того, работать управляющим. О недвижимом имуществе договариваться не
приходилось, так как владелец бара лишь арендовал помещение.
том, даст ли одна треть дохода бара, расположенного в таком месте, те
полтораста долларов в месяц, которые, по его приблизительному подсчету,
необходимы были на домашние расходы. Впрочем, ввиду неудач во всех других
местах сейчас не время было долго колебаться. Во всяком случае, Герствуд
мог надеяться, что уже сейчас будет зарабатывать долларов сто в месяц, а
если разумно вести дело и кое-что усовершенствовать, то и больше. Он
согласился на предложение, внес свою тысячу долларов и решил на следующий
день приступить к исполнению своих обязанностей.
по-видимому, вложил деньги в очень выгодное предприятие. С течением
времени, однако, обнаружилось много такого, что заставило его
призадуматься. Во-первых, оказалось, что его партнер - человек очень
сварливый, к тому же он выпивал и тогда начинал скандалить. К этому
Герствуд совсем не привык. Во-вторых, доходность бара сильно колебалась.
Здесь не было ничего похожего на ту постоянную клиентуру, с которой
Герствуд имел дело в Чикаго. Он понял, что пройдет немало времени, прежде
чем ему удастся завести друзей среди своих посетителей. Сюда, в этот бар,
люди заходили наспех и уходили, нисколько не интересуясь чьей-либо
дружбой. Это не было место, куда приходили посидеть и поболтать. Мелькали
дни и недели, а Герствуд ни от кого не слышал тех сердечных приветствий,
какие привык слышать каждый день в Чикаго.
элегантных людей, которые задают тон даже в барах средней руки, принося с
собой вести о том, что делается в наиболее изысканных и замкнутых кругах.
Он месяцами" не видел ни одного выдающегося, по его понятиям, человека. По
вечерам, во время пребывания в баре, Герствуд неоднократно находил в
газетах заметки о прославленных людях, которых он знал и с которыми
неоднократно выпивал стаканчик-другой, о людях, которые посещали такие
бары, как "Фицджеральд и Мой" или "Гофман"; но здесь, он прекрасно понимал
это, ему никогда не придется встретиться с ними.
несколько оживились, но Герствуду было ясно, что придется быть очень и
очень экономным в своих расходах, а это унижало его.
увидеть поджидающую его Керри. Он распределил свое время так, чтобы между
шестью и семью часами вечера уходить домой обедать, а утром оставаться
дома до девяти часов. Но мало-помалу это потеряло прелесть новизны, и
Герствуд начал тяготиться однообразием своих обязанностей.
однажды таким тоном, каким говорят о вещах маловажных:
финансов было бы лучше, если бы она воздержалась от покупки.
утром Герствуд осведомился:
Герствуд никогда не давал ей повода думать о денежных затруднениях. - Но
почему? - поинтересовалась она.
стеснен в средствах. Но я надеюсь в самом ближайшем времени вернуть весь
вложенный капитал.
же ты мне раньше не сказал об этом?
какое-то сходство между словами Герствуда и отговорками Друэ, все время
собиравшегося покончить с каким-то дельцем. Это была лишь мимолетная
мысль, и все же она положила начало чему-то новому. Керри начала несколько
иначе смотреть на Герствуда.
общей сложности явились для Керри большим откровением. Она вовсе не была
глупа. К тому же два человека, прожив долгое время под одним кровом, не
могут не узнать друг друга. Беспокойство одного открывается другому,
независимо от того, желает он сознаться в нем или нет. Воздух насыщен
тревогой, и мрачное настроение говорит само за себя.
что он носил еще в Канаде. Керри заметила, что он не обновлял своего
крайне скромного гардероба. От нее не укрылось и то, что он весьма редко
предлагал ей какие-либо развлечения, что он ни разу не похвалил ее
кулинарных способностей и как будто с головой ушел в свое дело. Это был
уже не тот беспечный, щедрый, богатый Герствуд, которого она знала в
Чикаго. Перемена была столь разительна, что не могла оставаться
незамеченной.
ней своими мыслями. Он стал скрытным и советовался лишь с самим собою. Ей
приходилось самой расспрашивать его о всяких мелочах, а это весьма
неприятно для каждой женщины. Иногда сильная любовь вынуждает мириться с
этим, но только мириться, не больше. А там, где сильной любви нет,
напрашиваются более определенные, но весьма неутешительные выводы.
новом пути. Он был достаточно умен, чтобы понимать, какую огромную ошибку
он совершил, и ценить то немногое, чего он добился сейчас, однако час за
часом и день за днем он невольно сравнивал свое нынешнее жалкое и шаткое
положение с прежней солидной обеспеченностью.
приятелей. Этот страх особенно усилился после одной неприятной встречи,
которая произошла вскоре по прибытии Герствуда в Нью-Йорк. Он шел по
Бродвею и вдруг увидел, что навстречу ему идет знакомый. Притворяться и
делать вид, будто он не узнал чикагца, было уже поздно. Они успели
обменяться взглядами, и было слишком ясно, что оба узнали друг друга.
Знакомый, представитель крупной чикагской фирмы, счел своим долгом
остановиться.
интонации его, ни в жесте не было ничего похожего на искренний интерес.
тот. - А вы как?
живете здесь постоянно?
зайдет!"
больше не встретит.
пор был человеком добродушным. Единственная его надежда была на скорую
перемену в материальном положении. Керри была с ним. Долг за мебель он
аккуратно погашал. У него было более или менее доходное место. Что же
касается развлечений, то Керри должна довольствоваться тем, что он может
предложить ей. Только бы ему продержаться, и тогда все будет хорошо.
семейной жизни, Керри была молода. У них обоих часто менялось настроение.
В любую минуту могла произойти вспышка, хотя бы за обеденным столом, как
это часто бывает в самых благополучных домах. Лишь сильная любовь может
загладить те мелкие недоразумения, которые возникают при совместной жизни.
А там, где такой любви нет, обе стороны скоро разочаровываются друг в
друге и неизбежно сталкиваются с тяжелой проблемой: как избежать семейных
дрязг.
31. ЛЮБИМИЦА ФОРТУНЫ. БРОДВЕЙ БЛЕЩЕТ БОГАТСТВОМ
вполне спокойно относилась к новой обстановке. Несмотря на то, что вначале
она отозвалась о Нью-Йорке неодобрительно, этот город заинтересовал ее
чрезвычайно. Прозрачный воздух, шумные площади и перекрестки... и полное
равнодушие к человеку - все здесь поражало ее. Она никогда еще не видела
таких крохотных комнат, как те, в которых жила сейчас, но это не помешало
ей полюбить их. Новая мебель выглядела нарядно, а сервант, на котором
Герствуд все расставил по своему вкусу, сверкал красивой посудой. Каждая
комната была обставлена соответствующим образом - в гостиной стояло взятое
напрокат пианино, так как Керри выразила желание учиться музыке... Она
наняла служанку и быстро усваивала премудрость ведения домашнего
хозяйства. Впервые в жизни она жила в узаконенном положении жены и, стало
быть, была оправдана в глазах общества. И мысли ее были просты и невинны.
Долгое время ее занимало устройство нью-йоркских домов, где десять
семейств могли жить годами и оставаться чужими и безразличными друг к
другу. Дивилась она также гудкам сотен судов в порту, этому пронзительному