Чтение 63–й страницы книги ~Фирма~

ли? При чем тут спонсоры?

- То есть вы хотите сказать, что вся раскрутка сделана за ваши
собственные деньги?

- Послушайте, молодой человек! Вас мои песни интересуют или мои деньги?
Если деньги - вот сидит мой директор, Алексей Павлович Портнов, с ним и
разговаривайте. После пресс-конференции. А мне это не интересно. Я же не
спрашиваю, сколько у вас денег в кармане и как вы их зарабатываете. Если
честно, мне глубоко наплевать на ваши деньги. И от меня отстаньте с такими
разговорами! Я знать ничего не знаю про какие-то там деньги. На жизнь мне
много не надо. Я живу очень скромно. Вот как Джим Моррисон - он вообще не
знал, сколько у него денег в банке. И ни разу не снимал их со счета. Его это
не интересовало, он занимался творчеством. И я точно так же. Я певица, а не
банкир. Понятно?

- Тем не менее ваш последний клип стоил, если я не ошибаюсь, тридцать
тысяч долларов. Можете сказать, кто вам помогал?

- Я не буду отвечать на эти вопросы! - крикнула Рената. - Что вам от меня
надо? Если вас мой бюджет интересует, вообще валите отсюда! Какого черта я
должна отчитываться? Иди в налоговую инспекцию и там разбирайся - честные у
меня деньги или нет! Я творческий человек, и меня не е... не...

Среди журналистов прошелестели тихие смешки.

- Не волнует, - нашлась Рената. - Не волнует, чего ты там хочешь узнать!
Любишь копаться в дерьме - копайся где-нибудь в другом месте. У вас
творческие вопросы есть? - обратилась она к коллегам журналиста из
"Столичной коммерции". - Если есть, задавайте. Следующий вопрос, пожалуйста!

Два года назад певец, пианист и композитор Алексей Портнов, уволенный из
группы "Каданс" за бесконечное нытье, за склоки и ругань, за легкие, но
очень утомительные для коллег проявления мании величия, решил заняться
продюсерской деятельностью.

- Вы - козлы, - сказал он на прощанье бывшим товарищам по группе. - Ни
хера у вас не выйдет. Потому что вы ни в музыке ни черта не понимаете, ни в
коммерции. Гении, блядь, непризнанные. Не песни у вас, а говно. Никому вы не
нужны. А я сделаю такую группу, что всех вынесут! Все строиться будут,
поняли?

- Иди, иди. Делай. А мы уж как-нибудь потихоньку... Без гениев обойдемся.
Нам без гениев как-то проще работается.

- Ага. Счастливо оставаться, мудачье. Я-то не пропаду, а вы еще
приползете, еще умолять будете, чтобы я с вами поработал. Да только хрен вам
моржовый, не дождетесь.

Портнова тогда не побили только потому, что он работал в "Кадансе" очень
давно, с начала восьмидесятых, являлся одним из основателей группы и автором
большинства песен.

Характер Алексея Павловича портился незаметно, долго и плавно, так что
коллеги, встречавшиеся с ним каждый день, не замечали изменений в поведении
своего художественного руководителя. Но в определенный момент времени
количество перешло в качество, и коллеги ужаснулись.

За без малого двадцать лет работы в группе Алексей Портнов из брызжущего
идеями, парадоксами, юмором и виртуозной техникой игры юного дарования
превратился в неопрятного брюзгу, поучающего всех и вся и считающего себя
специалистом в любой области шоу-бизнеса и музыки. В студиях он орал на
звукорежиссеров и инженеров, отталкивал их от пульта, заявляя, что они ни
черта не смыслят в звукозаписи. В офисе кричал на собственных директоров,
обвиняя их в том, что они не умеют организовывать концерты, продавать билеты
и делать рекламу. Что же до музыкантов, то его положение художественного
руководителя группы делало их существование все более и более невыносимым.

Околомузыкальные круги столицы всегда изобиловали разного рода
шарлатанами, и каждый из этих шарлатанов, за неимением таланта или даже
элементарных способностей, за отсутствием слуха, композиторского и
исполнительского дара, мог похвастаться и увлечь аудиторию лишь одним -
учением.

У каждого из бесчисленного множества музыкальных гуру имелось свое
учение, и каждое было, как уверял его автор, единственно правильным.

Портнов, совершенно сбитый с толку многолетними коммерческими неуспехами
"Каданса", "запал" на одного из таких учителей, и это сыграло решающую роль
в его уходе из группы.

Гуру занимался постановкой ритма, но, поскольку ни на одном музыкальном
инструменте он играть не умел, то ему не оставалось ничего другого, как
выстукивать ладошками ритмические рисунки на кухонном табурете. При этом он
имел хороший компьютер и все свои ритмические достижения рисовал на нотном
стане, который являлся для него китайской грамотой.

Портнов же, человек музыкально образованный, и не просто образованный, а
на самом деле одаренный и талантливый композитор и аранжировщик, приносил к
себе домой абстрактные картины, нарисованные просветленным гуру на нотных
линейках, и создавал из них настоящие, звучащие многоголосьем музыкальные
полотна.

Коллектив "Каданса" находил это занятие ужасным, но вполне безобидным.
"Чем бы дитя ни тешилось, - говорили участники группы, - лишь бы не воняло".
Они печально заблуждались. Дитя начало вонять, да с такой силой, что в
группе за последний год сменилось пять барабанщиков. Последний, уходя,
сказал Портнову:

- Твой бред, дружище, я слушать больше не могу. Тебе бы в "Белых столбах"
музыку преподавать, а не здесь. Я профессионал, я много чего повидал. И в
"Москонцерте" работал, и по кабакам лабал. Но такого урода, как ты, в жизни
не встречал.

- Ну и иди в жопу, - спокойно ответил Портнов.

Он уже не обижался на подобные эскапады тех, кого пытался наставить на
путь истинный. Раз человек не хочет учиться, считал Алексей Павлович, ему же
хуже.

- Сиди дальше в своем дерьме, - так и сказал Портнов последнему из
уходивших барабанщиков. - А мы будем музыку играть.

- Музыку? - переспросил барабанщик, проработавший в составе "Каданса"
столь недолго, что Портнов даже не успел запомнить его фамилию. - С этой
твоей музыкой от тебя скоро все разбегутся. У тебя, братец, от безденежья
просто крыша поехала.

Леша Портнов не был сумасшедшим. Как человек творческий, он просто
увлекался. Он хотел добра - и группе, и себе, и своей жене Валентине. Валя
много лет терпеливо сносила нищету, грошовые гастроли, отнимавшие у ее мужа
очень много сил и приносившие в дом очень мало денег, крики по телефону,
разборки с друзьями, алкоголизм, который ее Лешу, слава богу, напрямую не
затронул, но зато утянул львиную долю его друзей в пучину безвыходного и
безнадежного пьянства, и ей приходилось вместе с мужем решать проблемы
умирающих дружков - кого "кодировать", кого просто из запоя выводить.

На самом деле Леша хотел лишь одного - успеха. И, конечно, денег.
Впрочем, одного без другого, как он считал, не бывает. А успех все не
приходил. Песни, которые он писал, друзья слушали с удовольствием, их с
удовольствием слушали жены друзей, любовники этих жен, дети любовников, и,
самое обидное, та треть зала, которая собиралась на концертах "Каданса",
тоже слушала с удовольствием, подпевала, танцевала в проходах, приходила в
гримерку с водкой или портвейном.

Но это была только лишь треть зала. Всегда и везде. В разных городах
сначала Советского Союза, а потом России, Белоруссии, Украины...

Песни Портнова нравились даже устроителям концертов. Но несмотря на это,
устроители звонили Леше все реже, приглашали хорошо если раза два в год.
Жить так дальше было нельзя, но бросать музыку Портнов не собирался и, дабы
решить эту неразрешимую задачу, начал искать ошибки в собственном
творчестве.

- Смещение, - повторял Портнов, образованный, прекрасно знающий теорию
музыки человек, купившийся на шарлатанскую теорию учителя-недоучки. -
Смещение.

Это было ключевое слово гуру - Миши Франкенштейна, как звали его
приятели. В перерывах между "кислотой" и героином Миша в больших количествах
слушал старый тяжелый рок семидесятых, покачивал в такт указательным
пальцем, прихлопывал ладошкой по табурету и произносил многозначительно:

- Смещение...

Это таинственное смещение в барабанных рисунках, в нотах бас-гитары, в
общем ритме и искал Портнов, мучая своих друзей, пытаясь добиться от них
желанного "драйва", который сразу же соберет в залы публику, привлечет
менеджеров, откроет для "Каданса" радиоэфир, распахнет двери телевизионных
студий, и дальше пойдет не жизнь, а просто малина с клубникой, обильно
заправленные густыми сливками.

Окончательно рассорившись с остатками "Каданса", Леша принял героическое
решение и покинул группу, которой отдал ни много ни мало - двадцать лет
своей жизни. Лучших лет, как он теперь понимал.

- Леха, - сказали ему музыканты во время последней, самой последней
встречи. - Леха! Тут ситуация такая. Или ты, или мы. Мы больше не можем. У
нас есть предложения...

- Идите на хуй со своими предложениями, - сказал Леша. - Я все понял.
Всего доброго.

И ушел, хлопнув дверью.

Потом, правда, все они созвонились, долго друг перед другом извинялись и
остались вроде бы в приятельских отношениях.

Через неделю Портнов узнал, в чем заключалось "предложение", так и не
озвученное музыкантами при расставании с руководителем. "Каданс" стал
аккомпанирующей группой певицы Раисы Неволиной, когда-то очень неплохо, даже
более чем неплохо певшей джаз, занимавшейся как классикой, так и самыми
смелыми музыкальными экспериментами, дружившей с записными авангардистами и
почти уже ставшей культовой фигурой столичного андеграунда, а потом как-то
быстренько переквалифицировавшейся в заурядную поп-певицу.

"Жить-то надо", - покачивая головами, говорили умудренные возрастом
авангардисты и печально улыбались, когда видели на экранах телевизоров свою