Чтение 63–й страницы книги ~Дикое золото~

Бестужев, поморщившись, мотнул головой:

- Я столько раз был под смертью... Простите, но при данных
обстоятельствах я не могу никого щадить. Вы - умная женщина и должны меня
понять. Ладно, я не спрашиваю у вас имя... Я сам его найду. Но вот что я вам
скажу со всей безжалостностью... Ваш муж - человек умный и способный, если в
столь молодые годы сумел дослужиться до надворного советника, что по Табели
о рангах, как известно, соответствует армейскому полковнику... Но я, как вы
совершенно справедливо подметили, могу дать толчок его дальнейшей карьере...
либо погубить таковую надежнейше. При вашей-то осведомленности вы не можете
не знать, какие силы задействованы в этой игре. Какие люди... Даю вам
честное слово офицера: если ваш муж немедленно, нынче же не предоставит мне
следственное дело, я не просто отзовусь о нем в отчете отрицательно - я
представлю его как безответственнейшего типа, умышленно и злонамеренно
чинившего мне препятствия. Я составлю эту часть отчета так, что последствия
для него будут самыми плачевными. Только не упрекайте меня в жестокости, она
- вынужденная... Вам уныло в Шантарске? А как вы посмотрите на перевод
вашего мужа в еще более унылые места? Севернее по глобусу? Где никакой
цивилизации нет вообще? Генерал Герасимов в состоянии это устроить Я не
шучу, поверьте...

Она что-то прикидывала, взвешивала, ничуть не пытаясь пускать в ход слезы
и капризы. "Потрясающая все-таки женщина, - оценил Бестужев. - Мужчиной бы
ей родиться, в охранное бы поступить - цены б не было..."

- Предположим, дело он вам покажет. Что тогда?

- Я не отзовусь о нем в отчете плохо, - сказал Бестужев. - Это в данной
ситуации - уже кое-что... Поверьте. А если он мне расскажет, как на духу,
кто уговорил его прятать от меня дело, прикидываться запойным, да выразит
это письменно... тогда... Ну хорошо. Тогда - перевод в Петербург. Приложу
все старания.

- Ну что же, - сказала она медленно. - Вы, я вижу, серьезный игрок...
Можно нескромный вопрос? Вы, случайно, мальчиками не интересуетесь?
Бессилием, быть может, страдаете?

- Ирина Владимировна... - поморщился Бестужев. - К чему это? - Не было
смысла разглагольствовать перед ней о долге и чести, следовало подыскать
что-то более понятное ее циничной натуре. - Заверяю вас, я в этом отношении
совершенно нормален. Просто... Разве вы никогда не слышали, что для мужчин
карьерные побуждения могут быть даже важнее женского внимания? Я уверен, ваш
муженек кое на что закрывает глаза в видах карьеры... а?

- Что вы имеете в виду? - насторожилась она.

- О, это чистая абстракция... - заверил Бестужев. - Понимаете ли, за
успешное завершение дела мне обещали звезду. Неужели же я променяю ее на
женское... внимание?

- Ах, вот вы какой...

- Вы в этом видите нечто ненормальное?

- Ну что вы, ротмистр, наоборот... Вполне понятные побуждения.

- Значит, мы договорились?

- Как вам сказать... - протянула она. - Давайте искать компромисс. Я не
настолько глупа, чтобы думать, будто вы поверите одним обещаниям... но и
сама на одни обещания клюнуть не способна. Требуется золотая середина...

- То есть?

- Следственное дело он вам представит, можете на меня положиться. Нынче
же. А вот имя того, кто... оказывал на него давление, я вам открою только в
Петербурге. Когда Викентий получит новое назначение и ничего нельзя будет
переиграть.

- А не обманете? - ухмыльнулся Бестужев.

Она ответила столь же откровенным взглядом:

- А какой резон? Во-первых, мы уже будем вне досягаемости... его
возможностей, во-вторых, вы всегда можете устроить Викентию какие-то
притеснения по службе, если я обману...

- Ирина Владимировна, вы и в самом деле незауряднейшая женщина, -
искренне сказал Бестужев. - Вам бы у нас служить...

- Я бы смогла, - кивнула она с серьезным выражением. - Значит, мы
договорились, Алексей? Муж вам покажет дело, а вы не будете его терзать
вопросами по поводу того... Ну, а остальное - простите, в Петербурге.

- Согласен, - кивнул он.

Красавица выпрямилась, по ее губам пробежала легкая улыбка:

- Вы в самом деле отпустите меня теперь просто так? Не подумайте, что я к
вам вульгарно подлизываюсь... но я и в самом деле редко встречала достойных
меня мужчин. На которых извечное женское оружие действует плохо... Быть
может, спросите шампанского и запрете дверь?

- Откровенность за откровенность, - сказал Бестужев, стараясь, чтобы в
его голосе звучало искреннее сожаление. - Вы великолепны, - он подпустил во
взгляд цинизма. - Ах, с каким удовольствием я бы с вас все это содрал... ах,
простите, совлек. Но у меня настолько нет времени... События разворачиваются
быстрее, чем мне хотелось бы. Только что поступила депеша из Петербурга,
меня категорически торопят. Времени нет совсем...

...Опустившись в кресло, Бестужев усмехнулся:

- Вы прекрасно выглядите, мой дорогой.

- Ротмистр, вы же, насколько я помню, условились... - страдальчески
поморщился Аргамаков.

- Простите, - кивнул Бестужев. - Этого я касаться не буду... А интересно,
между прочим: прокурора Верещагина зовут в точности как и вас, он тоже
Викентий Сергеевич...

- Да, интересное совпадение...

- Это все математика, - дружелюбно сказал Бестужев. - Знаете, мне однажды
один приват-доцент сообщил любопытный математический фокус. Если в одном
помещении окажутся не менее тридцати человек, у двоих из них непременно
совпадут дни и месяцы рождения. Да-да, представьте себе. Мы не раз проверяли
в достаточно больших компаниях - и всегда подтверждалось... Викентий
Сергеевич, ну что вы такой печальный? Все идет хорошо... Давайте дело.

- Если бы хорошо... - вздохнул Аргамаков, но покорно выложил на стол
тоненькую папку.

Бестужев нетерпеливо ее раскрыл. Ага, место находки гильзы указано
правильно, с дополнением: "деформирована по неосторожности городового
Зыгало". Надо понимать, при составлении протокола присутствовало достаточно
непосвященных людей, чтобы наш Некто побоялся фальсифицировать бумаги...
Пуля... Почему конверт вскрыт и сургучная печать разломана пополам?!

- Викентий Сергеевич! - не сулящим ничего хорошего голосом произнес
Бестужев, демонстрируя пустой конверт.

- Я же вам говорю, что все пошло вовсе не так гладко...

- Где пуля?

- Ее минут десять назад забрал штабс-ротмистр Рокицкий. Вот расписка, по
всей форме. Уж не знаю, как он узнал, что я появился на службе, только
нагрянул, как снег на голову, категорически потребовал пулю...

- И вы отдали... - поморщился Бестужев. - Он вас что, запугал?

- Ну, скажем так, имели место определенные напоминания о возможных
неприятностях, связанных с обстоятельствами, которые вам должны быть
неинтересны...

- Чтоб вас черт побрал... - зло выдохнул Бестужев. - Где же его искать-то
теперь?

- А он в аптеку пошел. Я видел в окно. Вон там - аптека, на другой
стороне улицы, наискосок...

- Давно?

- Я же говорю, минут десять назад, вы с ним едва не столкнулись нос к
носу...

- Он был в форме?

- Да, в полной форме...

Подойдя к окну, Бестужев сразу увидел ту самую аптеку. Не долго думая,
сказал:

- Давайте сюда расписку. Дело я заберу с собой... потом верну, не
ерзайте!

Завязал тесемки, сунул папку под мышку и почти выбежал, надевая фуражку
на ходу, задев ножнами шашки за косяк. Зыгало расхаживал у входа, судя по
его виду, не терзаясь никакими особенными мыслями.

- Подожди здесь, - сказал ему Бестужев и направился к аптеке.

Как и в любом другом приличном заведении подобного рода, внутри на
подоконниках стояли пузатые шары, наполненные красными, синими и желтыми
жидкостями, подсвеченными сзади керосиновыми лампами. Над дверью, как
полагается, укреплен большой двуглавый орел, черный с золотом и яркой
киноварью. Мельком подумалось, что в витринах аптек отчего-то никогда не
бывает зеленых или, скажем, фиолетовых шаров, то бишь - подкрашенной этими
красками воды. Почему? Да кто его знает, загадка...

Он распахнул дверь. Над головой мелодично брякнул колокольчик. Из задней
двери неспешно показался старичок в белом халате, с повисшим на шнурке
пенсне.

- Положительно, эпидемия, - громко произнес он, словно человек, привыкший
разговаривать сам с собой. - Вам нужно знать, куда ушел тот господин?

- Какой? - удивленно спросил Бестужев.

- В котелке...

- Нет, - сказал Бестужев. - Скажите, к вам не заходил минут десять назад
жандармский офицер...

- Иван Игнатьевич Рокицкий? Ну как же, как же... Только он уже ушел...

- Зачем он приходил? - спросил Бестужев.

- Молодые люди, вы все трое, вместе взятые, впервые в жизни заставили
меня почувствовать себя персонажем авантюрного романа. А я, между прочим, и
в руки-то их не брал никогда, за исключением Дюма...

- Зачем он приход-ил? - настойчиво повторил Бестужев, ничего не понимая.

- Сейчас, сейчас, молодой человек, я вам, как и подобает персонажу
авантюрного романа - пусть и случайному персонажу, - дам точный ответ...
Иван Игнатьевич дал мне... как это зовется... Патроны! И попросил взвесить
их на точных аптекарских весах.