лицо я видел раньше.
смуглое от природы, сильно загорелое с неприятной и какой-то нездоровой
желтизной, ничего похожего на златокожих караибов. Высокий лоб был сильно
нахмурен, но лицо было гладким, если не считать двух глубоких складок,
обрамлявших тонкий крючковатый нос и обрисовывающих черные усики, похожие
на клыки, над тонкими темными губами и выдающимся твердым подбородком.
Черные волосы, лишь чуть-чуть тронутые сединой, струились с нахмуренного
лба и изящно ложились вокруг шеи. Еще более черными были глаза, которые он
прикрывал, странно пустые, несмотря на их блеск, словно за яркими линзами
проглядывала какая-то необъятная пропасть; и белки были желтыми и
нездоровыми. В общем и целом, странное, поразительное лицо, теперь я это
ясно видел. Гордое, почти как у короля, и все же слишком отмеченное
озабоченностью, хитростью и злобой, чтобы казаться монаршим. Лицо
государственного мужа, политика - Талейрана, но не Наполеона. И с намеком
на болезненность, которой я не заметил на той новоорлеанской улице, когда
он уводил меня, сбивая с пути, или за рулем той машины, которой, похоже,
кроме меня, никто не заметил. Или на картах Катьки...
изящном приветственном жесте, в свете костра сверкнули драгоценности, и он
заговорил:
обращался в основном ко мне. - Покорнейше прошу простить мне то, что я
вынужден принимать вас в такой манере, без оглашения гостей и надлежащей
церемонии знакомства. Так уж сложились у нас обстоятельства в этот час. -
Где-нибудь веке в восемнадцатом, должно быть, по поводу его безупречного
английского языка всегда поднимали большой шум. Однако мне трудно было его
понимать, к тому же он шепелявил. - Могу ли я в таком случае взять на себя
смелость представиться самому? Имею честь быть доном Педро Арготе
Луис-Марией де Гомесом и Сальдиваром, Идальго королевского сана...
Впрочем, простое перечисление титулов, несомненно, утомит людей вашего
звания. Позвольте к этому не слишком точному соблюдению предписанных
ритуалов присовокупить мое искреннее приветствие.
кто стоит за всем этим. Это вы?
я. - Он снова отвесил поклон, но не такой глубокий. Накидка раскрылась, и
под ней оказался костюм, похожий на одеяние Пирса, только в десять раз
более пышный - волна оборок у горла, длинный жилет, расшитый чем-то,
похожим на жемчуг и прочие драгоценные камни, короткие блестящие сатиновые
штаны и раззолоченные туфли. Это был костюм типа того, какой можно увидеть
в музее Прадо, покрывающийся пылью на портретах давно забытых грандов. - В
другом смысле, однако, тот, кто "стоит за этим", как вы забавно изволили
выразиться, - это вы, сеньор Эстебан.
великие усилия были затрачены с единственной целью привлечь вас на этот
остров, либо в какое-нибудь более малое место в пределах нашей
досягаемости. Но остров был лучше всего.
прав, что прогнал тебя тогда! Мне ни за что нельзя было позволять тебе
вернуться...
несчастью, ввел вас в заблуждение. В наших первоначальных планах сеньор
Эстебан не играл роли; да и как это было возможно, если мы даже не знали о
его существовании? И лишь когда он начал - простите мне это выражение -
вмешиваться, и более того, проявлять к нам интерес, используя собственные
исключительно любопытные магические устройства, с самым плачевным для нас
результатом, он привлек к себе наше внимание. И однако существо, которое
вы зовете ДУПИЯ, случись ему быть успешно освобожденным из его укрытия,
должно было выполнить единственную и исключительно трудную задачу - найти
именно такого человека, как он.
сеньор. Несомненно, молодого человека, и тем не менее уже достигшего
больших успехов, чьи бесспорные дарования обещали бы, что он может достичь
еще больших высот. Но человека опустошенного, с полой душой.
злобный шлепок, прямо по губам, заставив застучать мои зубы и язык -
онеметь. Я подавился своими словами.
- В его ровном тоне не было и следа насмешки. - Искренне прошу вас,
поймите, что я никоим образом не хотел вас обидеть. - Длинные пальцы
сделали протестующий жест. - В конце концов, я ведь когда-то тоже был
человеком.
жуткий смех:
повелителем огромных плантаций, даже нескольких серебряных рудников и
многих рабов, трудившихся на них. В то время, как вы... Однако я поневоле
рос очень одиноко, поблизости не было ни одного ребенка, с которым мне
пристало бы общаться. Возможно, это было неизбежно, что вращаясь в
одиночестве среди злых и стоявших много ниже меня по положению людей, в
такой дали от цивилизованного общества моих грандов, я вырос несколько...
отличным от них.
себя, и все отвели взгляд, как люди, так и Волки. Впервые я почувствовал в
его голосе открыто сардоническую нотку и что-то еще, вызывавшее более
глубокое беспокойство.
мне, кроме зеркального отражения самого себя, безумств и любви, и
ненависти? Достигнув возраста мужчины, я был отправлен ненадолго в свет -
и он предпочел отвергнуть меня. Он - меня! Эти надменные
марионетки-мужчины! Эти хорошенькие женщины, которым должно было быть
лестно открыть для себя огонь, который они сами же разжигали! А они лишь
глупо хихикали, прикрывшись веерами, и проходили мимо. Мне все наскучило,
я был изнурен - разве вы не ощущали того же, сеньор? - я с головой
погрузился в работу, в свои стремления, я страхом и болью заставлял своих
рабов работать до полного истощения их жалких сил, я стал невероятно
богатым по меркам нашего мира; и все же я ценил мое богатство только как
символ успеха - как знамя, которым я мог размахивать перед лицом мира. Ах,
сеньор, я уверен, вы поймете меня.
яростно негодовала, я обнаружил, что автоматически киваю головой. Я
действительно понимал. Каким-то образом эта тревожная нота в его голосе,
полупросительная, полуубеждающая, и в то же время как-то подавляющая,
заставила меня посмотреть правде в глаза и признать, насколько мы были
похожи. И тем не менее...
хотел ничего такого! Да, у меня были честолюбивые стремления. Карьера...
может быть, когда-нибудь в политике... Но только чувствовать, что ты
чего-то достиг, больше я на самом деле ничего не хотел. Знать, что я
преуспеваю... показать это. Успех... имидж преуспевающего человека, печать
одобрения, чтобы доказать, как я много значу, какой я важный человек.
Обрести положение в глазах других людей. Защитить меня от вопросов, от их
сомнений - и от моих собственных. С УСПЕХОМ НЕ СПОРЯТ...
прощение.
еще остается тем, кому мир отказывается воздавать должное? И если бы не
счастливый поворот в моих делах... Хотя должен признать, одно время мне
так не казалось; как, возможно, не кажется вам счастливым поворотом судьбы
ваше нынешнее положение. Произошла вспышка vomito negro, той, что вы
зовете желтой лихорадкой, и я заразился ею. Мне понадобилось именно это.
Понадобились недели лихорадки и горячки и призрачных видений, положения
между жизнью и смертью, когда я оплакивал то, что смерть забирает меня
столь молодым, прежде чем я осознал, что значит жить. Мне понадобилось так
много, чтобы поднять меня из узкой сферы к той, какой в действительности
заслуживали мои таланты.
приключение, - продолжал он. - Ибо в горячке я ходил странными тропами,
мне являлись видения, и я впервые понял, что за пределами нашего мира
могут быть и другие миры. И я увидел себя. Правда явилась мне в самый
момент кризиса этой смертельной болезни и была она в том, что сама смерть
придает значение жизни. Что человек никогда не живет столь полно или так
цепляется за жизнь, как в присутствии смерти. Именно тогда, сеньор, я
понял: погонять рабов - вот что наполняло смыслом мою жизнь, а не
результат. И особенно - в положении между жизнью и смертью, медленное или
внезапное постукивание по чаше весов.
Лукин Евгений
Березин Федор
Жюль Верн
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий