давно бы друг друга уничтожили.
Председатель.
задумываясь, как грубо прозвучал его ответ. - И для людей и для прочих. Тем
не менее все стремятся прийти к статус-кво, чтобы не мешать соседям. Иначе,
я подозреваю, соседи объединяются и уничтожают беспокойных и неумных
дурачков. - Он помолчал и уже куда менее уверенно добавил, просто не мог об
этом не сказать:
плане могут обеспечить нам настоящую помощь от наших соседей, если это будет
необходимо.
Каратаев.
договариваться и торговать. И в любом случае следует оставить эти имперские
замашки, это бряцанье оружием, эту глупую убежденность, что мы всех и всегда
можем победить. Иначе в один отнюдь не прекрасный день они победят нас. А
нам, позволю себе заметить, достаточно потерпеть лишь одно поражение, и все
- человеческая цивилизация будет разрушена. Значит, вместо того чтобы снова
и снова испытывать нашу судьбу войной, следует выстраивать успех постоянной
работой всех и каждого, разумной организацией и, конечно, бдительностью.
Боль в боку вдруг стала невероятной, она затмила весь свет. И пришлось,
зажав бок рукой, отвалиться назад, вытянувшись. И даже на этом жестком,
неудобном, тесном стульчике ему стало немного легче.
шепотом, так что и голоса было не разобрать - мужской или женский, -
проговорил:
и так наговорил больше, чем собирался.
33
больничной палаты домой. На пару часов он понял старшину Квадратного,
который перед самой выпиской даже разговаривать с Ростом перестал - так ему
не терпелось избавится от больницы. Дома его ожидали Ромка и, конечно,
Кирлан. Она была грустной, даже не реагировала на предложение Ростика
"поговорить" с ней.
одной Кирлан, только чуть более бестолковой и, конечно, более колючей на
щеках, а потому опасной при поцелуях. Это навело Ростика на правильную
мысль, и он провел тщательную ревизию своих бритвенных принадлежностей, а то
прежде до этого руки не доходили. В итоге он нашел еще одну опасную бритву
отца, переточил свою довольно плохенькую, выкованную на местном заводе и уже
почти ни на что не годящуюся и, конечно, очень старательно привел себя в
порядок. К первому появлению жены дома после работы он благоухал, как
цветочная клумба, и был гладок, словно мраморная статуя.
появлению, вдруг заволновалась, стала дичиться, а уже к концу праздничного -
по случаю возвращения Роста домой - ужина и вовсе впала в печаль. Изо всех
сил постаравшись расшевелить жену, Рост даже слегка разозлился - именно
потому, что не нашел в жене ни малейшею желания оказать ему помощь в
восстановлении дружеских и супружеских отношений. Но такое у Любани уже
случалось, поэтому лишь немного раздосадованный Рост ушел спать в комнату,
которую изначально спланировал себе как кабинет, хотя что ему - солдату и
бродяге - делать в кабинете, оставалось тайной даже для него самого. Но у
отца был собственный стол, вот и он решил сделать себе такой же закуток,
может быть, с видами на будущее.
Ростик предполагал. Втягивание еще в одну войну за торфяники, когда на
востоке людям требовалось все больше ресурсов для ведения непонятной,
полузахватнической-полуоборонительной войны, выглядело глупостью. А в
стратегическом плане, в отдаленной перспективе эта война сразу
представлялась не подлежащей сомнению ошибкой. Причем такой, что ее
требовалось останавливать любой ценой, даже, может быть, устраняя саму
администрацию Рымолова.
хорошего понимания того, что происходило в Боловске за те месяцы, пока
Ростика тут не было. К тому же и о возможных союзниках следовало подумать,
причем очень крепко. В общем, с ощущением, что он делает серьезную ошибку.
Ростик еще раз взвесил собственное относительно благополучное положение в
городе, сравнил его с видами на будущие войны... И сделал единственно
возможный вывод. А именно - стал обдумывать людей, у которых мог бы
разжиться информацией.
ни к чему не привело. Перегуда был весь в строительстве нового воздушного
шара, возился со спецификациями клеев, пропиткой ткани и прочим в том же
духе. Политика - а то, что затеял Ростик, было именно политикой - его не
интересовала. Впрочем, он посоветовал Ростику сходить к отцу Петру.
мстительных инстинктов толпы. После разрушений, причиненных черными
треугольниками, в городе возникло настоящее поветрие строить с
использованием новой, ширской технологии из литого камня. Не чужд ей
оказался и отец Петр, который, довольно грамотно просчитав открывшиеся
перспективы, разобрал здание бассейна и, используя это место и
стройматериал, принялся возводить настоящий храм, с хорошими подвалами,
приделами и колокольней.
глазами эту колокольню. Он даже удивился тому, что раньше не замечал ее,
ведь она стояла сразу за стадионом, и даже с Октябрьской ее ничто не
закрывало, кроме уже начинающих желтеть кленов. Но, оказавшись перед самой
церковью, Рост понял в чем дело - она была здорово изранена. В куполе
виднелись дыры от выстрелов тяжелых орудий с черных треугольников, сама
колокольня только выглядела законченной, но была, вероятно, этажа на два
ниже, чем требовалось, - верхушку ее снесло несколько попаданий тяжелых
пушек пурпурных. А передний придел носил следы очень сильного пожара, причем
непонятно было - что же в церкви могло так гореть?
здоровыми мужиками, но встречались и немолодые тетки, в плотных платках, с
внимательными, спокойными глазами. Рост спросил одну, где может найти отца
Петра, но она лишь мотнула головой, недовольная, что ее отвлекают от
перемешивания смеси, которая с ширскими добавками могла превратиться в
легкую, пористую плиту.
его, наверное, священнику сказали, что кто-то непонятный его спрашивает.
Внешне он оказался примерно таким, как Ростик и ожидал - грустным, в
потертой, залатанной рясе, с неуверенными жестами не очень сильных,
испачканных ширской штукатуркой рук. Выслушав предложение поговорить о
политике и схеме нынешнего распределения власти, отец Петр задумался, стал
еще более отдаленным и непонятным. Но не испуганным. Поэтому Ростик и не
ушел сразу, вдобавок ему все-таки хотелось выяснить, зачем Перегуда
посоветовал ему сюда явиться.
зайдем, чаю выпьем. У меня хороший чай, не настоящий, правда, но очень
хороший.
месяцами. Так они оказались в небольшом деревянном домике, где жил Петр со
своей женой, худенькой, смешливой женщиной, с чуть сероватым от недоедания
лицом - такие лица Ростик научился видеть не хуже иного врача. Жену отца
Петра звали Марфа Самойловна, она быстро все поняла, поставила на крохотную
буржуечку чайник, вскипятила воду, заварила чай и ушла, оставив мужчин в
главной комнате домика.
рассматривая и старинный, какой-то величественный, хотя и немного облезлый
буфет со створками из непрозрачного стекла, и иконы, с тоненькой лампадкой
умещенные в "красном" углу, и сероватую от частой стирки самодельным мылом
скатерть. И наконец, признал, что ему в этом доме нравится. Даже перестук
сделанных из дерева, с другой, уже двадцатичасовой, шкалой ходиков навевал
неторопливые, спокойные мысли, которые хотелось додумать обязательно до
конца.
поглядывая на Ростика. - Вы пришли, чтобы я разъяснил вам, какие ошибки
допускает наше руководство?
отца Петра сумела избежать неприятного сладковатого привкуса, появляющегося
в морковном чае, и придать ему почти забытую, не желудевую горечь, Ростику
осталось только догадываться. К тому же этот чай обжигал, поэтому Рост
постарался выпить как можно больше, прежде чем ответил:
довольно грубые. Из-за них погибают люди, из-за них мы заняты не тем, что
способствует нашему хотя бы относительному миру с соседними цивилизациями,
из-за них нам в ближайшее время предстоит растрачиваться на войны, совсем не
нужные.
Корнев Павел
Самойлова Елена
Прозоров Александр
Маркелов Олег
Емилина Ника
Земляной Андрей