Чтение 63–й страницы книги ~Властелин молний~

- Как у нас тихо, - сказал он. - А где Джоди?

- У соседей. Я отвела его туда час назад, но решила немного подождать
тебя, чтобы вместе пойти к Тримейнам, если ты вернешься вовремя.

- К Тримейнам? Я и забыл! И обязательно нужно туда идти?

- Да ведь ты сам это предложил. Ты сказал, что мы почему-то водимся
только с людьми, которые тут считаются непутевыми, и что пора нам стать
немножко респектабельнее. Я и подумала, что буду умницей и пойду туда,
даже если ты не приедешь.

Он устало опустился в кресло.

- Неужели я действительно сказал такую глупость?

- Я тебя не попрекаю, - сказала Сабина.

- Я понимаю, но какая жалкая мысль - подделываться под этих болванов.
Должно быть, я и впрямь начинаю бояться этой скотины Ригана.

Сабина стояла возле него; черное платье чудесно оттеняло ее белую кожу.
Она очень похорошела, подумал он.

- Но ты можешь не ходить, милый, - сказала она. - Я скажу, что ты еще
не вернулся. А мне ничего не стоит просидеть там весь вечер.

- Я знаю, - сказал он, - но тебе тоже не нужно идти. Почему ты должна
брать все на себя?

- Это не так уже страшно, Эрик, - засмеялась она. - Я буду разливать
чай и восторгаться паршивой лодчонкой, которую Тримейны выдают за яхту.
Когда этот олух, тримейновский зять, будет восхвалять Пруста и поносить
Конрада, я буду бормотать: "Как это верно!" Потом мы поговорим о том, как
теперь трудно достать в здешних магазинах что-нибудь приличное, и на этом
все кончится. - Увидев, что он не улыбается, она добавила другим тоном: -
Мы не пойдем. Давай сядем в машину и проедемся к холмам. - Она накрыла
ладонью его руку. - Мы с тобой так давно не катались!

Эрик сидел молча и не шевелился.

- Что случилось, Эрик, совещание оказалось неудачным? Неужели этот опыт
нельзя осуществить?

- Нет, не то, - сказал он.

- Что-нибудь с Хьюго? Тебя расстроили его неприятности?

- Какие там у него могут быть неприятности! Огромный талантище, девушка
по нем сходит с ума...

- Мне казалось, что ты не очень это одобряешь. - Она немного
отстранилась и пристально посмотрела на него. - Значит, он с ней не
порвал?

Эрик беспокойно пошевелился.

- Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять чьи-то поступки? - Он
умолк, затем его точно прорвало: - Скажи, ты не хотела бы переехать в
Нью-Йорк? Мне там предлагают работу. Помнишь Томми Максуэла? Я встретил
его в отеле. От него-то я и узнал об этом.

Она просияла.

- Ты хочешь сказать, что есть вакансия в Колумбийском университете?

- Это не университетская работа, - объяснил Эрик, сдерживая
раздражение. За последние полтора дня он много пережил, и ему было
досадно, что такой близкий человек, как Сабина, не понимает перемены,
происшедшей в его взглядах. И к этой переоценке ценностей он пришел так
мучительно, что даже самая мысль о том, что надо рассказывать ей все, шаг
за шагом, привела его в ужас. - Речь идет о работе в промышленности.
Максуэл бросил научную работу. Это место предлагали ему, но он отказался,
потому что, - сказал Эрик с нарочитой небрежностью, - жалованье там на
первое время четыре с половиной тысячи.

- Четыре с половиной тысячи! Это восемьдесят с чем-то в неделю!

- Ну, а он сейчас зарабатывает больше десяти тысяч, - сказал Эрик.

Сабина недоверчиво взглянула на него.

- Но ведь ты говорил, что никогда не станешь работать в промышленности.

- Мало ли что я говорил. Ты хотела бы жить в Нью-Йорке, не правда ли?

Он увидел в ее глазах отражение собственного страдания.

- Ты как-то так об этом говоришь... Если я неправа, скажи мне.

- Нет, ты права, - медленно сказал он и отвернулся. Снова ее теплая
легкая ладонь легла на его руку, и Эрик почти болезненно ощутил ее
близость. Только накануне он просил о любви другую женщину, и как бы ни
был Эрик в ту минуту нерешителен, он знал, что, если б она согласилась,
отступление было бы невозможно. В нем жило яркое воспоминание об этой
минуте, но не менее остро он чувствовал, что на свете нет никого роднее и
ближе Сабины. Он робко улыбнулся. - Знаешь, не хочу я этой проклятой
работы.

- Тогда поедем кататься, Эрик, - умоляюще сказала она.

Он встал, совершенно измученный.

- Ладно, только, ты сама будешь вести машину.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Эрик рассказал Траскеру о результатах своих переговоров с Мэри. Он
кратко и сухо изложил окончательные выводы, стараясь скрыть собственное
разочарование за честной объективностью.

- Мы сделаем прибор, - сказал Траскер, немного подумав. - Мы будем
работать так, словно это дело абсолютно решенное. Если у Ригана есть на
этот счет какие-либо соображения, так пусть он первый их и выскажет.

Когда через полтора месяца они, наконец, представили свои планы и
смету, Риган сказал, что они могут приступить к работе, не дожидаясь
ответа. Он держался холодно и официально.

- Мне придется изыскивать средства специально для вас, - объяснил он. -
Весьма возможно, что дело затянется надолго. Тем временем берите все, что
вам нужно, под мою Ответственность. Я сам буду подписывать ваши требования
на оборудование.

Такая готовность совсем было обезоружила их, но вскоре они поняли, что
за каждой коробкой шурупов или моточком паяльной проволоки они должны
обращаться к Ригану или к его секретарше.

- До каких же пор это будет продолжаться? - запротестовал Эрик через
два месяца. - Ведь любой аспирантик имеет право брать все, что нужно для
опытов, прямо со склада!

- Подождем еще немного, - сказал Траскер. - Не так-то легко перестроить
университетский бюджет в середине года. Даже если он это делает нам назло,
все равно работа идет своим чередом.

- Ладно, - ответил Эрик. - Но попомните мои слова: мы с вами два
маленьких принца в башне, и когда в подземелье найдут наши косточки, вы
спохватитесь, да поздно.

- Вы хотите бежать отсюда? - в упор спросил Траскер.

- Куда мне бежать? Сейчас не меньше чем полгода придется ждать
какого-нибудь места, да и неизвестно, дождешься ли вообще. А я по уши влез
в долги за мебель. Бежать я не собираюсь, но и не желаю, чтобы Риган
помыкал мной, как круглым идиотом.

- Послушайте, Эрик, мы с вами согласились на то, что, по словам Лича,
сулило нам хорошие перспективы. Но Лич умер, а с ним и наши надежды. Если
вам хочется злиться, так злитесь на меня за то, что я вас втянул в эту
историю.

- Вы не виноваты.

- Тогда забудем об этом, - сказал Траскер. - Нытьем тут не поможешь.

- Это, по-вашему, нытье?

Траскер засмеялся.

- Так меня всегда одергивает моя Эллен. Мне кажется, что я пылаю
благородным негодованием, а она говорит, что это нытье. Кстати, мы
приглашаем вас с Сабиной во вторник на обед. Эллен будет звонить Сабине. Я
пригласил и Хьюго, но вы же его знаете - от него никогда не добьешься
определенного ответа.

Хьюго Фабермахер до последней минуты не мог решить, идти ему к
Траскерам или нет. В понедельник, в свежее весеннее утро, на пути в
библиотеку, он догнал Сабину, возвращавшуюся домой с покупками. Он пошел
рядом с нею, играя с Джоди, который был страшно доволен, что его наконец
посадили в коляску среди свертков, - он устал от длинного подъема на холм.
Хьюго улыбнулся, глядя на ребенка сверху вниз.

- Смотрите, как он развалился, точно король среди своих сокровищ, -
грустно сказал Хьюго. - Весь мир принадлежит ему.

Сабина засмеялась.

- А между тем он считает личным оскорблением, когда я беру с собой
коляску. По правде говоря, я беру ее не столько для него, сколько для
свертков.

- Дайте-ка я покачу, - сказал Хьюго и, взявшись за ручку коляски,
зашагал прямо и строго, словно желая своим видом показать встречным
студентам, что нет ничего странного, если преподаватель катит детскую
коляску.

Он избегал смотреть Сабине в лицо и не очень охотно поддерживал
разговор, видимо, вполне довольный и тем, что идет с нею рядом. Часто
встречаясь с Хьюго, Сабина не могла не догадаться о его чувстве, но она
давно решила держаться так, словно между ними нет ничего, кроме
приятельских отношений, которые так естественны между женщиной и товарищем
ее мужа. Она твердо верила, что любовь без поощрения держится на-очень
зыбкой почве. Выкажи она сочувствие к его страданию, это подействовало бы
на Хьюго так же, как если бы она предъявила на него жесткие права.

Она не боялась признаться себе, что находит его привлекательным, и это