клубящейся мгле. - Он никогда даже не нравился мне. Так в чем же дело?
он, и слова его уносил ветер. - Ничего похожего. Никогда.
случай не в счет. Просто тогда он на какое-то время потерял
бдительность.
все дело. И не следует подпускать его близко к себе. Он мог бы убить
меня, ведь я был полностью в его власти.
ним не случилось. Не случилось? Похоже, что да. Ничего дурного, кроме
любви, с ним не произошло.
жалкие оправдания не в счет. Это пришло и рассекло его жизнь на две
неравные половины.
останется с ним.
заслышав чьи-то шаги, но, узнав императора, вновь погрузились в дремоту.
Если мать спит, то скоро проснется, жрица тьмы обязана пропеть молитву
вслед уходящему мраку, чтобы он не забыл вернуться обратно, усмехнулся
Эсториан про себя. Он не таясь шагал сквозь анфиладу комнат, и
караульные приветствовали его: одни низко, по-асаниански, кланяясь,
другие едва удостаивали кивком, как все караульные Варьяна. Первые были
евнухами, другие - керуварионскими женщинами. Эсториан был единственным
мужчиной, имевшим право беспрепятственного входа во дворец леди Мирейн.
***
казался себе человеком, очнувшимся от долгого, безмятежного сна и с
ужасом обнаружившим на себе крепкие и тяжелые оковы. Ему нужно стряхнуть
их, забыться, уехать куда-нибудь, но он совершенно не представлял, каким
образом все это проделать.
быть, возможно править Асанианом, не находясь в Кундри'дж-Асане? Ему все
здесь осточертело, его душат эти стены и этот воздух, пропитанный
затхлостью и враждебными чарами.
время не подпускал ее к себе и горько расплачивается за свою ошибку.
Солнцерожденного не существовало запоров, и эту задвижку он с легкостью
открыл. Конечно, ему не следовало врываться без приглашения, но в конце
концов она его мать, а он ее сын.
довольно тускло. Он едва сумел разглядеть копну черных волос,
разбросанных по подушке. Волосы были гордостью леди Мирейн, серебро
седины не касалось их долгие годы. Потом навстречу ему метнулись черные
пылающие глаза и вскинутые в испуге руки. Леди Мирейн резко села в
кровати. Голые крупные груди ее подпрыгнули вверх.
и плоть. Это был черный, обросший жестким курчавым волосом человек,
огромный, как башня или обломок скалы.
приемный отец, должен сейчас находиться в своем храме. Айбуран? Храм?
Приемный отец?
шел за помощью и советом? Кретин, абсолютный, бесповоротный, тупой,
отвратительный в своей глупости. Они всегда были вместе, всегда заодно,
они смеялись над ним, они ему лгали. Он не верил, когда ему говорили,
что в жизни людей бывают черные дни, теперь его самого настигла черная
воля рока.
слышать.
Теперь он прозрел. Он медленно поднес к глазам руки.
солнце. Удивительный, невозможный, чудовищный мир! Но, даже агонизируя,
он элегантен!
увидел то, что давно должен был увидеть.
отчаяния.
Глава 32
сообразив, пришел в такую ярость, что свободно мог бы покалечить или
убить первого попавшегося ему под руку человека. Страшно было даже
подумать, что кто-нибудь, кроме оленейцев, мог увидеть его спящим и
обнаженным, праздно валяющимся в императорской постели.
чувствовал, что способен отправить к праотцам любого идиота,
осмелившегося заглянуть в его пылающие глаза.
лихорадки несколько подкосил его силы, но не настолько, чтобы Корусан
мог обо всем позабыть. Он зашел вчера далеко в своей игре... чересчур
далеко, но не это его тревожило сейчас. Подозрительно то, что победа
была скорой и легкой.
припомнил другой шелк. Шелк удивительно пышных и жестких волос варвара и
грубую, бурную, неистовую силу его ласк.
что и тот удивил его немало. Говорят, боги, если они есть, запрещают
такие вещи. Впрочем, об этом нечего сейчас думать.
дворцах много комнат, но лишь одну из них человек избирает для сна.
обращаясь к сырому темному пятну, напоминавшему ненавистный образ. - Ты
ведь принадлежишь мне. Отныне никто из них не прикоснется к тебе.
императору наследников. Корусан оборвет эти нити. Черный король не
должен продолжить свой род. Вчерашние действия Корусана продиктованы
именно этим соображением.
на уме одно - убийство и только убийство. Убей, твердят они, выследи и
убей! Но разве гибель врага - главное в мщении? Гибель врага - только
последняя точка, заключительный и малоприятный аккорд. Месть хороша
тогда, когда она длится. И все же ни вождь, ни Мастер Гильдии его не
поймут. Его может понять только равный.
глазами. Черный король. Черный пащенок Льва.
Я - мягкая слоновая кость, ты - сверкающий черный уголь. Я - символ
Уверьена, ты - символ Аварьяна. Теперь мы - одно, мы союзники и
противники, объятые единой сутью.
своей части?
возвышавшейся над постелью. Его голос был холоден и напряжен. Знающие
императора люди сказали бы, что он сейчас близок к срыву.
бедра. - Я полагал, что еще понадоблюсь вам.
унижению?
прилечь. Корусан видел, как сжимались и разжимались пальцы его правой
руки, как он прикладывал пылающую ладонь к холодной гравировке колонны.
Говорят, солнечный знак порой причиняет варвару страшную боль. А еще
говорят, что эта боль послана Солнцерожденным за вспыльчивость и
гордыню.