предусмотрено всеми расчетами, порой даже трудно было дышать; хорошо еще,
что большинство женщин не курило, а если кому очень уж хотелось умерить
волнение хорошей затяжкой - она выходила в туалет. Оказывается, дежурные
по Страте вовсе не никли здесь положенные им сутки в печальном
одиночестве: в глубоких подземельях располагалось обширное хозяйство - и
по наблюдению и ремонту Страты (если бы она в чем-то не сумела обеспечить
собственную исправность), но главное - тут же, по соседству, ответвляясь
от той же самой шахты, располагались убежища для деятелей Круглого Стола и
иных высокопоставленных персон; все они группировались, словно планеты
вокруг солнца, вокруг просторного императорского убежища, устроенного с
таким расчетом, чтобы император чувствовал себя в случае чего тут вовсе не
хуже, чем в дворце Суама, где обитал обычно. Конечно, настанет ли это "в
случае чего" и когда именно - никто не знал, но именно из-за этой
неопределенности убежища постоянно находились в готовности и могли принять
своих гостей, - а вернее, хозяев, - в любой момент дня и ночи. А
следовательно, в убежищах и сопровождавших их службах жизнеобеспечения
постоянно и непрерывно находился полный штат обслуживающего персонала,
начиная с уборщиц и горничных и кончая резервными секретаршами - на
случай, если те, что были наверху, не успеют вовремя последовать за своими
патронами. Существовала тут, внизу, и резервная канцелярия государства, со
всем низшим персоналом - на тот же случай. Потому и народу здесь было
много - десятки, если не сотни человек, и процентов на девяносто пять это
были, разумеется, женщины. Так что Нире и Сиде было из кого выбрать тех,
кому они хотели продемонстрировать привезенное Мин Аликой; выбрать с таким
расчетом, чтобы подкрепить старые или наладить новые связи с теми, с кем
был смысл такие связи налаживать, а также и для того, чтобы обеспечить Мин
Алике достаточную прибыль - ради которой, по их мнению, Алика все и
затеяла. Разумеется, она их в этом не разубеждала.
широковаты в бедрах, с этим пришлось примириться, а все остальное
соответствовало вполне), вместе с обеими женщинами подъехала на своем
(теперь уже) вездеходе ко входу в подземелье, Мин Алика удивилась. Она
знала, как выглядело соответствующее место на Старой планете: обширное
каменистое пространство за непроницаемым, пяти метров в высоту, забором из
железобетона, а сверху - медные шины под током, а в круглых башенках через
каждые полсотни метров - огнеметы с обслуживающей командой. В середине
каменистого пустыря - низкое, угрюмое бетонное же здание - контроль входа
и выхода, а в центре его, наверху, - вход в круглую шахту, находящийся под
постоянным прицелом; в эту шахту могли беспрепятственно нырять и снижаться
до самого дна воздушные катера немногих наиболее ответственных служителей
Обороны, это было для того сделано, чтобы с минимальной потерей
драгоценного времени восстановить плодотворную связь между живым и неживым
стратегическим разумом планеты, чтобы прервалась она - и то лишь частично
- только на минуты, потребные для перелета катера от резиденции Верховного
или от Высшего Круга в центральный пост Полководца. Надо, впрочем,
заметить, что нынешний Верховный Стратег ни разу так и не побывал внизу;
собирался многократно, но все что-то мешало; предыдущий же Верховный, ныне
навеки упокоившийся, был однажды: в день торжественного включения
Полководца. Так что за все последние годы вельможный катер лишь однажды
опускался в эту шахту - и то, как мы знаем, чтобы доставить вниз Фораму Ро
в обход бдительного контроля. Остальной же транспорт - тот, у которого
было право въезда в ворота, - оставался на обозначенной желтыми линиями
стоянке метрах в ста от входа. Мин Алика, собственно, сама там, конечно,
никогда не была, но как все это выглядело и как было устроено, она знала
досконально, потому что ей знать об этом полагалось; Олим так считал.
в обширный парк, где и деревья стояли, и цвели цветы, и зеленела трава, и
даже - если бы не наступил уже на Второй планете поздний вечер - чего
доброго, пели бы птицы и порхали бабочки. Когда-то, объяснили Мин Алике ее
спутницы, здесь было угрюмо, так что даже приближаться к месту службы
каждый раз приходилось, преодолевая возникавшее в душе какое-то неприятное
чувство: почему-то кладбищем несло от этого места, хотя никогда и никого
здесь, насколько известно, не хоронили. Служить в таких условиях женщины
не желали. Стали добиваться улучшений - и добились, мотивируя тем, что в
такое угрюмое место Его грандиозность государя даже привезти стыдно, кто
возьмет на себя ответственность за оскорбление его эстетического чувства?
Кроме того, применялись и иные, чисто женские, средства убеждения. И вот
здесь разбили красивый парк, и обошлось это, по сравнению с тем, во что
вскочило строительство самого подземного комплекса, в какую-то ерунду,
просто в карманную мелочь.
что здесь - царство женское и порядки тоже свои, женские, которые в чем-то
куда строже и формальней мужских, а в чем-то и наоборот. На контроле, куда
новые подруги, нимало не мешкая, потащили Мин Алику (обойти это узкое
место было никак невозможно), сидела тоже женщина, не очень молодая и уже
не очень пригожая, но явно переживающая некую ностальгию по первому и
грызущую тоску по второму. И ей здесь было самое место, потому что
женщинам помоложе и покрасивее - а таких здесь, как нетрудно догадаться,
было большинство, - она ничего спускать не собиралась и никаких поблажек
не делала. Но с нею все было разыграно, как простенький вальс в
первоклассном оркестре. Она еще только нацелилась на Мин Алику глазами,
только еще стала открывать рот, чтобы произнести слова запрета, и только
еще дрогнула ее короткопалая рука, чтобы затормозить вертушку, как вдруг
все остановилось, потому что в поле ее зрения оказалась кассета с тоскливо
знакомой каждой нормальной женщине фирменной эмблемой "Элиана", и
бдительная охранница даже несколько задохнулась. Кассету держала в пальцах
Нира, которая тут же, приблизив губы к охранному уху, зашептала, что
редкостный случай, и открываются колоссальные возможности, и что сейчас
внизу они организуют - только для избранных - примерку по кассете, и что
пусть охранница срочно найдет кого-то, кто может подменить ее на контроле
хотя бы на полчаса, а лучше, если на полный час, потому что она,
разумеется, принадлежит к самым избранным, обладает всяческим приоритетом
и ее будут непременно ждать внизу, на примерке и обозрении, и заказы от
нее примут в первую очередь, и что пусть она ни в коем случае не
возражает, потому что этим всех только смертельно обидит, но никаких
отказов от нее все равно не примут, испытывая к ней, как ей самой
известно, глубокое, неизменное и постоянное уважение. Бдительная
охранница, собственно, еще даже не поняла, почему она должна отказываться;
она и не собиралась, и хотя ее не очень острый слух ощутил все же какую-то
фальшь в том месте, где говорилось о неизменном к ней уважении (найти
подтверждение этого в прошлом было затруднительно, Нира же, как было
известно решительно всем, вообще никого не уважала) - тем не менее,
охранница все согласнее кивала на каждое новое заявление и приглашение, а
когда она кивнула в последний раз, Сида и Мин Алика успели уже спуститься
в лифте самое малое на две трети всей глубины шахты. Собственно, охранница
о них больше и не думала, лихорадочно соображая, кто же мог бы подменить
ее на часок и во что это ей обойдется.
успела заправить первую кассету в демонстрационное устройство Страты и
включить его. Даже Мин Алика не могла не восхититься качеством объемного
изображения; регулируя, его без труда довели до нужной величины, объемное
изображение платья, переливаясь цветами, как бы висело в воздухе, выступая
из демонстрационного табло, и стоило вам подойти и совместиться с ним, как
возникало впечатление, что вещь эта на вас надета, а если было еще и
достаточно большое зеркало, то вы могли любоваться в нем своим отражением
в сногсшибательном туалете и делать соответствующие выводы. А зеркало тут
было; было оно, правда, не в самом центральном посту, а в спаленке, но
ради такого случая первые же приглашенные участницы небывалой демонстрации
мод перетащили его в центральный пост. И начался великий, пьянящий,
обнадеживающий и многообещающий праздник линий, красок и фантазии; и
сколько эмоциональной энергии было излучено в тесноватой подземной
комнатке! Мин Алика, повинуясь общему настроению, и сама не удержалась и
примерила два изделия, и осталась довольна, и сделала зарубку в памяти.
Центральный пост был полон женщин, преимущественно молодых, и главным
образом полураздетых, на три четверти и на четыре пятых полураздетых,
потому что никто не позволил бы себе оскорбить торжество, ныряя в объемное
изображение в военном мундире, хотя бы и сшитом по фигурке; что же
касается белья, в котором они перед примеркой оставались, то его было на
них минимум, потому что вообще внизу было тепло, даже жарковато, а мундиры
все же шились из положенного, не слишком воздушного материала, и под форму
обычно надевали только то, без чего было бы уж просто неприлично. Вот
такая была там обстановка, и просто жаль, что не оказалось там ни одного
представителя противоположного пола, который смог бы по достоинству
оценить эту картину; впрочем, если бы его не растерзали еще на подступах,
то он, прорвавшись, тут же свалился бы в тяжелом сердечном приступе,
оказавшись не в силах перенести такое количество красоты, грации,
молодости, слез, а может быть, и зависти, и разных не совсем светлых
мыслей, и всего прочего. Но ничего не поделаешь - такого представителя не
нашлось. Да. Жаль.
- старшая смены. Мин Алику еще за миг до этого запихнули в спаленку, но
шторм все равно разразился. Моды и все такое Выдру не интересовало; она
выслуживала последние месяцы и больше всего боялась, что за эти месяцы во
вверенной ей группе возникнет какой-нибудь беспорядок, которым можно будет
воспользоваться, чтобы ущемить ее, а не чьи-либо другие пенсионные права -
в то время как у нее вся предстоящая пенсия была уже рассчитана и
распределена до последнего кругляшка: ведь с уходом ее отсюда и
коммерческая ее деятельность, сразу или постепенно, должна была угаснуть.
Так что на яркую тряпку или фигурную склянку духов Выдра не собиралась
клюнуть. В момент ее появления одна из секретарш императорского убежища,
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Березин Федор
Сапковский Анджей
Соломатина Татьяна
Орловский Гай Юлий