Чтение 63–й страницы книги ~Утоли моя печали~

- Песец империи! - определил генерал. - И Центру моему песец.

Из леса вышел тощий грязный солдатик с корзиной, пилотка на ушах, в руке
ножик. Остановился, безразлично поглядел на посторонних и пошел через
дорогу, рыща по земле глазами.

- Эй, воин! - окликнул его Непотягов. - Ты что делаешь тут?

- Грибы собираю, - отозвался тот и показал корзину, где были маслята. -
Дождей нет, так плохо идут...

- А где служишь? В этой части?

- Не-а, на точке...

- Где это? Далеко?

- Не-а, близко, за забором. Где радары стоят и антенные поля...

- Сюда, значит, за грибами?

- Не-а. - Он подошел поближе. - Мы тут дачу строим, генералу какому-то,
халтура.

- Что же, генерал плохо кормит? Грибы собираешь...

- Дак мы его ни разу не видали. А в красной армии вообще почти не кормят.
Шрапнель одна, так с нее пучит. На подножном корму.

- Так тут теперь дачи?

- Ну, место - зашибись, лоси ходят. Тайга, как у нас в Сибири.

- А тут что за часть была? - весело поинтересовался генерал и прикурил
сигару трясущимися руками.

- Дай закурить, так скажу!

Непотягов достал сигарету, солдатик обтер руки о штаны, бережно взял,
прикурил от сигары.

- А вы кто, мужики? Туристы, что ли?

- Нет, брат, мы американские шпионы, - усмехнулся генерал и вытер платком
глаза, высморкался. - Видишь, с сигарой.

- Ага, - сказал солдатик. - Только рожи рязанские... Тут какой-то центр
правительственной связи был. Наши радары к нему относятся...

- Проехать-то нам можно? Не поймают?

- Здесь ничо, езжайте. Дальше только упырь стоит, не пропустит. Слышь,
дед, дай еще парочку сигарет, а?

Генерал вынул две сигареты, вложил их в руки солдатику и пошел к машине
крупным шагом.

По лесной асфальтовой дороге они проехали с километр, Непотягов попросил
остановиться, достал из сумки нераспечатанную бутыль коньяка и сделал
несколько глотков.

- Теперь езжай, - разрешил. - А то на ходу не могу, захлебываюсь и
горлышко по зубам стучит.

Скоро впереди показался еще один забор, дощатый, но на каменных столбах,
с колючей проволокой по верху и с угрожающими надписями "Запретная зона!".

- Вот оно, мое детище, - сказал генерал. - Смотри, прокуратура. Вот из-за
этого клочка подмосковного леса мировая шпана двадцать пять лет делала в
штаны и на Земле был мир. Не дипломаты его хранили, не мидаки со Смоленской
площади, а я, простой русский офицер. И вот этот старый костромской мужик,
который сейчас выйдет из караульного помещения.

Из-за стальной двери действительно появился, возможно, и костромской,
молодой краснорожий омоновец в бронежилете, каске и с автоматом на животе.
Встал, как фашист, на широко расставленных ногах, повел глазами по номеру
автомобиля, затем стволом.

- Назад! Запретная зона!" Генерал безбоязненно пошел на этот ствол, сунув
руки в карманы брюк. Должно быть, ему стыдно стало перед Бурцевым, что его
так встречают возле родного детища.

- А ну, сынок, позови-ка мне коменданта.

- Какого коменданта?! Поворачивай назад!

- Лукича, олух Царя Небесного! Скажи, Срубов приехал. - Сигару он не
докурил и потому стоял перед омоновцем и попыхивал дымом. Тот усмехнулся,
вытащил из кармана радиостанцию и буркнул несколько слов. Бурцев
почувствовал неладное и вышел из машины, потому что из караульного помещения
выскочили еще двое, с дубинками.

- Возьмите дедка, - распорядился омоновец. - Машину на стоянку.

- Спокойно! - прикрикнул Бурцев и достал удостоверение. - Генеральная
прокуратура. Пригласите коменданта.

Это подействовало, на несколько секунд, а оскорбленный Непотягов вдруг
закричал, сжав кулаки:

- Какого дедка?! Вы что, сынки?! Я - генерал Срубов! Смирно стоять!

И лучше бы он стерпел, нашел бы в себе силы съязвить, свести все на шутку
- ведь умел это делать! Но не стерпел... А эти самодовольные и борзые
караульные только заржали от окрика.

- А ну, валите отсюда, генералы! - сдобрился омоновец. - Ну, живо! Не
ясно сказано?!

Старика же понесло вовсю, и остановить его сейчас было невозможно.

- Молчать, суки! Я генерал-полковник Срубов! Дважды Герой Советского
Союза! Почетный гражданин Гаваны! Приказываю открыть ворота! Коменданта ко
мне!

Бурцев схватил его под руку, потянул назад,

- Оставьте их, генерал. В машину! Идемте в машину!

- Нет уж, на хрен! Я эту шпану научу, как со старшими разговаривать! - Он
тянулся к омоновцу, намереваясь вцепиться в горло. - Распустились, паскуды!
Перед вами русский генерал!..

А им было забавно, стояли и улыбались, поигрывая оружием. Неизвестно, чем
бы это все закончилось, если бы возле забора не показался еще один военный -
подполковник в кителе устаревшего образца.

- Товарищ генерал! - закричал он и побежал к КПП. - Это я, товарищ
генерал!..

И вдруг перешел на строевой, печатая шаг по асфальту так старательно, что
запрыгала на напряженной голове фуражка с красным околышем. Генерал
обернулся к нему и в миг забыл о своих обидчиках.

- Лукич?! Мать т-твою!.. Здорово, Лукич! Подполковник остановился в трех
шагах, показывая строевую выучку, начал рапортовать:

- Товарищ генерал-полковник! За время вашего отсутствия на объекте
происшествий...

И замолчал на полуслове, замер с приставленной к фуражке рукой, обратился
в статую. Непотягов обнял его, смял выправку и отчего-то забормотал:

- Вольно, комендант, вольно, спасибо за службу, вольно, Лукич...
Вольно... Вольно...

А Бурцеву почему-то слышалось: больно, больно...

Караульные ушли в помещение, остался только омоновец, улыбаться он
перестал, но стоял по-прежнему как фашист, разве что рукава не закатаны по
локоть...

Когда генерал с комендантом сели в машину, Бурцев отъехал от запретной
зоны и остановился на обочине. Офицеры сидели молча, смотрели вроде бы друг
на друга, и как-то мимо. И Сергей молчал, слушая звон в ушах, напоминающий
гул сильно натянутых электрических проводов. Звон возник, когда закричал
возмущенный Непотягов, и не исчезал. Это была какая-то минута молчания.
Генерал вдруг пошевелился, хлопнул по колену сослуживца и достал коньяк.

- Давай-ка, брат, за встречу!

- А это кто с вами, товарищ генерал? - Комендант покосился на Бурцева. -
Откуда человек?

- Свой, из Генеральной прокуратуры. Ну, докладывай, какие происшествия на
объекте. За мое отсутствие.

Они по очереди выпили коньяка из бутылки. Лукич снова покосился, вздохнул
и снял фуражку - голова оказалась то ли лысой, то ли выбритой.

- Центр ликвидирован, это знаете.

- Догадывался, не знал. А почему ОМОН охраняет? Тебя сняли?

- Позавчера приехали, целый батальон. Оцепили территорию. И как налетели
сюда членовозы, десятка полтора! Ставить некуда. Все шишки большие, откуда
только не было, и все по спецпропускам вниз идут. Тут мне приказ - снять
наружную охрану. - Комендант помолчал:

Бурцев явно смущал старого служаку. - Я снял... Думал, эта замена по
плану ликвидации. А вчера узнал. Там внизу какое-то ЧП. Сначала слух прошел
- рванул ядерный реактор. Думаю, если бы рванул, ни один бы шишкарь вниз не
сунулся...

- Давай говори! - Генерал от нетерпения вцепился в Лукича, тряхнул. - Ну
не тяни ты кота за хвост!

- Вчера подробную информацию получил. Перехватил одну девицу из
бункера... Не поверите, товарищ генерал. Новый начальник... этот Хоровод,
вместе с оперативным дежурным что-то там натворили серьезное. Она сама
толком не знает. Что-то в грязной зоне сделали... А я ведь их позавчера
выпускал с объекта. И они с собой живой груз вынесли.

- Какой живой груз?

- Не знаю. В сопроводительных - живой груз. Может, животное, а может, и
человек, мне не положено проверять, если сам начальник выносит.

Непотягов отхлебнул коньяка, обернулся к Бурцеву:

- Все, прокуратура. Экскурсия на фабрику мертвых душ отменяется. Но не
расстраивайся, своя живее будет...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

УДАР ВОЗМЕЗДИЯ (1992)

Покинуть Центр оказалось невозможно даже на несколько часов, чтобы
съездить домой и выспаться: новое Первое Лицо брало круто и висло на штанине
как служебный пес. Вслед за приказом о свертывании, сериями пошли указания и
директивы, касающиеся каждого этапа ликвидации, с обязательным последующим
докладом.

Кто-то из генералов, сподвижников Первого Лица, зарабатывал себе очки,
показывая блестящие организаторские способности и командное искусство,
правда, на уничтожении своей же обороны; сам Главком в подобных вопросах
действительно был ни уха ни рыла.