бы я знать, о чем он толковал. Мне не нравился смысл, который он
вкладывал в это понятие... И этот неизвестно откуда взявшийся у меня дар
предвидения. Проклятие, это что, правда? Неужели я в самом деле
когда-нибудь столкнусь о этим жутким пылающим "шариком", с этим
воплощением вселенской энтропии, с этим парящим кошмаром нездорового
воображения? А вдруг... вдруг это и есть Проколд, Хищник мироздания?! Я
прямо оцепенел от этой жуткой мысли, позвоночник словно кто-то вынул и
вложил вместо него кусок льда... Только не это... Даже Нкот со всеми его
сверхвозможностями не справится с таким Хищником...
ожиданием приближающейся смертельной опасности. Еще лучше - вообще ни о
чем не думать, да только остановить разговор с самим собой не так
просто, как кажется на первый взгляд... Я попытался снова
расслабиться...
внезапное появление прямо среди нас, и торопливые шипящие приказы,
несущие неподдельную тревогу:
Шевелитесь же! Следуйте за мной.
беспокоиться, я не заметил, но раздумывать не стал, быстро встал, привел
себя в походный порядок и поспешил за чужим вслед за шелтянами и
трансом, уже шустро сорвавшимися с места. Нкоту виднее.
отойти лишь на пару десятков шагов, как странный шорох за спиной
заставил меня обернуться. И от увиденного тело обдало жаркой испариной.
Нижние ветви дерева, рядом с которым я отдыхал, черные и безлистные,
вдруг ожили, гибко спустились к земле и вовсю шарили по ее поверхности,
вороша листву и мох, ощупывая пустые пластиковые упаковки.
пробормотал Бигман, немного побледнев. - Этот лес наверняка плотояден.
среагировал, - добавил я. - Иначе мы уже угодили бы ему на завтрак...
прочь.
снова начала меняться. Высота деревьев постепенно уменьшилась вдвое,
цвет их из черно-красного перетек в безопасный серо-зеленый. Полог из
лишайника на кронах сгинул, но светлее почему-то не стало - солнце
словно было затянуто мутной пленкой. Изменение местности на этом не
закончилось. Деревья продолжали уменьшаться с каждым километром. Через
час они уже понизились до высоты моего роста, а затем лес сменился полем
округлых пепельно-серых кустов, раскинувшимся вдаль насколько хватает
глаз. Горизонт заволокла зеленоватая дымка, приблизилась,
ядовито-зеленым туманом затянула землю и заклубилась возле ног, наплывая
порывами, словно выдохи невидимого монстра. Шаровидные шапки кустов,
растаяв в тумане основанием, как бы плавали на его поверхности, топорща
во все стороны корявые безлистые веточки. И все это искажалось, дрожало,
как дрожит воздух в раскаленной пустыне, перспектива искажалась с каждым
шагом, то приближая, то удаляя предметы. Но чужой, не говоря ни слова,
неутомимо скользил вперед, и туманные испарения отступали перед ним, тая
вокруг его тела на несколько метров, а затем смыкались снова и вплотную
подступали к нам. Ноги ниже колен скрылись в шевелящемся конденсате,
казалось, следующий шаг окажется шагом в бездну... Ощущение не из
приятных, заставляющее терять чувство реальности, натягивать и звенеть
нервные струны... И земля под ногами начала едва заметно колебаться,
пружинить, раскачиваться - словно ступаешь по плотно утрамбованной вате
или гигантской паучьей паутине, раскинувшейся на всю равнину... К горлу
подступила тошнота, а грудь сжало легкое удушье... Мир незаметно сузился
до спины Бигмана, раскачивающейся впереди меня подобно маятнику и
вызывающей отупение... Затем реальность окончательно потерялась...
одежду... Бледное солнце - свет белый, искусственный... Тяжелые удары
сердца, с шумом перекачивающего кровь по колодцам и туннелям артерий...
От ходьбы жарко, но ноги - в пронизывающем холоде, внизу, под покровом
непрерывно струящегося ядовито-зеленого тумана, - ледник... Кобура
излучателя трет правое бедро, фляга хлопает по левому, в голове - ни
одной дельной мысли, сплошной бред...
черных узловатых деревьев без листьев высотой всего по колено.
Напряжение немного спало - под ногами темная земля, видишь и чувствуешь,
куда ступаешь, только затхлый воздух по-прежнему не лезет в глотку.
Странный для местности запах, запах непроветриваемой годами комнаты с
истлевшими в пыль вещами забивает обоняние.
местность. Почему-то смахивает на кладбище, где корявые стволы служат
вехами надгробий... Но если фантазировать в таком роде и дальше, то
недолго и спятить - ведь это "кладбище" тянется аж до горизонта.
леса, когда, по-прежнему не останавливаясь, чужой подал голос:
отставать, не останавливаться. Здесь все живое, в том числе и почва. Чем
меньше мы потревожим ее, тем лучше для нас.
каким соусом это есть?
Нкота и зная по опыту, что лишнего слова от Нкота не услышишь.
сквозь уплотнявшееся небо. Не облака этому были виной, а все та же
непонятная мутная пленка, искажающая очертания самих облаков,
становившаяся все темнее. По времени был полдень, но свет, падающий на
землю, был светом раннего заката. Не нравилось мне это место, место,
обязанное своим существованием Проколду. Сам воздух здесь, казалось, был
пропитан давящей, неодолимой силой, заставляющей сердце биться учащенно
в тревоге за свое ближайшее будущее.
глянцевито-черные сучья карликовых деревьев, и мне чудилось, что это
руки тех тысяч шелтян, уничтоженных Гибелью, рвущихся сквозь землю на
волю, из могильной тьмы, и уши глохли от молчаливого крика этих
загубленных душ...
заметил, как и остальные. Время просто остановилось. Я механически
переставлял ноги, уставившись куда-то в бесконечность перед собой, и не
замечал ничего, кроме бесконечности. Сознание кануло в серую пустоту,
наполненную разрушительными зловещими образами...
идущими за пастухом под остро заточенный нож... Грешниками, связанными
вечным проклятием одиночества... Жертвами темных сил, бездумно
взбирающимися по языку гигантского монстра, готового захлопнуть пасть за
нашими спинами навсегда...
озноба... Ноги сами по себе поднимаются одна за другой, рождая шаги...
Земля вздрагивает, словно живая плоть... Размеренный ритм движения,
тускнеющий свет...
пульсировала в жилах, хотя по-прежнему работали легкие, впуская ядовитые
испарения равнины, и прокручивался перед глазами мир, как старая
визолента... Дорога в бесконечность была бесконечной, и нам не суждено
было дойти до ее конца...
продолжаться сколь угодно долго, если бы из него не вырвала боль. Я
споткнулся о кочку, потерял равновесие и упал, ударившись о землю всем
телом, не сумев сгруппироваться из-за затуманенного сознания. Тугая
волна боли начисто вышибла дыхание, она же и прояснила голову.
Схватившись за грудь обеими руками, судорожно пытаясь вздохнуть, я
неуклюже вскочил, ошалело осматриваясь кругом...
спина Бигмана, ритмично покачивающаяся в такт шагам, удаляющаяся от меня
по черной равнине... Он не услышал моего падения, это с его-то острейшим
слухом шелтянина!
топавший следом, снова не сбил меня с ног. Но сделал это недостаточно
быстро и заработал по ребрам дулом излучателя, который шелтянин сжимал в
побелевших от дикого напряжения пальцах. Зашипев от боли, я отступил еще
на шаг, пропуская почти двухметрового кукольника вперед с пустыми, без
единого проблеска мысли глазами. Страх жаркой волной плеснул по
позвоночнику, когда до меня дошло, что непрерывная вереница
разрушительных метафор захватила не только меня. И я закричал, пытаясь
пробудить спутников от жуткого сна:
равные по силе ядерному удару, но без грохота, испепеляющего излучения и
содрогания почвы. Едва окрик пронзил затхлый мертвый воздух, как
карликовый лес на всем протяжении затрещал, загудел, словно