Чтение 63–й страницы книги ~Русь окаянная~

внутриполитические дрязги. Несколько лет бедствий не сломали его морально,
но выработали некий жизненный постулат, который предусматривал наличие
какого-либо отношения к окружающей его действительности только в том
случае, если затрагивались его интересы.

В данной ситуации его интересам ничего не угрожало. Режим, конечно,
мерзкий, что и говорить, но он, Юрий Григорьевич Романченко, сумел найти в
его рамках свою нишу, а все остальное его мало волновало. Попивая крепкий
чай, он с интересом продолжал смотреть программу. Теперь транслировали
запись похорон руководителя Администрации Президента, погибшего несколько
дней назад от рук террористов. На экране мелькали знакомые лица. У гроба
собралась кучка "демократов" второго призыва (так их мысленно окрестил Юрий
Григорьевич), которые сменили вывеску "молодые реформаторы" на "Правое
дело". Их пламенные речи напоминали фильмы про стойких коммунистов, борцов
за народное дело. Подтекст был тот же: "Всех не перестреляете! На место
одного убывшего бойца встанут сотни новых".

Это вызывало сомнение. И не потому, что "молодые демократы" воспринимались
им как вульгарные аферисты, а просто потому, что всем, и Романченко в том
числе, все это уже было до лампочки. Встанут так встанут. Черт с ними.
Главное сейчас - реализовать контракт на реставрацию Таврического дворца.

Спустя несколько дней газеты опубликовали поправки к Конституции, основными
из которых являлись продление сроков полномочий президента и глав
администраций регионов до семи лет, а депутатов Государственной думы - до
шести. Остальные поправки, которые могли трактоваться по-разному в
зависимости от ситуации, можно было назвать "водой".

На следующий день, после того как газеты выплеснули на свои страницы
материалы о дальнейшей "демократизации общества" (от освещения указанных
событий основной массой СМИ веяло чем-то знакомым, но давно забытым), Юрий
Григорьевич обратил внимание на листок бумаги, приклеенный к двери
парадного. Он на минуту задержался, предположив, что эта информация
касается каких-нибудь бытовых проблем, ожидающих жильцов его дома в
недалеком будущем. Однако на листке типографским способом было напечатано
следующее:

Гражданин России! Задай себе несколько вопросов:

1. Нужны ли тебе какие-либо изменения в стране, или все лучше оставить как
есть?

2. Возможны ли какие-либо изменения при нынешнем правящем режиме?

3. Согласится ли нынешний режим уйти демократическим путем?

4. Что делать, если тебе нужны перемены?

Ни подписи, ни ссылки на какую-либо организацию на листке не было. Пожав
плечами, Романченко направился к машине, и вскоре он уже был в своем офисе.
По дороге, глядя по сторонам, он обнаружил, что такими листовками обклеен
весь город. Блестящее положение дел возглавляемой им компании и личные
успехи вызывали скептический настрой относительно участия в политической
жизни общества, однако какой-то червячок внутри грыз его непрестанно, лишая
душевного комфорта.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Николаев, его близкий друг и
соучредитель компании. В руках у него были какие-то бумаги, которые он с
победным видом бросил на стол генеральному директору.

- Пожалуйте, граф. Вас ждут великие дела. Юрий Григорьевич взглянул на
первый лист. Это был долгожданный контракт на реставрацию Таври-ческого
дворца. Романченко, несмотря на то что знал весь текст почти наизусть, с
явным удовольствием перечитал его от начала до конца, а затем с не меньшим
удовольствием подписал его. Ну что ж, как говорил Никита Сергеевич Хрущев,
"цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!"

Они поговорили о делах еще минут десять, после чего, как водится у россиян
со времен монголо-татарского ига, перешли на политику.

- Как тебе дедушкин трюк с продлением полномочий? - спросил Николаев,
человек неопределенной политической ориентации.

- До лампочки, - хохотнул Романченко. - Сомневаюсь, что коммуняки эти
поправки пропустят.

- А я не сомневаюсь, - заявил Николаев. - Во-первых, они на два года
мандаты продлевают, а во-вторых, полагаю, что это ведь не безвозмездно.
Бизнес есть бизнес.

- При чем тут бизнес? - удивился Романченко.

- Как при чем? - в свою очередь удивился Николаев политической
безграмотности своего компаньона. - Дума - это акционерное общество
закрытого типа, торгующее голосами. Я всегда поражался икре, которую метали
наши демократы относительно роста популярности баркашовцев и их прохода в
Думу. Да это самый верный способ ликвидировать РНЕ! Сейчас они какое-то
подобие политической партии. Если же они пройдут в Думу, то автоматически
трансформируются в нормальную коммерческую структуру, торгующую своими
голосами. Как жариновцы.

- Сколько же денег понадобится? - насмешливо спросил Романченко.

- Сколько бы ни понадобилось, все выплатят. Проект рентабельный.

- А общественное мнение?

- Дорогой мой, общественное мнение тем и хорошо, что на него нет нужды
обращать внимание. Оно безвредно. Если бы было наоборот, то у нас бы уже
свирепствовала цензура почище, чем в советские времена.

Однако уже на следующий день Юрий Григорьевич получил возможность
убедиться, что общественное мнение может иметь некоторый вес, если его
вовремя направить в нужное русло. За ночь город покрылся новыми листовками,
довольно примитивными по содержанию, но формирующими нечто вроде установки,
а в метро молодые люди раздавали бесплатно всем желающим книгу со странным
названием "Бездна" (дочь принесла домой один экземпляр и теперь
зачитывалась им, не гася в комнате свет до трех часов ночи).

Придя домой, он обнаружил листовку в своем почтовом ящике.

"Россиянин! Подумай, кто ты в этом государстве, и задай себе несколько
вопросов:

1. Какими правами ты реально обладаешь?

2. Хочешь ли ты продолжать жить так, как жил до сих пор?

3. Уверен ли ты в будущем твоих детей?

4. Уверен ли ты, что твоего ребенка завтра не убьют на улице или не сделают
наркоманом?

5. Как можно добиться перемен?"

За ужином он был мрачен и задумчив. Рассуждения дочери о том, что все они
не что иное, как бессловесные скоты, раздражали его, и он вдруг понял
почему. А ведь она права! На все сто процентов. И еще он понял, что
неизвестный автор листовки бил в незащищенное место. Да, он был уверен в
себе, но будущее дочери вызывало у него беспокойство. Что будет с ней, если
с ним что-нибудь случится?

На следующий день, проезжая по улицам Питера, он видел проходившие тут и
там небольшие митинги, на которых ораторы гневно (а главное, безошибочно
определяя болевые точки обывателя) громили правящий режим.

Утром следующего дня из программы новостей он узнал, что забастовали
несколько крупных предприятий и городской транспорт. Это означало, что
скоро начнутся перебои с бензином и продовольствием.

В прескверном расположении духа он поехал на объект, а затем в гостиницу
"Московская", где должны были пройти переговоры с администрацией
относительно ремонта здания мэрии.

Сумма контракта намечалась значительно большая, чем в случае с Таврическим
дворцом, конкуренты! наступали на пятки, и поэтому Юрий Григорьевич! очень
нервничал. Около гостиницы его взору пред - стала неприятная картина. По
пустынной мостовой s навстречу его машине шли человек двадцать с плакатами:
"Долой воровской режим!" и "Кто хочет жить, присоединяйтесь!"