же те, кто считает себя здоровым и выглядит здоровым, ничего не делают?
- Никогда не задавайте мне риторических вопросов, - обрезал академик. - Что
вы от меня хотите?
- Указать место, где произошел человек, где пробудился его современный
разум.
- Зачем это вам?
- Хочу собрать всех несчастных, обездоленных, страдающих, всех обиженных и
невинно наказанных, чтоб поселить в Беловодье.
- Абсурд! Этого невозможно сделать! Никогда!
- Все лишь говорят - невозможно, бессмысленно, неразумно, а кто-нибудь
пытался это сделать? А вот я попробую!
- Подобные опыты были, - тяжко вздохнул академик, уклоняясь от блестящего
взора. - Двести лет назад такие же романтики бросились за океан, в Америку.
Но за ними ринулись полчища летариев... - преступников, человеческого
отребья, и Новый Свет превратился в мусорную свалку. Полюбуйтесь теперь на
страну счастья, подумайте, на чем она стоит... И так было всякий раз, как
только открывали на земле неизвестный материк или остров.
- Как странно! - очарованно произнес Опарин. - Никогда не рассматривал
Америку как Беловодье...
- А ее и нельзя так рассматривать. Искали-то Индию, а открыли... еще одну
землю обетованную для рабов и сброда. Европа очистилась от грязи, и до
середины прошлого века был относительный покой. Нет худа без добра...
- Нет - вы знаете... Я же чувствую!.. Знаете и не хотите сказать. Она же
существует, родина человечества?
- Вероятно, где-то существует. Иначе бы люди не искали.
- Но где? Где родился человек?
- Говорят, в Африке, - попытался уклониться Насадный. - От обезьяны, в
процессе эволюции. Почитайте Дарвина, и все станет понятно.
- Думаете, не читал?.. Вы же сами не верите в это! Его больной взор сиял,
дыхание стало отрывистым и поверхностным.
- О каком человеке вы говорите? - мрачно спросил академик.
- Знаю, вы работали на Таймыре! И открыли метеоритный кратер... Даже
построили там город будущего!
- Сейчас это мертвый город... Вам ни о чем это не говорит?
- Признайтесь, Беловодье - это и есть ваш метеоритный кратер?
- Блаженны верующие...
- Хорошо, не говорите! - замахал руками Опарин. - Вижу, не можете открыть
мне тайны. Но я все понял
- Беловодье - райский сад! Какой к черту сад в Арктике? Вы соображаете? -
теперь уже возмутился Насадный. - Земля Санникова - мечта, и не более.
Только мечта о Беловодье! Миф!
Опарин улавливал недосказанность, полагал, что академик повязан какой-то
клятвой и потому молчит. В общем-то, и правильно делает, поскольку
приобщенный к существу вопроса человек и так все поймет.
- Я заселю этот город! - пообещал он. - Продолжу ваше дело. И если есть
желание, приезжайте. Там вы будете счастливы.
- Безумец! Ваша община, ваше Беловодье немедленно окажется под властью
дарвинов! И вы тоже...
- Под властью кого? - переспросил Опарин.
- Людей, которые живут на свете всего один раз, - поняв, что затронул
ненужную тему, уклонился собеседник.
Однако от проницательного журналистского ума уклониться было невозможно. Он
нащупал жилу, ключ к разгадке знаний академика.
- Кто такие дарвины? Последователи известной теории?
- В какой-то степени, да...
- А если быть точнее?
- Вы что, следователь?
- Нет, я журналист!
- Не вижу большого отличия, - пробурчал академик. - Журналисты обслуживают
власть. А всякая власть сейчас принадлежит летариям...
- А это кто такие?
- Дарвины...
- Я не обслуживаю власть! И никогда не обслуживал! - с гордостью сказал
Опарин. - Всегда стоял к ней в оппозиции и делал это интуитивно,
- Хотелось бы верить, - проговорил Насадный, глядя куда-то мимо. - Впрочем,
да иначе не мечтали бы о Беловодье...
- Если этим дарвинам принадлежит власть, значит, они деятельные,
предприимчивые люди?
- Да, этого у них не отнимешь. И жить торопятся, и чувствовать спешат...
Потому что срок отмерен - душа умирает с телом.
- Ну, ну! - поторопил Опарин, сдерживая трепет собственной души. -
Продолжайте! Они такие же люди, как все? Или есть какие-то приметы,
отличия?
- Сейчас они очень похожи на людей, - не сразу вымолвил Насадный. -
Практически такие же, хотя мы их очень точно чувствуем, узнаем и редко
ошибаемся. Они живут среди нас и давно смешались с нами, однако это лишь
видимость - настоящего смешения нет и быть не может. Поскольку у них
совершенно другая природа, чем у всего остального человечества.
- Другая природа? Что это значит? Они что, пришельцы из космоса?
Академик усмехнулся и встал, отчего Опарин почувствовал себя наивным юнцом
и решил молчать.
- В том-то и дело, что они земные, и, можно сказать, из земли пришли, -
почему-то устало произнес искатель звездных ран. - Но произошли от
приматов. Это ракшасы, потомки Пуластьи. Так их называют в Махабхарате.
Правда, о происхождении у них на лбу не написано. Когда стреляли желтыми
стрелами с отравленными наконечниками, еще были не людьми, а просто
воинствующими дикими существами. И очень легко узнавались. Потом они
отличались тем, что изобрели способ обогащения, прежде немыслимый, - давать
деньги в рост. Впрочем, они отличимы и сегодня, и не обязательно опытным
глазом, поскольку остаются такими же воинственными, беспощадными и
по-прежнему занимаются древним промыслом - дают деньги в кредит под
проценты. Деньги зарабатывают деньги... И еще, полное отсутствие совести. К
сожалению, это участь всех, кто живет в первый и последний раз. Они
чувствуют свой короткий век, и потому, как комары, надоедливы и очень
больно жалят. Отсюда их стремление управлять, властвовать, накапливать
состояния... Они проникли всюду, потому что имеют более высокий социальный
потенциал, как все, живущие лишь единожды. Большинство государств - увы! -
находятся под их управлением и Россия в том числе. И в каждом из нас теперь
сидит маленький дарвин, эдакая симпатичная мартышка с хорошо развитым
жевательным аппаратом. В одном человеке она жива и активна, в другом
дремлет, но можно разбудить ее в любой момент... Вам не приходило в голову,
отчего добропорядочные люди иногда идут на обман, подлость или
преступление?
- Постойте, - вдруг спохватился Опарин. - Значит, Дарвин написал об их
эволюции?