подвесил!
завитках темных волос, выпуклый лоб, плотно сжатые губы, широкие, слегка
вывороченные ноздри, кожа цвета эбенового дерева. Он являлся типичным
чернокожим, и предки его, должно быть, обитали где-нибудь в Камеруне, Габоне
или Заире. Но говорил он на русском с такой непринужденной легкостью, что не
было сомнений - этот язык для него родной.
гринго со звезд смеется над вами. Вы еще этого не поняли? Пора бы! Он добивался
встречи - зачем? Чтобы выклянчить "Полтаву"? Чушь! Правду он не сказал, но
причина была. Была, а теперь ее нет. Он что-то выяснил или что-то нашел без нас
- что-то такое, что делает его хозяином положения. Зачем же он явился?
Посмеяться над вами и напугать вас - вот зачем! Вас, не меня! - Темные зрачки
Пименталя сверкнули, взгляд обежал сидевших за столом. - Все вы тут гринго,
проклятые гринго, как этот чужак со звезд, и Все вы - такие же чужаки! Вас не
звали сюда, но вы пришли на нашу землю, покорили наш народ, отняли наш язык,
растащили наших женщин по своим постелям и нарожали ублюдков. И теперь эти
ублюдки думают, что сделались тут господами! А это не так, совсем не так. Он, -
Пименталь кивнул на Саймона, - принес вам возмездие. Вам, не мне! Я не боюсь. Я
- бразилец, вы - бразильяне!
здравом уме и проницательности! Был бы он так же хорош и в прочих делах".
Однако в прочих делах Эйсебио не отличался от остальных гиен; был он, в
сущности, рабовладельцем, пил из своих невольников кровь и превращал ее в бочки
с бензином и мазутом. Он не заслуживал снисхождения,
сказать, бразильский абориген. Ему придется вступить в контакт с бразильским
Карательным Корпусом, а это значит Северный материк Тида. Я там бывал. Очень
приятное место! Экстремальный тропический климат, сернистые дожди и любопытные
местные реликты. Птеродактили, драконы, левиафаны, акулоиды. Кстати, они не
делают различий между бразильцами и бразильянами.
вытащил свисток на прочной железной цепочке.
губам, - кончать, и все дела. Сейчас я вызову парней, скрутим гаденыша - и к
Озерам! Не все еще зверюшки перебиты, десяток-другой остался. Вот им ублюдка и
скормим, медленно, по кускам...
свистну, и поглядим, чьи парни круче! Забыл договоренность? Так я напомню:
здесь мои режут, а у Озер - твои!
я вам скажу, судари мои: не разойтись ли нам с миром? Ты, Смотритель, к Озерам
езжай, зверюшек своих кормить, Алекс пусть отправляется в Форт, а Пимену прямая
дорога в Разлом, коли он нас так не любит. А я здесь останусь, у дона Грегорио.
Останусь и потолкую с нашим юным благодетелем. Может, и договоримся.
Вероятно, ему доверяли - не как личности или главе дерибасовских, а как самому
хитрому и прожженному из всей пятерки, как человеку, способному отстоять общий
интерес. Оглянувшись через плечо, Саймон увидел, что доны и в самом деле
расходятся: Анаконда и Пименталь молча направились к дверям, Сильвестров с
Хорхе шли за ними, о чем-то яростно споря. В амбразурах у потолка больше ничего
не поблескивало, зато в комнате появились молодцы в синей униформе и начали
прибирать стол. Ни один кувшин не был вскрыт, и Саймон заметил, что прочее
угощение тоже осталось нетронутым.
сделал паузу и, не дождавшись ответа, произнес: - Что, ни впечатлений, ни
выводов? А ведь ты встречался с могущественными людьми! По крайней мере, в этой
части света. Или мы тебе не интересны? Или Пимен прав - явился ты взглянуть на
нас и посмеяться, припугнуть крейсерами и этим... как его... апокалипсисом?
Тоже могучие штучки, согласен, очень убедительные. Так не твои ведь! Здесь, -
Хайме кивнул на кратер с огненным факелом и простиравшийся за ним сад, - здесь,
на Земле, ты большой человек, а там, - он показал глазами вверх, - там ты
"шестерка". Даже не мытарь и не бугор, а так, перхоть. Исполнитель приказов,
которого всякий пахан в вашем ведомстве имеет право отдраить с песочком. -
Старик резко повернулся к Саймону. - Или я ошибаюсь? Но я стар, мудр и
разбираюсь в людях. Ты не пахан. Однако и не "шестерка". Ты - отстрельщик!
на миг, будто рыжий Дейв Уокер драит его с песочком, как бывало не раз и как,
несомненно, случится в будущем. Потом он примерил к своей Конторе местную
терминологию и вконец развеселился: получалось, что Уокер - паханито. Леди Дот
- пахан, а директор ЦРУ носит титул самого большого дона. Страж общественного
здоровья... коллега Грегорио Сильвестрова, живодер!
смейся, сударь мой, не смейся, ты мозгами раскинь да шевельни, и поймешь тогда
пару нехитрых истин. Всякий отстрельщик желает заделаться бугром, всякий бугор
- паханом; на том мир стоит, что тут, у нас, что У вас на звездах. Я говорил,
что здесь ты - большой человек, однако иметь могущество и насладиться им -
разные вещи. Ты его имеешь, и оно не в ракетах и крейсерах, коими ты грозил,
оно в твоей силе и ловкости, в твоем искусстве убивать и даже в том, что ты
добрался до Земли. Добрался первым! И оно сохранится, пока ты здесь один, пока
не сдал нас вашим донам, которые пришлют сюда карателей-"шестерок" и
бугров-инспекторов. Тогда твое могущество исчезнет, лопнет, ибо ты станешь
одним из многих, не самым важным и не самым главным - просто стрелком, которому
отдают приказы. Ты упустишь свой шанс повластвовать! - Внезапно старик
приподнялся на носках и прошептал на ухо Саймону: - Наш союз можно скрепить.
Крепко-накрепко! Девчонку видел? Дочку Сильвера? Хороша кобылка, а? Хочешь ее?
Саймон задумчиво оттянул губу.
Грегорио?
их скорее дождется, чем от Алекса. Бери девку! - Он игриво пихнул Саймона
локтем в бок. - Бери! Вместе с бандеро "штыков". Будешь новой Анакондой... Что
до Алекса, так мы его укоротим ровно на голову. Давно пора. Вырождается их
семейка, ни разума прежнего, ни твердости.
старика:
даже для однорукого старца на краю могилы. - Протез дона Хайме лязгнул и
пронзительно заскрипел. - А для молодого власть слаще во сто крат! Власть -
когда люди тебя боятся и славят, когда мужчины идут за тобой, а женщины жаждут
твоих объятий, и все они тебе покорны, все преклоняются перед тобой и готовы
оправдать любое твое деяние; одним ты даруешь жизнь, у других отнимаешь ее, но
тебя не перестанут славить и благодарить. Власть означает...
мужчину, - закончил Саймон и пробормотал на тайятском: - Чтоб твои внуки не
дожили до дневного имени! Чтоб ты лишился всех пальцев, старый шакал! Чтоб сдох
ты в кровавый закат!
его власть, и другой мне не надо, дон. Так что, выходит, мы с тобою не
сторговались.
ценившему совсем иное: покой в землях мира и доблесть в лесах войны. Доблесть,
не власть, приносила славу, число побежденных врагов умножало ее, а не рабская
преданность тех, кого удалось бы подмять под колено; доблесть воины-тай ценили
превыше всего, а власть - в том смысле, в каком они ее понимали, - считалась
забавой женщин. Помимо того, Саймон преодолел и более сильное искушение, чем
соблазн власти - на Сайдаре, в Закрытом Мире, где миллионы спящих ждали Божьего
Суда и грезили во сне, неотличимом от реальности. Он мог бы остаться там, в
саркофаге, под бдительным оком гигантского компьютера, и тоже видеть сны,
карать иллюзорных врагов, спасать невинных, защищать обиженных, всегда
побеждать и никогда никуда не опаздывать. Вот это было искушение! А власть его
не соблазняла.
глаза. Кожа на его лице обвисла, зрачки сделались угольно-черными и колючими, а
на поверхности желтой склеры выступила сеть кровеносных сосудов. Взгляд Хайме
был страшен - взгляд вампира, узревшего осиновый кол.
надо заслужить. А если ты отключишь растреклятый передатчик...
вслух, а про себя добавил на тайятском: - "Крысе не угнаться за гепардом".
благодетель! Приходишь, как дуновение ветра, уходишь...
раствориться зыбкой тенью среди деревьев, трав и скал. Удобный момент,
подумалось ему, а тело уже взвилось над парапетом, над провалом кратера, над
огненным фонтаном, что шелестел и гудел у него под ногами.
приземлился у самого края пропасти, стремительно обогнул ее, балансируя на
узком карнизе, и скрылся в кустах за угловой башней. Старик, торопливо
шагнувший к перилам, уже не увидел его и не заметил, как где-то всколыхнулась
ветвь и раздалась трава под сильным гибким телом. Тень пришла, тень ушла...
благодетель, и хорошо обучен. Ну, не всем же быть такими ловкими! Из тех, кого
ты ценишь, кем дорожишь. А такие есть, есть! Ты не в пустоте живешь, сударь