ны. Еще не дай Бог кнопочку нажать забудете, дело Войтовича прямо в сей-
фе и сгорит. Мне будет обидно. А вам?
Короткова и Гордеева, чтобы понять, попал ли в цель нанесенный ею удар.
По тому, как на висках и лысине Колобка выступила испарина, она поняла,
что Бороздин "поплыл". Теперь можно уходить. Не нужно, чтобы доктор на-
ук, профессор "ломался" в присутствии женщины, для дальнейших взаимоот-
ношений с подследственным это не очень полезно. Нельзя лишать человека
чувства собственного достоинства, в противном случае с ним никогда не
найдешь общего языка, от него можно будет добиться только рабского пос-
лушания битой собаки.
того. До появления Вадима Бойцова оставалось еще тридцать пять минут.
двадцати от него и с любопытством изучала театральную афишу.
ешься? Понимаешь, Вадим, театр - жанр очень специфический для показа лю-
бовных историй. В кино можно показать крутую эротику и даже порнуху, по-
тому что актер настолько отдален от зрителя, что у него чувство стыдли-
вости даже и не включается. Про литературу я вообще не говорю, там герои
бумажные. А в театре-то вот он, голубчик, из первого ряда до него дотя-
нуться можно, его дыхание на своем лице почувствовать. Тут с эротикой не
больно разбежишься. Согласен? Поэтому театру приходится говорить о любви
совсем по-особенному. И мне всегда ужасно интересно: а как на этот раз
сделают? А что нового в этой пьесе придумают?
еду по своим делам. А завтра позвоню тебе прямо с утра. Или ты мне поз-
вони, мне будет приятно. Запиши мой телефон.
в первый день знакомства они просто погуляли и пообнимались пару часи-
ков.
не успел опомниться, как перед ними выросла внушительная группа молодых
парней, настроенных весьма и весьма решительно.
в наплечной кобуре висел пистолет. Но достать оружие он не смог: подско-
чившие сзади два амбала крепко держали его за руки.
комый ему громила - бывший одноклассник Любы.
яйца поотрываю, как лепестки у ромашки, а потом и тебе разрешу рот отк-
рыть, - он гадко заржал. Вслед за ним над грязной шуткой начали хихикать
и его соплеменники.
увернуться, чтобы смягчить силу удара, и быстро вскочил на ноги. Но дра-
ка с десятком пьяных разъяренных мужиков совсем не походила на класси-
ческий тренировочный бой в спортзале. В темноте и на небольшом пятачке,
окруженном деревьями и кустами, у Вадима не было возможности для манев-
ра. Совершая очередной прыжок вправо, он больно ударился плечом о дерево
и застонал. Кто-то из нападавших не удержал равновесия и свалился прямо
Вадиму под ноги, увлекая его за собой на землю. После этого падения он
уже не поднялся. Ему только удалось из последних сил сгруппироваться,
чтобы защитить от жестоких ударов жизненно важные органы. Последнего
удара, нанесенного массивным камнем по незащищенному затылку, он даже не
почувствовал. Просто только что он был жив и слышал, как отчаянно и жут-
ко кричит Люба, и ему было очень больно. А в следующую секунду он уже
ничего не слышал и боли не чувствовал. Он умер.
сих пор не приехал? Передумал? Или с ним что-то случилось?
нет такой силы, которая сможет поднять ее и заставить куда-то идти. Она
так устала, что у нее даже не было сил спать.
старости лет.
лить память Шитовой, с таким трудом добился от нее уверенного указания
на одного из пяти подозреваемых, который "точно не он". Потом, после
мнимого ареста Лысакова, сидел тихонечко, как мышка, у него дома, обере-
гал, охранял. Когда распределялись, кому где сидеть в засаде, кому идти
к Лысакову, кому - к Шитовой, ни словом не обмолвился, ни единым жестом,
ни взглядом не дал понять, что предпочел бы охранять Надежду, а не Ген-
надия Ивановича. И не потому вовсе, что влюбился по уши и минуты прожить
не может без своей ненаглядной Надюши, а потому, что в таких ситуациях
всегда надеешься больше всего на себя, а не на других. Когда человек те-
бе небезразличен, начинает казаться, что никто, кроме тебя самого, не
сможет его защитить и уберечь от беды. А если получается так, что охра-
нять его доверяют все-таки не тебе, и ты, зная, что дорогому твоему че-
ловеку грозит опасность, вынужден находиться на расстоянии от него, вот
тут-то и начинается та самая адова мука, которую не у всякого достанет
сил вынести. Каждую минуту, каждую секунду воображение рисует тебе кар-
тины одну страшнее другой, и ты с ума сходишь от неизвестности, от не-
возможности вот прямо сейчас, немедленно узнать, все ли в порядке, не
нужна ли помощь. Но Миша выдержал, у него достало сил просидеть сутки в
квартире Лысакова и ни разу не позвонить Шитовой, потому что таково было
указание Гордеева. Кто знает, сколько седых волос появилось за эти сутки
в его черной густой шевелюре? Однако сразу же после задержания Бороздина
он поблагодарил Лысакова за помощь и гостеприимство и помчался к Надеж-
де. И откуда только силы берутся? Что ж, двадцать семь лет, молодость...
Сергеевич.
жении трупа мужчины около тридцати лет. При нем документы на имя Бойцова
Вадима Сергеевича. Группа сейчас выезжает. Поедете с ними?
центра Москвы на окраину, в Восточный округ. Очнулась она только тогда,
когда увидела залитый светом переносных прожекторов сквер, и в этом
мертвенном искусственном свете - Вадима с проломленным черепом. Судеб-
но-медицинский эксперт Айрумян, с трудом вытащив из машины свое грузное
тело, кряхтя склонился над трупом. Где-то вдалеке, Насте казалось, за
много-много километров отсюда, билась в истерике совсем молоденькая де-
вушка в длинном бирюзовом пальто, около нее суетились две женщины пос-
тарше. Рядом с собой она с удивлением увидела участкового, того самого,
с которым совсем недавно разговаривала о криминальной ситуации в Восточ-
ном округе. Он тоже ее узнал и приветливо кивнул.
этом я вам и говорил. Чего они не поделили? Чего привязались к этому
парню? Чем он им помешал? Хоть бы деньги у него забрали, часы там, сум-
ку, что ли. Тогда бы хоть понятно было - убийство из корыстных побужде-
ний. Мерзость, но понятная мерзость. А тут? Свидетельница, Люба Веденее-
ва, сказала, что зачинщиком был парень, с которым она когда-то в одном
классе училась. Имя его назвала. Мы их за полчаса всех выловили, сейчас
в камере отсыпаются. Вы думаете, они смогут членораздельно объяснить, за
что они этого Бойцова убили? Нет. Так и пойдут в зону, ничего не поняв и
не объяснив. И что с людьми происходит? Откуда в них столько злобы?
но в микроавтобус. Забравшись на заднее сиденье, она согнулась пополам,
словно ее скрутила внезапная боль в животе, и уткнулась лицом в ладони.
Ее трясло. От усталости. От нервного напряжения. От ненависти к Борозди-
ну и Томилину. От горя. И от сумасшедшей, разрывающей ей душу жалости к
людям, живущим в этом аду и не знающим, что происходит с их детьми, с их
близкими и с ними самими.
шо разбирается в физике, и завтра, нет, уже сегодня прямо с утра поедет
к этому жирному ублюдку Томилину. Поедет к нему домой, если он не захо-
чет разговаривать с ней в официальном месте. Она вцепится в него мертвой
хваткой и не отстанет, пока он не вызовет директора Института и они не
снимут эту проклятую антенну. Наплевать, что это нерабочий день. Напле-
вать, что это Международный женский день. Она заставит их сделать это.
дело - раскрыть убийство Галактионова и кражу уголовных дел у следовате-
ля Бакланова. Эти преступления она раскрыла. И еще ее дело - уничтожить
антенну на крыше Института. Защитить несчастных ни в чем не виноватых
людей, которым не повезло жить в Восточном округе. Разделаться с Томили-
ным, невежественным и наглым карьеристом. Вычислить всех, кто, кроме Бо-
роздина и покойного Войтовича, работал над прибором. Кого-то из них на-
верняка жал Бойцов, но теперь он уже ничего не скажет. Что ж, она и сама
справится. Миша Доценко и Юра Коротков помогут. Вот только чуть-чуть от-
дохнуть, хотя бы капельку сил набраться. Только бы исчез ком, стоящий в
горле, мешающий дышать и глотать, только бы прошел озноб, и еще поспать
бы несколько часов.
налиста. У нее есть только завтрашний день, а потом придется переложить
всю работу на Короткова и Доценко. Настя с трудом выпрямилась, осторожно
набрала в легкие побольше воздуха, задержала дыхание, потом медленно вы-
Буркатовский Сергей
Жюль Верн
Якубенко Николай
Свержин Владимир
Белов Вольф
Шилова Юлия