Личные контакты ничто не может заменить. Тюляфтин пришел из магазина не с
пустыми руками. Слава богу, ваши лошади хоть водку у него не выхлестали!
Мы сейчас пообедаем, вспомним старые добрые времена, а ты расскажешь нам,
что тревожит душу твою, что спать тебе, болезному, не дает. Насколько я
знаю, ты. Славка, не дурак выпить, а? А может, ты и вообще не дурак, а?
Хромов, не глядя на Черпухо. - Меня больше интересуют дела настоящие.
вас слушаем.
в глаза Мезенову, опасливо покосился на Чернухо, замершего у печи с
поленом в руке.
строительстве нефтепровода. Как вы знаете, стройка фактически заморожена.
Причин много... Тайфун, отсутствие своевременной проектной документации,
плохое снабжение...
Хромов. - Самокритика хороша, когда критики маловато. Л у нас этого добра
хватает. Успевай только поворачиваться.
это дело... Я здесь работаю два года, и у меня своих выводов
предостаточно. Скажу прямо - Панюшкин не подходит для должности, которую
занимает. Здесь не подмосковная стройка, здесь нужен человек иного
склада... Иного возраста. - Хромов расстегнул пальто, опустил концы шарфа,
размотав его с шеи, поосновательней уселся на чью-то койку, поняв, что его
слушают. - Скажу честно, я не могу обвинить Панюшкина в неверном,
ошибочном или тем более вредном решении. Все, что он делает, правильно. Но
это касается только того, что он делает. А делает он недостаточно. Он
опытный специалист, он любит дело, для него эта стройка чуть ли не смысл
всей его нынешней жизни...
проговорил Тюляфтин.
разбегаются, трудовая и производственная дисциплина расшатана, моральный
уровень... Об этом я и говорить не буду. Кроме вас здесь работает
следователь прокуратуры. Понимаю, в чем-то конкретном обвинить начальника
нельзя, но результаты... Они печальны. Да, у нас с Панюшкиным нелады, мы
ссоримся, дело доходит до личных оскорблений. Я говорю об этом прямо,
чтобы не возникло недоразумений, чтобы мои слова вы не восприняли как
сведение личных счетов.
скрипнула под кем-то пружина кровати, как тяжело, сипло дышит Хромов. Он
чувствовал, что сказал лучшее из всего возможного, ни в чем не обвинив
Панюшкина. Поэтому тот не сможет оправдаться. А решать, делать выводы - он
на это не имеет прав, это задача Комиссии. Хромов видел легкую
растерянность Мезенова, угрюмость Чернухо, настороженность Ливнева, видел,
как беспомощно вертит головой Тюляфтин, не зная, как ему быть, что сказать.
Панюшкина. Он этого не заслуживает. Я уже говорил - он честен и предан
делу. Рабочие, водолазы, механики, газосварщики, обслуга, флот, проблемы
Поселка - все на нем. Лет десять назад он потянул бы это легко и с
радостью. Но сейчас - нет. Выдохся человек. Вся жизнь по стройкам - это не
каждый выдержит.
Хромов смотрел на светило спокойно, и в его глазах мелькали маленькие
красные огоньки.
крыльца. Он шагал, с удовольствием вслушиваясь в скрип снега под ногами,
ощущая розовый закатный свет на лице, бодрящий мороз, волнение, которое
еще не покинуло его. - Обижать - оно легко, - бормотал себе под нос
Хромов. - Обижать каждый может, а если еще и должность позволяет, то тут
уж и радость тебе, и наслаждение. Тут уж попить можно вволю кровушки-то
чужой! Но ведь обида, она того, о двух концах, обиду можно простить, но
забыть нельзя. Вот покайся, к примеру, ты передо мной, прощения
попроси,"не раз, не два, да при людях-тогда, глядишь, может быть, и
простил бы я тебя. А может, и нет. Есть причина и следствие, есть обида и
месть. Да, Толыс, существует такое некрасивое слово, которое вслух трудней
произнести, чем мат какой. Если хочешь, Толыс, я кое-что расскажу о мести,
тебе не помешает знать это, чтоб ты мог оценить ее, понять, прочувствовать.
свалиться, во как! Еще закон - месть не может быть анонимной, обидчику
положено знать, кто ему нанес удар, и ты, Толыс, это будешь знать.
напряжением, со вздувшимися жилами, налитыми кровью глазами, с проклятиями
и топаньем ногами - это не месть. Настоящая месть ласковая, заботливая. А
я, мол, и не знал, что для тебя это так важно, ну, извини, друг дорогой,
постараюсь впредь быть осмотрительней... Так примерно.
во времени, чтобы обидчик, то есть ты, Толыс, засыпал и просыпался, не
забывая обо мне, чтобы ты во сне меня видел, чтобы я во всяких видах тебе
спросонья мерещился. А если, как внезапная боль в сердце, как выстрел в
затылок - это не месть.
общением с обидчиком, чтобы ты мог здороваться с ним, о самочувствии
спрашивать, вопросы деловые обсуждать, вежливо разговаривать при
посторонних, спокойной ночи желать. Еще закон знаю - хорошо бы мести быть
с продолжением, чтобы обидчик понимал - ты можешь еще кое-что сделать, но
вот когда ты нанесешь очередной удар, и в чем он будет заключаться - об
этом чтоб он и догадаться не смог.
заканчивается месть знаешь чем? Чтобы закричал ты однажды ясным днем, да
при людях: "Бей! Ради бога - бей! Не мучай! Бей скорее!"
тебе отвечу? Я скажу: "А о чем ты, собственно, Николай Петрович? Господь с
тобой, зачем мне тебя бить-то? Плохо ты обо мне думаешь, Николай
Петрович!" - вот что я тебе скажу на все твои мольбы.
Охе, вышел на пенсию. В доме, где ему дали квартиру, он подрядился
работать не то дворником, не то истопником, и его часто видят во дворе в
любое время года - грузного, молчаливого, нахохлившегося.
приезжал сын, с которым он разругался лет десять назад. Но Хромов то ли от
радости, то ли по привычке так напился, что даже не помнил, как сын уехал.
посмотрел, который Хромов убирает, но самого не застал-с острым приступом
холецистита его накануне увезли в больницу. Потом уже мне рассказали, что
вернулся он через месяц еще более грузный и постаревший.
бутылка, а он смотрит куда-то прямо перед собой, и по его большому рыхлому
лицу текут слезы - то ли плачет, то ли глаза от старости слезятся. Ктото
попытался было расспросить его, попригорюниться вместе с ним, но Хромов
молча поднялся, сунул пустую бутылку во внутренний карман замусоленного
пальто и ушел не оглядываясь.
и беспомощно. Очки с мороза запотели, и лишь смутная тень у окна
подсказывала ему, что хозяин на месте. Званцев, спохватившись, пришел на
помощь - повесил дубленку на гвоздь, провел гостя к столу и усадил на
табуретку.
он улыбнулся, словно бы в предвкушении того, что он сейчас скажет. Зубы у
Тюляфтина были крепкие, но росли как-то криво, вкось, да и редковато. -
Старик, - продолжал Тюляфтин, - хочу поговорить с тобой.
радостная, он будто заранее ждал, что этот человек принесет ему хорошую
весть.
забросил ногу на ногу - его тощая острая коленка проступила даже через две
пары подштанников. - У всех одна тема для разговора. Если хочешь, чтобы
это я сказал, скажу - снимают твоего хозяина.
Нового человека сюда не пошлют, да новый и не поедет. Кому это нужно -
цеплять на себя эту дыру? А ты здесь с самого начала стройки. Дошло?
себя, на свою шею все дальнейшие последствия? А срывы будут, старик, и я
тебя, уже как начальника, об этом предупреждаю. Но какое-то время ты