинстве своем такие же христиане, как и жители России. Эфиоп
переминался с ноги на ногу, затем оскалил зубы.
Наталья Евдокимовна заглянул эфиопу в рот, на его лиловый, как у
чао-чао, язык, ткнула для чего-то пальцем в живот, потрогала мышцы на
плечах и предплечьях. Затем приказала повернуться. Эфиоп выполнил просьбу
женщины.
- Ну ничего.., такой... - уже немного смягчившись, сказала Наталья
Евдокимовна. - А где вы, детки, этого черномазого взяли? Надеюсь, все
аккуратно, никто вас не видел?
- Нет, мама, что ты! Мы с Гришей его тщательно вымыли, а одежду,
грязную и вонючую, сожгли. Я лично облил бензином и сжег.
Собаки рычали, но к негру приближаться опасались, причем опасались по
одной причине: рядом стояли хозяева и приказа сожрать покорно стоящего
посреди двора негра людоеды не получали. Но если бы такой приказ поступил,
то в мгновение ока они бы растерзали на куски этого странного темного
человека.
- Хорошее дело придумали. А что, у нас уже мясо кончилось?