Чтение 62–й страницы книги ~Охота на изюбра~

- Плевали они на охрану, - сказал Извольский. - Шум в прессе - это
надежнее. Если замдиректора комбината везде орет, что банк украл акции и
чуть не убил его шефа, а потом замдиректора тоже гасят - это вонь на всю
Россию. У них тут, в Москве, тоже свои шакалы. Всегда будут рады наехать
на "Ивеко".

- Созовем пресс-конференцию, - кивнул Черяга.

- И не выбирай выражений. Про муху и паука - это здорово. Про
лохотронщиков тоже скажи... Журналистам это понравится...

- Банк в суд подаст. У нас вообще нет формальных доказательств, что
акции украли они.

- И отлично. Еще один информационный повод. Сколько он там запросит за
оскорбление деловой репутации? Два лимона? Мы бы на журналюг больше
просадили.

Извольский помолчал, потом закрыл глаза. Ира и Денис тихонько
переглянулись, решив, что директор заснул, но минуты через две веки
Извольского вздрогнули.

- Ира, выйди-ка погуляй, - сказал Сляб.

- Почему?

- Мне надо с Дениской переговорить.

- Вы о чем будете говорить - о женщинах или о заказном убийстве?
Извольский сморгнул.

- С чего ты взяла?

- С того, что в противном случае я не вижу причин, по которым мне надо
выходить, - обиженно сказала Ира.

Сляб скосил глаза и улыбнулся Ирине. Та улыбнулась в ответ,
нежно-нежно, как улыбаются даже не мужу, а больному ребенку, и Денис
вздрогнул от чувства, которое раз и навсегда себе запретил. "Не будь
идиотом", - подумал Денис.

- Не сердись, солнышко, - сказал Извольский. - Это разговор для двоих.

Ирина, слегка надув губки, вышла из палаты. Сляб некоторое время лежал
молча. В зрачках, чуть расширенных из-за всякой анестезирующей дряни,
которой кололи пациента, плавала усталость и боль, и из голубых они стали
грязно-серыми, словно небо, закопченное дымовым выбросом.

- Позвать врача? - внезапно испугался Черяга.

- Не надо... Я просто хочу, чтобы ты ясно представлял, Дениска. Аузиньш
сказал тебе правду. У банка - юридически беспроигрышное дело.

Денис вздрогнул.

- Это не факт. Мы советуемся со специалистами по корпоративному
праву...

- Я - лучший специалист по корпоративному праву, чем любой адвокат,
который наскребает на своих советах две штуки в месяц. Я через все эти
дырки сам пролез. И когда я делал схему, как продать акции, это была
безупречная схема, понимаешь? Ты, надеюсь, не думаешь, что у
"Росторгбанка" были бы какие-то шансы доказать, что акции увели
неправомочно? Так почему же считаешь, что у нас есть шансы это доказать?
Если акции проданы такой же фирме по той же схеме?

Извольский помолчал.

- Ты должен ясно это понимать, Дениска. Мы можем предъявить Брелеру и
Неклясову любое уголовное обвинение в городе Ахтарске, потому что в городе
Ахтарске суд примет от меня какое угодно заявление, даже если я летающую
тарелку обвиню в диверсии против комбината. Мы можем выиграть областной
арбитраж, если губернатор не перекинется на сторону банка. Но мы не
выиграем Высший арбитражный суд и еще до этого мы не выиграем окружной
арбитражный суд. Не потому, что банк его купит. А потому, что если
генеральный директор АО продал за что-то - хоть гвозди, хоть колбасу, хоть
акции - другому АО, эта сделка является действительной. Въехал?

- И что же нам делать?

- Врать. Сделки не было. Это наша позиция. Никаких записей в реестре не
было. Если у Неклясова есть выписка из реестра, а она наверняка есть - это
подделка.

- Но...

- И самого Неклясова не было. Ясно? За два часа до покушения я приказал
уволить Неклясова. За прохлопанный кредит и по совокупности причин.
Неклясов утащил печать "АМК-инвеста" и, пользуясь всеобщим бардаком,
зарегистрировал сделку. Он не имел права это делать, поскольку уже не был
генеральным директором.

- Это опасно...

- Это менее опасно, чем правда. Закажи "АМК-инвесту" новую печать.
Скажи, что старую украли. Этой новой печатью переметь все договоры о
передаче имущества "АМК-инвеста" и все, что было подписано в последние
недели. Возьмешь и подделаешь мою подпись под приказом об увольнении
Неклясова, я, извини, сам сопли вытереть не могу...

- Но у нас есть Брелер! Он может показать, что сделка была
мошенническая...

- Показания Брелера, извини, стоят рупь тридцать десяток... Банк
скажет, что чего нам надо, то он и показывает. Собственно, так оно и
будет. Потому что Брелер должен подтвердить, что Неклясова - выгнали.

- И так - мы сможем выиграть суд? Извольский усмехнулся.

- Мы не можем выиграть суд, Дениска. Мы можем выиграть время.

- Ну хорошо. Мы выиграли время и проиграли процесс. И что тогда?

- Тогда? Тогда нам остаются внеюридические методы.

Денис слегка побледнел.

- Ты серьезно? Ты хочешь, чтобы я... чтобы... ну, в общем, Арбатова...

- Боже мой, Дениска, ты что, начитался плохих детективов? На хрен мне
заказывать Арбатова? Во-первых, это ничего не даст, во-вторых, его убить
не легче, чем Клинтона. Особенно сейчас, когда банк этого ждет. Зачем мне
сорок человек тратить на слежку за Арбатовым и гадать, кто из них сдаст
меня банку?

- Но... ты же сам сказал... внеюридические... Извольский расхохотался.
Точнее, он попытался это сделать, но сразу же лицо его болезненно
исказилось, из губ вместо хохота вырвался какой-то хриплый стон, губы
побелели.

Денис бросился к директору.

- Славка! Ты что?

- Ничего. Все в порядке, - еле слышно сказал Извольский. - Ты больше не
смеши меня так, Дениска. А то я умру от смеха. Слушай сюда. Банк обманул
нас не тем, что нанял пару киллеров. А тем, что провернул длинную и
красивую комбинацию. Теперь моя очередь проворачивать комбинации...

Извольский говорил около часа, с перерывами на медсестру и два укола.
Под конец он совсем выдохся, и Денис должен был сесть на корточки около
подушки, чтобы слышать свистящий шепот шефа. Извольский часто
останавливался на половине фразы, чтобы отдышаться, но логика оставалась
нетронутой, мысли цеплялись одна за другую, как шестеренки в часах, и все
же временами у Дениса возникало дикое подозрение, что то, о чем так
складно говорит шеф, - это некая наркотическая фантазия, логический сон,
спровоцированный всей той обезболивающей дрянью, которую в него влили.

- Это очень сложно, - сказал Денис, - и я не уверен, что смогу вести
себя, как ты хочешь. Извольский подмигнул.

- Сможешь. Как сказал один массовик-затейник времен Елизаветы, весь мир
театр, и люди в нем актеры.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. АРБИТРАЖ ПО-РУССКИ

"При спецификации прав собственности по понятиям

в условиях либеральной модели экономики внутренний

валовой продукт приближается к общей сумме

трансакционных издержек"

Виктор Пелевин

ГЛАВА ПЕРВАЯ, В КОТОРОЙ ГУБЕРНАТОР СУНЖЕНСКОЙ ОБЛАСТИ
СНИМАЕТ С СЕБЯ ПОВОДОК И ШЛЕЙКУ

Прокуратура Сунженской области действовала с молниеносной быстротой.

Юрий Брелер и Дмитрий Неклясов были объявлены во всесоюзный розыск
через сорок минут после того, как Извольский позвонил в Ахтарск, а еще
через сутки Брелера, скованного наручниками, свели по трапу рейсового
самолета "Москва - Сунжа". "Лагуна" и ее товарки были вычеркнуты из
реестра акционеров, словно их там никогда и не бывало.

В тот же самый день, когда это произошло, акции всех трех фирм -
"Лагуны", "Кроники" и "Имперы" были проданы Дмитрием Неклясовым трем
оффшорным компаниям, а те, в свою очередь, снова перепродали акции - еще
двум оффшоркам. Название банка "Ивеко" ни в каких учредителях оффшорок не
значилось, да и странно было бы ему там упоминаться. "Ивеко" в связи с
финансовым кризисом спешно сливал все принадлежавшие ему активы в оффшоры,
и было ясно, что компании, прикупившие акции у Неклясова, принадлежат
руководству "Ивеко", а не банку как таковому.

Оффшорки подали жалобу в областной арбитражный суд о признании
неправомочными действий регистратора, суд в тот же день рассмотрел дело и
оставил жалобу без удовлетворения. Оффшорки, натурально, тут же вкатили в
суд апелляцию [В России при рассмотрении дел в арбитражном суде существуют
четыре инстанции. Сначала дело рассматривает областной арбитражный суд, и
в него же подается апелляция. Затем можно апеллировать к окружному
арбитражному суду (для Сибири это Новосибирский арбитражный суд). И только
после этого сделку можно оспорить в Высшем арбитражном суде в городе
Москве.].

Как уже говорилось, - оспаривать было чего. Действия Неклясова по