опасениями, она нерешительно ввела их в гостиную. Тотчас же их острые
глаза, до тех пор не отрывавшиеся от хозяйки, зашныряли по всем предметам
в комнате, торопливо оценивая их, и только когда орбиты их наблюдения
пересеклись, они обменялись значительным взглядом, и один сказал что-то
другому на незнакомом миссис Броуди языке. Язык был ей незнаком, но тон
понятен, и ее передернуло от этого оскорбительного тона, она даже
покраснела от робкого негодования и подумала, что во всяком случае так не
разговаривают чистокровные шотландцы. Затем посетители начали наперебой
бомбардировать ее вопросами:
уничтожили миссис Броуди. Они шевелили пальцами, выставляя напоказ
сверкающие перстни и как бы подчеркивая, что деньги имеют _они_, что
нуждается в них миссис Броуди, и следовательно, она у них в руках.
самой, ее семьи, они кивнули друг другу и встали оба, как один. Они
сделали рейс по гостиной, потом громко и бесцеремонно протопали по всему
дому, перетрогав, перещупав, повертев, погладив и взвесив в руках все
вещи, сунув нос в каждый уголок, исследовав и высмотрев все решительно, а
мама ходила за ними по пятам, как смиренная послушная собака.
в доме, скрытых внутри буфета, шкафов, в содержимом ящиков, и заставили
миссис Броуди мучительно покраснеть, проникнув в ее спальню и, заглянув
даже под кровать, - они, наконец, спустились вниз, глядя на все, только не
на хозяйку. Она уже читала в их лицах отказ.
громоздкая, старомодная, неходкая! - сказал один с противным напускным
чистосердечием. - Мы могли бы ссудить вам под нее две десятки или, ну,
скажем, даже двадцать четыре фунта. Самое крайнее - двадцать пять, за
вычетом нашего обычного процента, - продолжал он, вынув из жилетного
кармана зубочистку и действуя ею так энергично, точно это способствовало
вычислениям. - Ну как, согласны?
называется, ненадежная залогодательница. Мы всегда идем навстречу дамам -
просто удивительно, сколько дам мы обслуживаем! - но у вас нет солидного
обеспечения.
дрожащим голосом. - Они переходили по наследству из поколения в поколение.
зубочисткой, соболезнующе качая головой. - Нет, и даже в наследство они не
годятся. Больше, чем мы, никто не даст. Так как же, согласны получить
двадцать пять фунтов чистоганом?
первый поощрительно. - Дамы всегда что-нибудь да вытряхнут из рукава,
когда нужда прижмет. Может, и у вас имеется еще что-нибудь, чего мы не
видели.
кухню, боясь, как бы они не ушли, страстно желая удержать их в этом
скромном месте в надежде, что, авось, они пересмотрят свое решение.
здесь внимание их сразу привлекла висевшая на видном месте картина в раме
из светлого пятнистого ореха, Это была гравюра "Жнецы" с пометкой "первый
оттиск" и подписью "Д.Бэлл".
значительной паузы.
Они смотрели на нее через лупу, терли ее, трогали бесцеремонно, как будто
она уже была их собственностью.
нет! Но мы могли бы предложить вам за нее... ну, скажем, пять фунтов, -
начал один из них уже другим, заискивающим тоном.
это заметил.
изображая великодушие.
пятнадцать фунтов под залог этой картины. Если вы ее хотите купить, так
она уж наверное годится в заклад.
каждым изменением голоса, за быстрой и выразительной жестикуляцией, за
каждым поднятием бровей, пока они совещались насчет картины. Наконец,
после долгих дебатов, они пришли к какому-то соглашению.
фунтов, но вам придется подписать обязательство насчет картины и всего
остального.
Мы видим, что вам они очень нужны. Но имейте в виду, что если вы не
заплатите долг вовремя, и эта картина, и вся ваша мебель перейдут к нам.
нестерпимо-острого сознания победы, так трудно ей доставшейся. Молодые
люди вернулись в гостиную, сели к столу, и она подписала бесконечное
количество бумаг, заготовленных ими, ставя свое имя там, где они ей
указывали, с слепой, равнодушной беспечностью. Она поняла, что ей в
течение двух лет придется платить по три фунта в месяц, но сейчас ни о чем
не хотела думать, и когда ей отсчитали деньги хрустящими банковыми
билетами, она взяла их, как во сне, и, как лунатик, проводила посетителей.
Будь, что будет, а у нее есть деньги для Мэта!
фантазия уже рисовала ей, как эти чистенькие кредитки несутся в воздушной
синеве на помощь ее сыну, и когда она отослала их, то в первый раз за три
дня успокоилась и вздохнула свободно.
6
резкие поперечные морщины (которые в последнее время сильно углубились)
обозначались у него на лбу между запавших глаз, как рубцы от ран, придавая
и без того мрачному лицу выражение постоянной озабоченности. В неумолимо
резком свете раннего утра его лицо - лицо человека, который, зная, что за
ним никто не наблюдает, сбросил маску, - казалось, подтверждало брошенное
в доме Пакстона досужее замечание. Видно было, что он потерял почву под
ногами. Его хмурое лицо было словно низкая стена, из-за которой так и
рвалось наружу смятение души, даже сейчас, когда он спокойно и тихо сидел
за столом. Он напоминал пронзенного гарпуном, бессильно бьющегося кита.
Слабо развитый интеллект, столь не пропорциональный громадному телу, не
способен был указать ему верный путь, и в своих усилиях спастись от
окончательной гибели он кидался совсем не туда, куда нужно, и видел, как
катастрофа надвигается все ближе и ближе.
вчера его жена. К счастью, он и не подозревал, что по всем его владениям с
такой наглой бесцеремонностью ступали вчера ноги незваных гостей. Но и его
собственных забот и неудач было более чем достаточно, чтобы он, как сухой
трут, готов был каждую минуту вспыхнуть и буйно запылать от первой же
искры.
Броуди наливала для него в посудной.
омрачавших беспокойное существование мамы: чай она готовила превосходно,
кофе же ей редко удавалось подать так, чтобы угодить требовательному вкусу
Броуди, то есть свежезаваренным, только что налитым и страшно горячим.
Этот невинный напиток стал удобным поводом для утренних скандалов, и не
проходило дня, чтобы Броуди за завтраком не разражался злобными жалобами.
Кофе оказывался то слишком сладким, то недостаточно крепким, то плохо
процеженным. Он то обжигал язык, то в нем плавало слишком много "пенок" от
горячего молока. Как ни старалась миссис Броуди, результат никогда не
удовлетворял ее супруга. Самый процесс подавания ему этой чашки стал для
нее своего рода епитимьей, так как, отлично зная, что у нее трясутся руки,
он требовал, чтобы чашка была полна до краев и чтобы ни единая капля не
пролилась на блюдце. Этот последний грех считался самым непростительным, и
когда он случался, Броуди нарочно делал так, чтобы капля с блюдца упала
ему на пиджак, и начинал ворчать:
костюма из-за твоей небрежности и неосторожности.
то, что она заставила его ждать ровно девять секунд. Взгляд этот стал
насмешливым и не отрывался от нее, пока она, напряженным усилием слегка
дрожавшей руки держа чашку на блюдце совершенно неподвижно, медленно
двигалась от двери к столу. Она уже почти достигла цели, но вдруг, дико
вскрикнув, уронила все на пол и обеими руками схватилась за левый бок.
Броуди, окаменев от гнева, посмотрел на разбитую посуду, пролитый кофе и
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Белов Вольф
Шилова Юлия