способностях хорошо ориентироваться в тайге он убедил нас с первого дня
путешествия.
расчленяя их на многочисленные отроги. С нами вместе поднимается к перевалу
лес. Тут он на береговой наносной почве стройнее и гуще, нежели на холмах, и
когда погружаешься в этот зеленый мрак, невольно теряешь представление о
времени и месте.
уже устали. Где-то впереди бежит Кучум. В ущелье меркнет летний день. Пора
бы остановиться на ночевку. Но за лесом неожиданно обнаруживается ерниковая
степушка. Что-то знакомое в контуре отрога, нависающего над ущельем с
запада. Я внимательно осматриваю место.
покрывала наледь и кругом лежал снег. А вот на том, чуть заметном гребне,
справа, мы с Василием Николаевичем добыли круторога. Узнаю и ельник слева --
под ним прячется звериная тропа, по которой можно подняться на перевал.
заночевать.
да звенит холодный ручей. Дым костра поднимается над лесом, прячет ельник от
загорающихся звезд. Мы долго пьем чай. У каждого свои думы. Трофим грустными
глазами смотрит, как плавятся угли, как беспомощно вспыхивает и гаснет
пламя.
лицо.
с Трошкой?
кого-нибудь за Ниной и Трошкой. Пусть переезжают в Зею. В октябре и мы
заявимся туда, вот и праздник будет.
организует ее переезд, -- и я пожалел, что раньше не подумал об этом.
справа к седловине падают тесные отроги Станового, а слева поднимается
Джугджур. Седловина длинная, она делит узкой щелью большие горы на два
хребта, отличающиеся друг от друга только названием. Горы лежат и впереди
"ас, к югу. Но там мы видим не линии хребтов, а хаос вершин, разбросанных по
огромному пространству. Зарождающаяся над перевалом Мая пронизывает их узкой
щелью и по ней уползает к далекой Удской равнине, чтобы сбросить свои воды в
Охотское море.
хотя бы издали, уже отстроенные на вершинах гор геодезические знаки и их
расположение.
горы утопали в снегу. Теперь другое: нет бесформенной белизны, гладких
откосов, ледопадов. Хребты возвышаются предо мною в нищенском одеянии,
прикрытые ржавыми лишайниками, обломками гранита да полосками зелени,
просачивающейся сюда со дна провалов.
удается увидеть "а господствующих вершинах конусы пирамид. Как приятно
сознавать, что люди недаром топтали ногами эту скудную землю. След их труда
уйдет в века.
камней. Не медведь ли? Я сбросил с плеч карабин. Вижу, на верх гребня,
словно ветром, выносит черный комочек. Узнаю Бойку. Она мчится по нашему
следу. Где-то близко наши.
шляпой. Он идет навстречу.
дыхание.
разыскать его оказалось не так просто в этих пустырях. Что у вас тут нового?
насмотрелся на нее, не река, а черт бешеный.
сторон, не пропустят и не обойти их, горы страшенные. Вот разве на лодке
рискнуть!
стали далеко уходить, вот мы и решили передвинуться сюда, навстречу вам. С
оленями беда: в тайге появились грибы, как отпустишь их -- ну и прощай,
бегут, как очумелые, один перед другим, ищут грибы... Да что же это мы места
другого не найдем для разговора?! -- спохватился он. -- Пошли. На таборе
ждут нас.
этих хребтов, от этих мрачных расщелин, от их немого покоя. Что ж, мы
расстаемся друзьями...
осенними заморозками. В ветерке, случайно набегающем на нас, уже нет прежней
ласковости, и небо кажется выцветшим, полинялым.
навстречу с протянутыми руками. Он хлопает загрубевшей ладонью по моей
спине, смотрит ласково в глаза и что-то шепчет на родном языке. Затем я
здороваюсь с Лихановым.
баранины. Последнее время мы питаемся только консервами. Ну и вкусным же
показалось нам свежее мясо!
а мы вьючим оленей, спускаемся вниз по Мае к устью Кунь-Манье, к исходной
точке нашего предстоящего путешествия.
хотя сейчас нас окружает летний пейзаж, привычный глаз находит знакомые
контуры гребней, утесов, памятные излучины реки. Становой уплывает в
голубеющую даль и постепенно скрывается за ближними отрогами Джугджура.
Только отдельные вершины как будто тайком следят за нами с высоты.
продовольствием и запасным снаряжением для полевых подразделений экспедиции,
которым предстоит работать в верховье Маи. На дверках еще висит пломба. Но
за продуктами уже приходили непрошеные гости. Они оставили на столбах следы
когтей и острых клыков. Узнаю медведей. Хорошо, что строители
предусмотрительно ошкурили столбы, на которых стоит лабаз, по ним даже
самому ловкому молодому медведю не взобраться.
нетерпение. Беру карабин и отправляюсь вниз по Мае: надо ж взглянуть на
реку, прежде чем окончательно определить маршрут.
впервые зарождается ее непримиримый рокот. Я поднимаюсь на утес. Впереди,
куда стремительно несется река, сомкнулись береговые отроги. Долина
выклинилась, и Мая, с гулом врываясь в скальные ворота, прикрытые сторожевым
туманом, как будто уходит в глубину земли.
оленями по ущелью не пройти. На лодке -- так на лодке!
путь будет трудным испытанием и в то же время будет полон заманчивой
неизвестности, необыкновенных приключений, представить которые реально
невозможно, "о можно предвидеть.
воду, палатка от пара раздувается, как жаба. Я забираюсь внутрь, нещадно
хлещу себя горячим стланиковым веником. После длительного пути, утомительных
переходов баня -- большое удовольствие.
мрачен. Он не согласен, он молчит, посматривая на нас не то с упреком, не то
с сожалением.
нельзя начинать здесь работы. Вы пойдете кружным путем на оленях, а мы на
лодке. Ты лучше подумай, где нам встретиться, чтобы можно было выбраться к
населенным пунктам на оленях, в случае, если по Мае не пройдем до устья.
хребты. И только река, невидимая в темноте, шумит и шумит.
тяжело вздыхает, будто поднялся на крутой перевал. -- Только помни: моему
сердцу будет больно, пока глаза не увидят вас. Мы по тайге кругом будем
ходить, близко к Чагару. Я говорил, такой хребет будет перед Удой. Там есть
большой речка Эдягу-Чайдах, на его устье встретимся.
голова -- так его зовут эвенки. Сколько до него проплывешь отсюда -- там еще
столько же до Эдягу-Чайдаха.
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Перумов Ник
Березин Федор
Шилова Юлия