подобной поездке.
подумала Труф, внезапно почувствовав безразличие к Лайт.
направляется к лабиринту. В раздумье она остановилась у входа. Первым
желанием было войти в него. Если лабиринт не переделывали и он остался
таким же, что и на карте, Труф легко выберется из него.
заблудиться. Но как только Труф ступила внутрь и высокие кусты скрыли от
нее свет фонарей, Труф сразу почувствовала, что совершила ошибку, затеяв
эту дурацкую прогулку. Лабиринт был уже не тот, каким она видела его на
карте. Он неузнаваемо изменился.
что произошло землетрясение. Только оно дает это непередаваемое чувство
потерянности в пространстве. Оно накатывает на человека и ввергает его в
панику. Человек начинает метаться в лихорадочных поисках выхода из руин,
его охватывает ужас. Если это ощущение не остановить, то можно сойти с
ума. Труф показалось, что, войдя в лабиринт, она переступила через
невидимую черту, которой раньше здесь не было.
пламени. Она обернулась.
открылась широкая чистая поляна и объятый пламенем дом. Труф рванулась
вперед, но что-то удержало ее на месте. Сознание неестественности
происходящего? Такое пламя не могло возникнуть в течение каких-то пяти
минут! Нет, Труф остановило другое - она поняла, что горит дом, которого
она никогда не видела и которого не было здесь уже много лет.
крышей и длинными узкими окнами под самой крышей. Раздавались хлопки,
трещали и валились бревна. Сквозь раскрытые окна Труф видела сверкающее
золотом пламя. Теперь она вспомнила, когда случился этот пожар - в 1872
году, сто двадцать три года назад.
раскрытыми глазами смотрела на огонь и видела сквозь него. Будто кадры
старинной кинохроники, перед ней разворачивалась картина давно ушедшей
трагедии. Труф увидела оштукатуренные белые спальни, залитые огнем. Но
ярче огня была кровь - на стенах, на полу, стекающая с кроватей. Казалось,
пламя обходило ее стороной, боялось коснуться ее.
пламени разыгравшегося пожара, рубашка намокла от пота и пропиталась
кровью. Сжимая в руке топор, мужчина рыдал. Труф видела его слезы и
слышала громкие всхлипывания. Мужчина поднимал и опускал топор, хотя его
жертвы уже давно не подавали признаков жизни.
Предполагали, что он, возможно, сгорел в пожаре, который сам же и разжег.
И никто не знал мотивов его поступка. Труф начинала догадываться, что она
знает их.
Вверх устремился огненный столб. Где-то вдалеке били в колокол, в страхе
просыпались жители городка Убей Тень и, изумленные, смотрели на слабо
виднеющийся в тумане огонь.
чувствовала никакого волнения. Будто весь тот кошмар, свидетелем которого
стала Труф, - это всего лишь прелюдия к другому, более страшному событию,
что-то вроде эпиграфа.
голос за спиной.
Торна. Видение горящего дома исчезло, она снова ощутила легкое дуновение
прохладного ветерка, и вокруг опять появились высокие кусты.
вдруг напал на нее. Однако она испугалась не Торна - Труф боялась потерять
свое здравомыслие. Только сейчас она поняла справедливость слов Майкла о
том, как беспомощен человек, оставшийся один на один с неведомым. Как он
был прав, уговаривая ее уехать, пока она еще не потеряла убежденность в
правильности своего видения мира.
уехала. Немедленно, - услышала она голос Торна. - За вещами ты можешь
прислать кого-нибудь потом. Да и если ты не возьмешь их, что с того? Ты и
без них выглядишь как картинка. - В голосе Блэкберна неожиданно зазвучала
горечь.
когда я наконец-то начинаю узнавать себя, понимать, кто я есть?" Труф
смотрела на стену окружающих ее деревьев. Впереди она увидела неясный
свет, это был вход в лабиринт. Значит, она ушла не так далеко. Картина
пожарища бесследно исчезла.
разум, - ответил Торн. - Ты не похожа на других, ты - моя дочь. Ты даже не
понимаешь, что это такое, быть моей дочерью.
осмотрелась. Если бы кто-нибудь стоял за ней, она бы увидела его. Труф
потрогала листья деревьев.
она вслух. - Я много читала о галлюцинациях, но все, что со мной
происходит, - это совсем не то. Нормальные люди не видят того, чего нет, и
не разговаривают с несуществующими людьми. Ну хорошо, я уеду, а как тогда
быть с Лайт? - спросила она, но ответа не последовало. - Торн! - позвала
Труф требовательным тоном. Ей уже не казалось идиотизмом упрекать призрак
в отсутствии отцовской заботы. - Торн! - повторила она. - А как ты мне
посоветуешь поступить с Лайт? Что произойдет с ней после того, как я уеду?
Ведь она тоже твоя дочь, часть нашей крови. Что будет с ней?
настолько ясно, что даже уловила легкие нотки самодовольства.
взывает кровь, дочь моя. Но бойся, если она будет выбирать, а не ты.
Берегись. - Голос стал затихать, конец своего монолога Торн произнес
эффектным театральным шепотом.
сколь и мелодраматическое предупреждение. Труф так долго думала об этой
встрече, хотела так много сказать Торну Блэкберну и вдруг замолчала, все
они показались мелкими, недостойными разговора с отцом, не важно, живым
или мертвым.
ведь я взрослый человек. И отец уже давно умер.
вошла в зал, то сразу увидела их за столом. Фиона тоже решила почтить всех
своим присутствием. Она села подальше и предусмотрительно не глядела в
сторону Труф.
расшалившихся детишек. Одного он бранил, другого хвалил, но ко всем был
милостив и дружелюбен. Труф он одарил улыбкой особой лучезарности. Труф
вдруг почувствовала исходящее от Джулиана тепло, подобно тому, которое она
ощутила возле камина в своей спальне. Только позже Труф поняла, что улыбка
Джулиана должна была бы вызвать в ней ассоциативные воспоминания о пожаре
во Вратах Тени, но не вызвала. И Труф поняла почему. Потому что это было
воспоминание высшего порядка, их не всколыхнет земная, низменная
реальность.
почувствовала, что они ожидают чего-то. Скорее всего, круг будет работать
сегодня ночью, начнет серию ритуалов, которые закончатся открытием пути.
Теперь ежедневно по шесть часов, с полуночи до рассвета, в течение целой
недели, круг будет проводить в священном театре. В ночь на хэллоуин
начнется самый ответственный ритуал, вершина работы Торна, основная
литургия, каковая должна закончиться воссоединением мира богов и
человеков.
Джулианом круг ей в общем-то нравился. Ей импонировал спокойный, чуточку
беззаботный Доннер, остроумный Хиауорд, Эллис, способный посмеяться над
самим собой, Карадок, гордый от своей сопричастности великой неведомой
тайне, Гарет, безнадежно влюбленный и так стремящийся быть всем полезным.
Это были не старцы с безумными глазами, рехнувшиеся от видений, не
полудурки, чокнувшиеся на оккультизме, не персонажи "страшненьких
рассказов", а вполне нормальные люди. Но ненормальным было их стремление к
гибели - так безумцы заигрывали с судьбой, покуривая на пороховой бочке.
охватывало беспокойство. Она не только чувствовала необходимость ответить