властью, как наши. Первое столетие тут не существовало рабынь, но мужчи-
ны установили свою власть и свой образ жизни. И когда женщины, некогда
бывшие рабынями, попадали в это королевство, где властвовали мужчины-ра-
бы, то по сравнению с последними они не имели никакого влияния. У них не
было голоса. Даже на Йеове они могли обрести право на свое мнение, лишь
попав в город.
спутниц с Бамбура. Мы были первыми иммигрантками, которых вообще видели
жители деревни. Они знали только свой язык и считали женщин с Бамбура
ведьмами, потому что те говорили "не как люди". А услышав, как пришелицы
разговаривают на своем языке, избивали их бичами.
душе у меня было столь же паршиво, как в Зескре. Я с отвращением прово-
дила день на рисовых плантациях, с утра до ночи стоя по щиколотку в во-
де. Ноги распухали, покрывались отеками, в кожу вгрызались червячки, ко-
торых каждый вечер приходилось выковыривать. Но все же мы занимались не-
обходимой работой, которая была не так уж трудна для здоровой женщины. И
не она приводила меня в уныние.
вативных взглядов, как старые деревни, с которыми позже мне довелось
познакомиться. Тут не было ритуального обычая насиловать девушек, и на
своей половине женщины чувствовали себя в безопасности. Они "перепрыги-
вали канаву" только к тому мужчине, которого выбирали сами. Но если жен-
щина отправлялась куда-то одна или просто отделялась от товарок по рабо-
те на рисовых полях, ее могли "попросить об этом" и каждый мужчина счи-
тал, что вправе принудить ее к соитию.
прибыли с Бамбура. Они были не более невежественны, чем я сама несколько
лет назад, а некоторые - куда умнее меня тогдашней. Обрести друзей среди
мужчин, которые считали себя нашими хозяевами, никакой возможности не
было. И я понятия не имела, как изменить течение здешней жизни. У меня
было тяжело на сердце, и ночами, лежа среди спящих женщин и детей, я ду-
мала: стоило ли ради этого погибать Валсу?
что могу, лишь бы прекратить это унизительное существование. Одну из
женщин Бамбура, тихую и туповатую, выпороли и избили за то, что она го-
ворила на своем языке, после чего та утопилась на рисовой плантации:
легла в теплую мелкую канаву - и захлебнулась. Я боялась, что меня охва-
тит такое же желание и вода положит конец моему отчаянию. И, чтобы этого
не случилось, решила припомнить старые знания и научить женщин и детей
читать.
стала играть с детишками. Моими занятиями заинтересовались несколько де-
вочек постарше и женщин. Некоторые из них знали, что люди в больших по-
селениях и городах грамотны, и воспринимали умение читать как тайну,
волшебство, которое наделяет горожан огромной силой. Я не стала их разу-
беждать.
женщины могли заучить их и не ждать, пока кто-нибудь из мужчин, которых
тут называли "священниками", начнет "петь слово". Затем попросила свою
подругу Сеуги рассказать, как в детстве она встретилась на болотах с ди-
кой кошкой, записала историю и, озаглавив ее "Болотный лев, сочинение
Аро Сеуги", прочитала вслух в компании автора и других женщин. Те пришли
в изумление и долго смеялись, а Сеуги плакала и, не находя от волнения
слов, трепетно касалась пальцами написанных строк.
лись к нашим занятиям с подозрением и недоброжелательством, однако зап-
ретить не порывались. Вскоре руководство провинции Йотеббер сообщило,
что организовывает сельские школы, в которых деревенским детям предстоя-
ло проводить по полгода. Мужчины Хагайота восприняли это известие с эн-
тузиазмом, поскольку понимали, что грамотному человеку легче найти свое
место под солнцем.
потерявший на войне один глаз. На нем был долгополый плотный сюртук, на-
поминавший те одеяния, что триста лет назад носили хозяева на Уэреле.
никого.
мальчиков. Ты хочешь сказать, что девочки не должны знать религию, Изб-
ранный сын?
мере преподавание можно было продолжать.
стоял ниже по течению реки. Будучи непривычной к простой пище, она очень
исхудала и без конца повторяла, что ненавидит свою работу и товарок.
никогда не была такой, моя мать арендница, мы жили в прекрасной квартире
на улице Хаба, и в нашей лаборатории я считалась самой способной. - Ей
никак не удавалось смириться со своей потерей.
выглядели карты Йеове в оставленных мною книгах. Я вспоминала большую
реку Йот, которая брала начало в глубинах материка и через три тысячи
километров впадала в Южное море. Но в какой точке ее протяженности нахо-
димся мы, как далеко от дельты расположен Йотеббер? Между Хагайотом и
городом могут лежать еще сотни таких же деревень.
это случилось вновь, я бы убила насильника или покончила с собой. Думаю,
что две одинокие уэрелианки запросто могут стать жертвами насилия. Я не
могу бежать с тобой, Туалтак.
у меня перехватило и я сама чуть не заплакала.
тогда? - Все, что я могла предложить ей - да и себе тоже - это наде-
яться. - Если в нынешнем году будет хороший урожай, мы получим наши
деньги и сможем сесть на поезд?
том, что деньги хранились у вождя и его команды, в каменной хижине, ко-
торую те называли Банком Хагайота. У каждого из нас имелся счет, и Глав-
ный банкир аккуратно вел их реестр. Но ни женщины, ни дети не имели пра-
ва снимать деньги со своего счета. Взамен мы получали нечто вроде распи-
сок - глиняные черепки с вьщавленным росчерком Главного банкира, и с их
помощью могли приобретать изделия, изготовлением которых занимались де-
ревенские: одежду, сандалии, инструменты, бусы, рисовое пиво. Нам гово-
рили, что наши деньги находятся в безопасности. Я вспоминала хромого
старика из Шомеке, который, подпрыгивая от счастья, кричал:
системой. Теперь к ним прибавились еще девять женщин.
кими же светлыми, как и кожа:
нялись против надсмотрщиков, и вслед за ними восстали и мужчины. Но им
было нужно оружие. И тогда одна женщина прокралась ночью к сейфу хозяина
и украла ключи, которыми открыла арсенал, где надсмотрщики хранили ружья
и патроны. Вооружившись, рабы свергли власть корпораций и объявили посе-
ление Надами свободным.
щины вспоминают Надами, где их сестры начали дело Освобождения. Говорят
о ней и мужчины. А тут мужчины рассказывают о Надами? Известна ли им эта
история?
быть, все женщины Хагайота сумеют добраться до своих денег?
низована делегация из тридцати женщин. Мы пересекли мостик над рвом, за
которым находилась мужская территория, и почтительно попросили встречи с
вождем. Нашей основной целью было воззвать к совести мужчин, заставить
их устыдиться. Речь держали Сеуги и другие женщины деревни, потому что
они знали, как далеко можно зайти, стыдя мужчин, и в то же время не
разгневать их. Слушая их, я видела, что гордость говорит с гордостью и
обе стороны полны чувства собственного достоинства. В первый раз после
прибытия на Йеове я почувствовала, что стала своей среди этих женщин,
что их гордость и достоинство стали моими.
гайота получили наличными из банка заработанную ими долю.