келью по своей скромной обстановке: обтянутый пестрым ситцем диванчик у
одной стены, четыре стула, железная кровать в углу, комод и шкаф с книгами,
письменный стол, маленький рабочий столик с швейной машиной - вот и все.
Девушка очень любила эту комнатку, потому что могла оставаться в ней одна,
сколько ей было угодно. Но чтобы иметь право на такую роскошь, как отдельная
комната, Надежде Васильевне пришлось выдержать ту мелкую борьбу, какая вечно
кипит под родительскими кровлями: Марья Степановна и слышать ничего не
хотела ни о какой отдельной комнате, потому - для чего девке отдельная
комната, какие у ней такие важные дела?.. "В книжку-то читать можно по всем
комнатам", - ворчала старая раскольница. Все раскольничьи богатые дома
устроены по одному плану: все лучшие комнаты остаются в качестве парадных
покоев пустыми, а семья жмется в двух-трех комнатах. У самой есть хоть
спальня, а дети обыкновенно перебиваются кое-как.
Марьи Степановны и, как бельмо, всегда мозолила ей глаза. Она никогда не
заглядывала сюда, как и на половину мужа. У Верочки не было своей комнаты,
да она и не нуждалась в ней, околачиваясь по всему дому.
своей комнате и была несказанно счастлива уже тем, что могла в такую
критическую минуту оставаться одна. Она сильно изменилась и похудела; глаза
смотрели тревожным взглядом, в движениях чувствовалась усталость. Девушка не
могла даже заниматься по-прежнему, и раскрытая книга оставалась
недочитанной, начатая работа валилась из рук. Только одна машина все чаще и
чаще постукивала далеко за полночь, и Марья Степановна, прислушиваясь к этой
ночной работе, не могла надивиться, что за "охота припала девке к шитью...".
прибавилось бы бессонных ночей в ее жизни. Торопливо кроились эти маленькие
рубашечки-распашонки, детские простынки и весь несложный комплект детского
белья; дрожавшая рука выводила неровный шов, и много-много раз облита была
вся эта работа горькими девичьими слезами. Сколько страха за неизвестное
будущее было пережито за этой работой, сколько тяжелого горя... А вместе с
работой крепла и росла решимость идти и сказать отцу все, пока не открылось
критическое положение девушки само собой.
Васильевна. - Я совершеннолетняя и могу располагать собой..."
отцовского дома потихоньку; но против такого бегства возмущалась ее простая,
открытая душа. Зачем еще этот обман, когда и без того днем раньше - днем
позже все будет открыто? Лучше уж прямо принять все на свою голову и с
спокойной совестью оставить отцовский дом. Несколько раз Надежда Васильевна
выходила из своей комнаты с твердой решимостью сейчас же объясниться с
отцом, но у нее опускались каждый раз руки, начинали дрожать колени, и она
возвращалась опять в свою комнату, чтобы снова переживать свои тайные муки.
А сколько было проведено бессонных ночей, сколько пролито слез.
коричневое платье и пошла в кабинет к отцу. По дороге ее встретила Верочка.
Надежда Васильевна молча поцеловала сестру и прошла на половину отца; у нее
захватило дыхание, когда она взялась за ручку двери.
какой-то работы.
ласково целуя дочь. - Ну, садись...
точно кольнуло какое-то тяжелое предчувствие.
глаза дочери.
тебе...
стенами, а потом остановила глаза на отце. Этот пристальный, глубокий
взгляд, полный какой-то загадочной решимости, окончательно смутил Василья
Назарыча, и он нерешительно потер свое колено.
я думаю теперь вот о чем... Почему несправедлива к людям природа: одним дает
физическую силу, другим физическую слабость... Почему всякая беда всей своей
тяжестью ложится прежде всего на женщину? Почему женщина, устраненная от
всякой общественной деятельности, даже у себя дома не имеет своего
собственного угла, и ее всегда могут выгнать из дому отец, братья, муж,
наконец собственные сыновья? Почему в семье, где только и может жить
женщина, с самого рождения она поставлена в неволю? То, что мужчинам
прощается как шалость, губит женщину навсегда... Посмотри, какая
безграничная разница в положении братьев и сестер в семье... Разве все это
справедливо, папа?
Назарыч. - К чему ты это ведешь?
отца, ей стало невыносимо тяжело.
дрогнувшим голосом. - Оба совершеннолетние... Сын встречается с такой
девушкой, которая нравится ему и не нравится родителям; дочь встречается с
таким человеком, который нравится ей и которого ненавидят ее родители. У
него является ребенок... Как посмотрят на это отец и мать?
теперь происходит?.. Сыну родители простят даже в том случае, если он не
женится на матери своего ребенка, а просто выбросит ей какое-нибудь
обеспечение. Совсем другое дело дочь с ее ребенком... На нее обрушивается
все: гнев семьи, презрение общества. То, что для сына является только
неприятностью, для дочери вечный позор... Разве это справедливо?
проговорил Василий Назарыч. - Сын с собой ничего не принесет в отцовский
дом, а дочь...
подвергает его и его мать всей тяжести ответственности... Дочь, по крайней
мере, уже своим позором выкупает часть собственной виды; а сколько она
должна перенести чисто физических страданий, сколько забот и трудов, пока
ребенок подрастет!.. Почему родители выгонят родную дочь из своего дома, а
сына простят?
взглянув на мертвенную бледность, разлившуюся по лицу дочери, он понял или,
вернее, почувствовал всем своим существом страшную истину.
пошли яркие круги, и он застонал.
своим признанием...
закричал старик, с глухими рыданиями хватаясь за свою седую голову.
хриплым голосом прошептал:
одного и недоставало!! Нет больше у меня дочери!.. Понимаешь: нет, нет, нет
дочери...
Кто?..
руками; сквозь белые пальцы закапали крупные капли слез.
посмеяться над моими седыми волосами... над моей старостью.
Если ты хочешь что-нибудь скатать мне на прощанье, поговорим спокойно...
живую замурую тебя в четыре стены, и ты не увидишь света божьего... На
прощанье! Хочешь разве, чтобы я тебя проклял на прощанье?.. И прокляну...
Будь ты проклята, будьте вы оба прокляты!..
искаженное гневом лицо отца, как Сжимались его кулаки, как дрожало все его
тело, и покорно ждала, когда он схватит ее и вышвырнет за порог.
она, и чарующая нежность зазвенела в ее дрожащем голосе. - Мы расстаемся,
может быть, навсегда... Еще раз прошу тебя - успокойся...
опомниться: он так любил слушать Голос своей дочери... Звуки этого голоса
унесли его в счастливое прошлое. Ему припомнилось именно теперь, как
маленькой девочкой Надя лежала при смерти и как он горько рыдал над ее
детской кроваткой. Зачем она не умерла тогда, в ореоле своей детской
невинности?.. Потом, когда ей было двенадцать лет, она упала с экипажа и
попала под лошадь. Как тогда у него дрогнуло сердце, когда он увидел
побледневшее от страха детское личико и жалко цеплявшиеся за землю
ручонки... Колесо готово уже было раздавить маленькое детское тельце, как он
с силой, какую дает только отчаяние, одним движением перевернул тяжелый
экипаж, и девочка осталась цела и невредима. Зачем не раздавило ее тогда
этим колесом, чтобы сохранить честь всего дома и избавить ее от вечного
Василенко Иван
Шилова Юлия
Жюль Верн
Шилова Юлия
Белогорский Евгений