что в лесах и сегодня не гремят браконьерские винтовки? Дурной пример
заразителен.
помрачнели. А что мы можем сделать?
Новостей-то целый воз...
случаем. А оно сурьезно вышло. Хужее и хужее ему. Головы не подымает.
глаза его печально светились. Увидел меня и тихо заржал. И я вдруг понял,
что дни его сочтены.
только начался.
минувшего года, по памяти перечислил заслуги каждого, особо упомянул Павлова
и Кожевникова, перечислил взятые трофеи. Только о зубрах не обмолвился ни
словом.
сильно пахло духами. И это почему-то раздражало.
устоявшимся запахом папирос.
навестили наш корпус. Собрали господ офицеров на доверительную беседу. С
вином и прочим...
этому не совсем понятному собранию, где далеко не все офицеры.
опушке.
пошли назад. Уснуть удалось только под утро.
чувство перемен: может быть, наступаем? Бой есть бой. Он все заслоняет
собой. Тем более за свою землю идем.
построились. Рассвело. Подъехала группа офицеров из штаба. Лица сонные,
глаза покрасневшие. Затянулся вчерашний прием... Прочли перед строем приказ:
корпусу спешно двигаться на юго-запад. К Брусилову.
доблестному генералу, под его начало! В дело! Ры-ы-ы-сью!..
покрылись сплошной пыльной завесой. Шли плотными колоннами, давая отдых
коням лишь в середине дня и около полуночи, чтобы и самим поспать часа
три-четыре. Грохотали орудийные упряжки, появились даже незнаемые доселе
броневики. Шла армия, закаленная, готовая к действиям. Пока жива армия,
живет и Россия, так говорил, кажется, Кутузов.
говорят, что прорыв на Луцк удался, впереди Ковель. Смотрю на карту. Брест
совсем недалеко. Вдруг мы снова окажемся в районе Беловежской пущи?
осторожностью на запад. Путь пролегал по только что освобожденной от
германцев земле. Видели, что сделала война с полесской Украиной. Сожженные
села, изувеченные пашни, горелые леса, безлюдье. Ни птиц, ни зверя. Мертвая
зона.
Гинденбурга.
врага, пришлось сменить еще одного коня. А ночью, обозленные, взвинченные,
мы сделали дерзкую вылазку, сбили на бивуаке конный отряд и, покончив с
драгунами, выловили семнадцать крупных верховых лошадей. Утром я выбрал себе
молодую трехлетку, чистых кровей, диковатую гнедую в белых чулочках. Она
оказалась своенравной, не очень слушалась, шарахалась от людей, но ее быстро
образумили, и через три дня, в новой атаке, она была полностью во власти
седока. Понюхала крови, ожесточилась и шла на противника грудью, скалила
зубы, становилась на дыбы. Бесстрашная, резвая и хитрющая лошадь.
Откелева ее взяли драгуны?
потрепали мы их крепко.
западу от весенних позиций. А побывать возле Беловежской пущи так и не
удалось.
заметку о зубрах. Она называлась: "В Беловежских лесах". Безымянный автор,
укрывшийся за инициалами, рассказывал о том, как "под руководством господина
директора Берлинского зоологического сада Шенихена в Беловежской пуще
удалось отловить пятнадцать одичавших зубров. Их отвезли в охотничий парк
Месериц, находящийся в Восточной Пруссии, где условия жизни сходны с
условиями Беловежского леса. К сожалению, русские дикари, - продолжал автор,
словно соревнуясь со своим коллегой из "Нивы", - особенно казаки, отступая
под сокрушительными ударами доблестных армий Шольца и Гальвица, бессмысленно
перестреляли множество редких зверей в этом заказнике. Оставшиеся зубры и
олени укрылись в глухих лесах, и ныне трудно установить, сколько их бродит в
этом завоеванном крае".
не уходила из пущи последней, если бы своими глазами мы не видели австрийцев
на охоте... Это сообщение лишний раз убеждало, что немцы не только
вылавливают зубров для своих зоопарков - это еще полбеды! - но и стреляют
их, считая зверя военной добычей. И притом спешат выгородить себя перед
научной общественностью мира, если придется держать ответ за истребление
древнейшего быка.
пуще. Ругались крепко, отплевывались, вспомнили, как наказали мы "охотников"
и членов первого немецкого управления.
Кожевниковым, задумчиво сказал:
докладывал, отчего это хорошо, ежели зубры в разных других местах проживают?
А ведь правильно сказывал. Теперича у нашего Кавказа небось потомство, кровя
кавказские. Пущай и на чужой земле.
прищурился. - Пока мы тута, они там тоже здравствуют и плодятся. Ежели и
бьют их, как супруга Андрея Михайловича отписывала, то все одно приплода
больше. Война, слава богу, далече от них.
мировой войны поутихли. Наш кавалерийский полк отвели под Сарны.
собирались куренями, говорили и спорили о войне, откровенно скучали по дому.
Никто не видел конца затянувшейся бойне. Будущее не угадывалось и потому
пугало. Просыпаясь среди ночи, я подолгу лежал с открытыми глазами и, чтобы
как-то отвлечься от мрачных мыслей, возвращался в недавнее прошлое. Чаще
всего вспоминал минувшую осень, когда в разгар немецкого наступления мы
оказались на положении партизан в районе Беловежской пущи. Кругом были
немцы. Зубры хоронились в глухих лесах. Где-то здесь находился и выросший
теперь зубренок по кличке Кавказ, которого мы вывезли из своих краев. Уцелел
он или погиб? Мой знакомый Врублевский тогда сказывал, будто отправили его в
Гамбург, в зоосад знаменитого Карла Гагенбека. Лучше бы так. Все равно зубры
в оккупированной немцами Беловежской пуще не уцелеют. А у нас?..
зверями открыт. Мы хоть и с винтовками, но далеко. Только в моей сотне
десять егерей, среди них самые опытные и честные - Алексей Телеусов и
Василий Кожевников. А наш ученый руководитель Христофор Шапошников, более
всех сделавший для сохранения зверя на Кавказе, тот и вовсе на турецком
фронте. Жив, нет ли? Кто защитит дикого зубра, когда в горы пойдут
оголодавшие люди из станиц? От одного этого становится не по себе. А если
война придет на Кавказ? Ведь немцы уже в пределах Украины.
Елманов Валерий
Земляной Андрей
Лондон Джек
Березин Федор
Куликов Роман
Каргалов Вадим