таятся великий дар и великая ловушка. С одной стороны, она, эта
индивидуальность, позволяет осознать себя личностью, с другой - приводит к
бесплодным играм ума, попыткам объять необъятное, объяснить необъяснимое.
носившее сейчас это имя, - не собирался отказываться от благ, дарованных
Вторым Рождением. И в этом был глубокий смысл, ибо он, превратившись в
Воплощенного, не потерял ничего, но приобрел многое. Впитав в себя и
растворив человеческую личность, он в то же время оставался уроженцем
Сархата, членом Безликой Общности, крупинкой, слагающей твердый и
несокрушимый монолит, спрессованный тысячелетиями из миллиардов разумов. И
хотя эта крупинка уже обладала самосознанием, ее связь с другими подобными
частицами не сделалась от этого слабее.
их драгоценный дар, сохранить и те дары, что были пожалованы сархам
природой.
нем не высветился даже номер абонента - явный признак того', что аппарат,
с которого сделан вызов, имеет блокирующее устройство. Но Догала с
недавних пор такие вещи не смущали; он ждал этого звонка и знал, кто
должен с ним связаться.
не слово даже, а так, междометие:
деле чувствовал себя предателем. Правда, и Петр Ильич в свой последний
визит с ним не церемонился: выжал все что мог. Почти все! Даже об этом
звонке пришлось сказать... О звонке, но не о последствиях, которые за ним
ожидались. Эти последствия были единственным, что он утаил.
сделался его голос. - Вчера. Я сразу позвонил... на тот номер... сказал,
чтоб тебе передали.
он тебе вчера показался?
соображал, обдумывал или просто переваривал сказанное. Потом в трубке
раздалось:
пришел... с целой командой... Я так думаю, что обложили меня, словно лиса
в норе.
по спине стекают струйки холодного пота. Услышанное подтверждало то, что
он предчувствовал сам, чего страшился, что мучило его ночами. Покой,
подумал он, хотя бы капельку покоя! Глаза метнулись к ящику стола, где он
хранил свои запасы. Там ждали его покой и счастье, и скоро - совсем уже
скоро! - покой обещал сделаться вечным. Но теперь это не страшило Догала;
страшными казались все неприятности и суета, сопровождавшие переход к
вечному блаженному забвению. Он сказал:
журналистов... большой чин из ФРС, я думаю... А может, из Интерпола, из
группы по борьбе с наркотиками... Зачем тебе надо, чтоб он меня зацепил?
Хозяину это ни к чему! Нашарим, кто ту! любопытствует, и срубим всю
верхушку. Замочим, коль по-доброму не хотят.
Синельников...
ужасное. Он знал! Уже не просто догадывался, а знал.
мандражная твоя задница?
Рваный сказал:
что хрен с тобой! И с Синеухим тоже! Все, что выпытал, с ним и помрет.
городом, в тихом месте... Так он готов.
задышал в трубку, потом распорядился: - Скажешь так: ждут, мол, тебя,
приятель разлюбезный, через три дня поутру на девяносто седьмом километре
Приозерско-го шоссе... там дорожка есть, слева от указателя... по ней
пусть и шурует.
так обо мне заботишься, кореш? Вроде ты мне ни сват, ни брат, а?
При одной мысли об этом у Догала замирало сердце. - Тебя прибьют, кто
будет носить?
Хозяином тягаться! Так что будет тебе товарец... Прежний-то раздал?
будто нехотя, он стал набирать новый номер.
туда в танке..."
...В танке! О танках, ухмыляясь, размышлял Рваный, шагая к своему
потертому, десятилетней давности "жигуленку". О танках и самолетах,
грозных боевых кораблях, пушках да ракетах, о людях в форме и вороненых
стволах, плюющих огнем... Все это представлялось ему муравьиной возней под
каблуком тяжелого башмака; башмак вот-вот готов был опуститься, раздавив
кучку гнид. Гнид, преследовавших его всю жизнь, не дававших взять то, что
он считал своим по праву. Право же для Рваного определялось лишь
собственными его желаниями.
самых ненавистных - ищеек, нюхачей, умников да писак... Потом, когда
придет время, доберется и до остальных... до всех доберется... Так обещал
Хозяин!
оскалился и клацнул зубами. Полосовать он любил - куда больше, чем
стараться кулаками или хлыстом-разрядником. Правда, Хозяину это не
нравилось, потому как много ли толку от располосованного? Один перевод
сырья...
непростым мужиком, если уж Хозяин решился на крайние меры; обычно Хозяин
сырье ценил и берег. Ну, одна харя погоды не делает! Одна или скольких он
там притащит с собой... А вот с остальной Синезадовой шайкой-лейкой
приказано обходиться поаккуратнее... подловить всех - и под хлыст! Всех
гнусняков, с которыми Синерылов дело имел! И тех, кто в его липовой
конторе сидит, и тех, кто в контору ходит, и тех, кого он самолично
изволит навещать... А заодно и Догала-бздуна! Почитай, полгода жрет товар,
хватит с него! Да и сделал он все нужные дела... нет в нем теперь ни
пользы, ни толка... Разве что ткнуть ему в загривок разрядником да отнести
Хозяину мандражыо душу...
дверцу своего "жигуленка", но садиться сразу не стал: поглядел на убогую
машину, соображая, на чем будет ездить, когда дорвется до своего.
за рулем, как обещал Хозяин! Рожа черная, а глаза оловянные... и чтоб
каждого слова слушался, ублюдок!
обладал достаточной подготовкой и опытом, чтобы не воспринимать подобный
пессимистический вывод как катастрофу или преддверие к ней. В конце
концов, любая сложная система, связанная с другими столь же громоздкими
структурами, содержит ненадежные элементы - и самыми ненадежными являлись
точки контакта, интерфейсы, перекачивающие данные наружу, в ООН, Интерпол,
спецслужбы и государственные органы тех стран, которые финансировали
открытые и закрытые проекты ВДО. Где-то там и просочилась лишняя
информация - то ли об истинном предназначении ВДО, то ли о ее стратегии
или конкретных работах, ведущихся в одном из звеньев.