мне беззубым ртом, хотел броситься к лошади, но молодая мамаша удержала
за короткую рубашонку.
высовывались женские головки, мужчины выходили во двор, степенно
приветствовали. Челядь бросала работу, сбегалась поглядеть на въезд в
город двух рыцарей. Правда, я не очень тяну на рыцаря по одежке, но у
меня достаточно рыцарские рост и плечи.
популярна. Для здешнего мира достаточно вызывающа, но многие мужчины
мечтают именно о такой крутой амазонке, что не сидит у окошка, ожидая
возвращения рыцаря, а вот так с ним плечом к плечу, заре навстречу.
ковырять босыми ногами землю. Самый бойкий переспросил робко:
главе...
Гендельсон с великим облегчением вздохнул, уселся не так окаменело.
какой постоялый двор, а не что это такое. У нас их два. Оба считают себя
лучшими. Так какой постоялый двор?
Правда, благородный барон может считать иначе...
Ирписта.
Единорога?.
Глава 25
чтобы насыпали отборного овса и налили свежей воды, только после этого
потащились в помещение харчевни сами. Барон, к моему удивлению, ел вяло,
он начал клевать носом уже после первой миски каши.
балдения и расслабления, так что Гендельсон потащился в комнату
отдыхать, а я вышел во двор и огляделся. Для Гендельсона, если честно,
отдых необходим, он жив еще только потому, что его жировые запасы тают,
как снег в марте, а сало поневоле начинает выполнять роль мышц. Я же,
хоть и устал, но как подумаю, что предстоит лежать в двух шагах от этого
храпящего потного борова...
сторону городского сада, хотя я бы не назвал садом эти три деревца, но
там клумбы с цветами, широкие лавочки, пара мраморных статуй, ?майское
дерево?, вокруг которого сейчас с воплями бегают трое ребятишек, держась
за цветные веревки. На той стороне сада врыт массивный столб, возле него
на цепи огромный медведь. Встает на задние лапы, ревет, кланяется,
что-то просит. Перед ним небольшая смеющаяся толпа, кто-то сует булку,
кто-то в испуге бросает камнем.
женщина. Белое нежное лицо тонуло в окружении пышных иссиня-черных
волос, она сидела на каменном парапете, одну ногу поставив на камень,
другой опираясь о землю. Такое же белое нежное, как и лицо, тело, даже
очень белое и очень нежное, не знавшее жгучих лучей солнца, едва-едва
прикрыто тончайшей кисеей, что создает видимость одетости, но в то же
время ничего не скрывает.
бокам до пояса... гм... У нее оказались удивительно широкие черные
брови, крупные глаза с длинными черные ресницами, загнутыми и густыми,
полные красивой формы губы, очень красные, настолько красные, что я не
поверю, что не накрашены.
вызывающе торчащие сиськи пятнадцатилетней девушки. Кисея не скрывает ни
широких коричневых кругов, ни багровых кончиков, и чем больше я на нее
смотрел, тем больше мною овладевало ощущение покоя. У таких женщин
инстинкт заботиться, лечить, ухаживать, помогать, следить, чтобы у меня
все было в порядке, одежда починена, сам я накормлен и пострижен, уши
почищены, спина почесана... и вообще, чтобы мне было во всем хорошо.
всем. А она в ответ посмотрела так, что я понял, стоит только протянуть
руку, и она окажется со мной в постели. Нет, это я окажусь в ее постели,
мягкой, широкой, удобной, подо мной будет перина из нежнейшего лебяжьего
пуха, над нами нависнет полог из цветного шелка, спальня у нее тихая и
затемненная, а сама женщина рядом - мягкая, теплая и очень спокойная...
свете.
своего сердца, а умную - женой.
кисея, собранная на полных бедрах в складки, соскользнула, укрыв ее
почти до лодыжек.
не самая красивая, так что не напрашиваюсь ни в дамы сердца, ни в жены.
Но я могу скрасить вам эту холодную ночь.
отказываюсь... но у меня, увы, обет.
проезжающим мимо телегам с товарами, улыбался девушкам, кланялся
старикам. В чреслах горячо и тяжело, я себя, конечно победил, герой, но
плоть бунтует, перед глазами то и дело мелькают картинки, как я такое
проделываю с этой роскошной и податливой женщиной, что уже и двигаться
трудно, а порой вовсе темнеет, как у лилипута в подобных случаях.
этим старается взять Самаэль, или же это отвлекающий маневр? Откуда ему
знать, что в моем мире это давно уже не соблазн, а так... глоток теплой
воды, порция дешевого мороженого, что на каждом углу... Но здесь, в этом
мире, для простолюдина - даже если он барон! - эти свободы в самом деле
значат много. Это огромное искушение, как ни крути. Да, огромное
искушение принять эти простые правила общения.
как гвозди, в свой размягченный желаниями мозг, а там в ответ все
упорнее мелькали сценки из видений святого Антония в пещере.
пятеро.
мог бы и сам догадаться... У кого еще может быть побита черепица?
виде головы дракона с распахнутой пастью. Я нажал на нее с некоторой
опаской, не брызнет ли в ладонь струя огня, почему магу не пошутить и
таким образом, все можно списать на эксцентричность ученого, но нигде
ничего не лягнуло, не грюкнуло, не звякнуло.
В проеме видна дорожка, вымощенная мелкими булыжниками, по бокам цветы,
там носятся бабочки и стрекозы. Я перешагнул порожек, закрыл за собой
калитку, а когда повернулся к дому, оттуда навстречу быстро шел молодой
подтянутый воин. Лицо его горело отвагой, в глазах жажда схватки, в
правой руке легкий меч с длинным лезвием.
вооружен легко: в кожаных доспехах, только грудь защищена нашитыми
металлическими бляхами, в правой, как уже сказал, легкий меч с длинным
лезвием, на локте левой - деревянный щит. Голову закрывает металлическая
шапка, острый конус сбросит лезвие чужого меча, на плечах металлические
пластины - прародительницы современных погон, на поясе кинжал в простых
ножнах, за плечом простой боевой лук, больше похожий на охотничий.
Кожаная одежда опускается до середины бедер, дальше ноги ничем не
Лукин Евгений
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Жюль Верн
Свержин Владимир
Корнев Павел